Прости за любовь (СИ)

Мы постоянно держимся за руки. Он то и дело обнимает меня. Касается волос, лица.
Когда проводив гостей, остаёмся вдвоём, горячо целует в губы, шепчет разного рода нежности и долго на меня смотрит. Смотрит так, как смотрел раньше, в далёкие школьные времена.
Не дышу. Дико стыдно от собственных мыслей, но так уже хочется, чтобы между нами всё случилось!
Я имею ввиду близость. Почему-то именно сегодня я особенно остро ощущаю потребность в этом. Отчего-то тревожно и неспокойно. Звучит как полный бред, но я словно чувствую: сейчас самое подходящее время.
Под воздействием всплеска адреналина невесть откуда храбрость берётся. Смущение отходит на второй план и что-то такое необъяснимое, волнующее мною овладевает. Маленькая женщина внутри просыпается, распуская крылья.
Целую своего Кучерявого со всей страстью, на которую способна.
Сидя сверху, снимаю с него футболку. Обнимая голыми ногами его торс, прикасаюсь ладонями к широким плечам.
Пробегаюсь пальчиками по груди и напряжённым мышцам пресса.
Поцеловать бы его живот, но пока для меня это чересчур.
Вынуждаю парня лечь.
Прижимаюсь губами к шее.
Качнувшись волной, отражаю телом его возбуждение и по спине россыпью бегут мурашки от соприкосновения в самых интимных местах.
Да, мы, вроде как, всё ещё одеты, но столь тесный контакт будоражит и сводит с ума обоих.
Сколько можно? Он хочет меня. Я — его.
Провокационно повторяю предыдущее развратное движение и наблюдаю за реакцией.
Прикрывает веки.
Дёргается кадык.
Из его рта вырывается мучительный стон.
— Тата, — выдыхает хрипло.
Давай, включай соблазнительницу, ну!
Медленно расстёгиваю рубашку. Снимаю её, встречая его горящий взгляд.
Удивительное дело, но в белье он видел меня не так уж много раз, если подумать.
Спускаю лямку от бюстгальтера с плеча. Чувствую, как заливаются румянцем щёки.
— Воу. Притормози, я ведь не железный, — не моргая, следит за мной.
Отрицательно качнув головой, сглатываю.
— Давай сделаем это, — прошу я шёпотом. — Ещё один подарок, м?
Судя по выражению лица, он в шоке и сомневается в моём решении.
— Ты…
— Сейчас, Марсель, — наклонившись к нему, перебиваю.
И как бы стойко он не держался всё это время, есть предел мужского терпения.
Срывается под моим напором.
Ладони забираются под юбку. Стискивают ягодицы.
— Тата…
Переворачиваемся.
Теперь он сверху, а я снизу. Придавлена тяжестью его сильного тела. Обезоружена ласками и поцелуями. Такими несдержанными и пылкими, что голова кругом.
— Марсель… — прижимаю к себе, обвивая руками крепкую шею.
— Я так люблю тебя, Джугели…
Петарды под рёбрами от этих его слов взрываются.
Любит. Любит!
— Сделай своей. Сделай, — посылаю свои самые сокровенные желания ему в губы.
Состояние сродни безумству. Не соображаю, что говорю. Не понимаю, что правильно, а что нет, но в одном уверена: я давно готова к этому шагу.
Сейчас в моменте есть только мы. Мы и жгучее, томительное, сокрушительное желание обладать друг другом.
— Чёрт… — обнимая меня, выдыхает зло.
Замерев, жду продолжения, но ничего не происходит.
Прорычав в подушку матерное слово, начинающееся на букву Б, приподнимается на локтях и сползает влево, оставляя меня в полной растерянности.
— Эй… Что не так? — интересуюсь осторожно.
— Всё так. Я кретин.
Рассеянно проходится ладонью по волосам. Встаёт с постели. Подходит к тумбочке и, обжигая меня голодным взглядом, берёт пачку сигарет.
Принимая вертикальное положение, поправляю юбку, запоздало смутившись.
— Марс… — наблюдаю за тем, как направляется к двери, ведущей на балкон.
— Дай мне пару минут.
Щёлкает зажигалкой. Молча курит.
— Мы договаривались быть честными друг с другом и обсуждать всё, — напоминаю на тот случай, если он забыл.
— Да.
— Что да? — психую, взрываясь.
Обидно. Всё ведь было так хорошо! Ну почему его опять переклинило?
— Тата…
— Только не говори про дань традициям, уважение и прочее, — опускаю ноги на пол. — Из нас двоих ты на этом помешан куда больше!
 
