Мягкая кукла (СИ)

— Я здорова. Ты это знаешь.
— Пусть решает психиатр.
— Которого ты купишь?
— Как можно?! Я не такой, ты же знаешь!
Изобразив не то оскал, не то улыбку, испытующе смотрел на нее. Сегодняшний Сережа не похож на человека, которого она знала и когда-то любила. Непредсказуемость его действий нервировала.
Не стоило праздновать маленькую победу — спугнула удачу.
— Хорошо, я привезу вещи вечером в садик.
— Никакого садика, Вер.
— Встречи не запрещены.
— Встречи с моего согласия, а я против, чтобы сейчас ты добавляла Лине переживаний. Ты можешь ей звонить.
— Так нечестно.
— Если бы ты знала, куда бить, непременно ударила бы, а?
В один момент навалилась сильнейшая апатия. Затеяв развод, она не предвидела, что разъяренный муж заберет Карошку и оттопчется на самом чувствительном. Что же она наделала! На лице и так не было ни кровинки. А теперь, похоже, ни капельки не поступало ни в одну жилку. Ноги подгибались, и Вера шарила около себя, пытаясь нащупать спинку стула.
— Эй, Вер. Ты чего?
В знакомом жесте холеная рука Сережи коснулась ее щеки. Он уже был рядом: присел и хмуро разглядывал ее бледную кожу.
— Не… тро…жь… меня.
— Я принесу воды.
Медленные вдохи и выдохи привели ее в чувство. Она не скатилась в панику, потому что годами сдерживалась и угождала Сереже. Сейчас привычка сыграла на руку. Пока медленно цедила воду, анализировала ситуацию. Фигово, но не фатально.
— Сереж, мы не должны уничтожать друг друга. Пожалуйста, давай найдем общий вариант, как будем раздельно растить Каролину. Мы еще можем остаться в цивилизованном сосуществовании.
— То есть, вариант, когда мы миримся, ты не рассматриваешь?
— После всего, что мы узнали друг о друге — невозможно.
Всякое участие сдуло с лица Сережи.
— Потом не говори, что я не предлагал мировую.
Вера зажмурилась, уверенная, что сейчас муж перевоплотится в какое-то ужасное создание и растерзает ее на части. Ничего не происходило, и она открыла глаза.
— Покажи того бегемота? На остальное плевать, новое куплю.
Пошатываясь, она отправилась в комнату, отведенную под детскую. Купит он, ага. Вот это постельное она шила сама, ни за какие деньги такого не найдет. Вытащив из-под одеяла бегемотика, Вера аккуратно положила его в пакет на застежке.
— Страшненький такой, — хмыкнул Сережа. — Ну все, бывай.
* * *
Четыре дня давящей тишины, не нарушаемой ничем. Ни всхлипа, ни слезинки. Швейная машина не стрекотала, ножницы не чиркали, телефон всегда был в бесшумном режиме. Вера отчаянно искала какую-то зацепку в образе жизни Сережи, любую мелочь, которой «непременно воспользуется». И не находила.
Всюду серость, берущая в кольцо. Угораздило же сделать бежевые стены, взять с собой сизую пижаму и телефон был в серебристом чехле. Погода стояла под стать. Осеннее небо, просыпавшее вдруг снег, оставалось мутным и низким. Белый налет впитывался в землю и не мог подсветить отвратительную действительность.
Момент оживления наступал в минуты, отведенные для общения с Каролиной. Казалось, малышка неплохо переносит сложившиеся обстоятельства. Вера аккуратно выяснила, что на нее никто не давит, лжи о маме не наносит. Первые дни болтали по видеосвязи, но вчера Сережа, увидевший мешки под ее глазами, сказал, что в таком виде нельзя показываться дочери. И остались у них телефонные звонки.
Вера пыталась окольными путями узнать, как на самом деле поживает Карошка. Воспитательницы ледяным тоном сообщали, что все хорошо. Няня была чуть более мягка, но также не хотела лишних проблем. Одна Мария Степановна не боялась Сережу и рассказывала, что происходящее дома выглядит неплохо. Детка кушает хорошо, не плачет, много играет с Цезарем.
Звонил Виктор. Перед этим он что-то писал, но его сообщения так и остались непрочитанными. Вера не планировала возвращать той же монетой, но не без внутреннего удовлетворения игнорировала попытки достучаться до нее.
Ради твоего же блага, Вик.
Сейчас не время.
Нужно привыкнуть, что они поменялись ролями. Пусть она официально не разведена, но уже чувствует себя свободной от обязательств перед Сережей. Когда вышла из порочного круговорота пар, изменяющих друг другу, Вера увидела, насколько отвратительно поступала по отношению ко всем. К мужу. К Виктору. К