— Зай…
— Просто звездец, Абрамов! Как бесишь! — кулаки сжимаю.
— У меня нет защиты, — обескураженно выпаливает, выпуская дым наверх.
— Что?
— Другие методы не сработают. Я себя рядом с тобой вообще не контролирую.
До меня не сразу доходит, о чём речь, а когда доходит, кровь к щекам приливает ещё сильнее.
— Скажешь ещё потом, что нарочно тебе малого заделал.
Тушит окурок о пепельницу. Возвращается ко мне и приседает на корточки.
— Прости олуха, — упирается лбом в коленку. Целует её горячими губами и мне вдруг так за себя стыдно становится.
Парень ведь реально настроился на первую брачную ночь, иначе по-любому на всякий пожарный припрятал бы дома то, что в юности всегда и всюду таскал с собой.
— Забавно. Раньше такой проблемы у тебя не возникало, — усмехнувшись, зарываюсь пальцами в мягкие кучеряшки.
— В смысле?
— Я про защиту.
— Что за намёки? — поднимает голову и хмуро на меня взирает.
— Ты носил их даже в школу, Абрамов. Сама лично видела. В рюкзаке. В кармане куртки.
— Ты не сравнивай, да? И вообще, мы договаривались, что обнуляем всё.
— Ладно-ладно, просто шучу, — примирительно успокаиваю, почувствовав, что начинает заводиться.
— Даже не представляешь, какой это облом. Фаталити на хрен, — произносит убийственной интонацией.
— Ничего страшного, у нас есть шахматы, — ободряюще улыбаюсь. — Сыграем партию?
  
Глава 42
 
— Какие, к дьяволу, шахматы? Я сейчас вернусь. Жди меня.
Направляется в прихожую, и уже через минуту хлопает входная дверь.
Улыбнувшись, падаю на кровать и, раскинув руки-ноги в позе морской звезды, думаю о том, какой он у меня всё-таки хороший.
Кому скажи, не поверят, что действительно решил ждать до свадьбы. Это ведь сейчас такая редкость…
Вздрагиваю, когда рядом вибрирует его телефон, выпавший, очевидно, из кармана.
Беру его в руки. Смотрю на экран. Горький безостановочно трезвонит.
— Паш, он вышел ненадолго, — отвечаю, принимая вызов.
— Ты передай ему, пожалуйста, что надо срочно подъехать в зал. В пять саундчек, а у нас тут серьёзная проблема со звуком нарисовалась.
— Поняла, передам.
— Спасибо.
Он отключается, а я встаю и иду на кухню, чтобы попить воды.
Надо же, я и забыла, что сегодня вечером у Кучерявого концерт. Концерт, которого так ждёт группа! И вместе с ней семь тысяч человек, купивших билеты.
— Сонь, как у вас дела? — интересуюсь, набрав его сестру.
— В поряде.
— Квартира Игоря Владимировича цела? Рокки ещё не успел разнести её?
Пояснение: Абрамовы взяли собаку с собой. Уж очень Соня об этом просила.
— Нет. Пытался сожрать кожаный портфель, но мы спасли его. Ну почти спасли, — хихикает.
— Вот паршивец!
— Да не. Играть хотел просто. Мы с мамой купили ему светящийся мяч. Я бросаю, он носит. Так что не переживай. Он нормально себя ведёт.
— Ну хорошо. Вы когда на концерт пойдёте, оставьте его в коридоре, плотно прикрыв двери во все комнаты. Иначе испорченным портфелем дело не кончится.
Она смеётся.
— Ладно.
— До встречи, Сонь.
— Угу.
Сбрасываю вызов.
Сперва хочу отложить телефон Кучерявого в сторону, но чисто женское любопытство берёт надо мной верх. И нет, обычно я вообще не занимаюсь подобными вещами, но…
Открываю галерею. Листаю, листаю, а там кроме моих и наших общих снимков почти ничего. Разве что фото Рокки, ребят и семьи попадаются.
Захожу в чаты мессенджера.
Там множество непрочитанных сообщений. Очевидно, что большое количество людей хочет поздравить Марселя с днём рождения. Ничего такого.
Из всех сообщений меня интересуют только два. От бывшего концертного директора и от нынешнего. Причём в первом случае вот вообще придраться не к чему, чего не скажешь о втором.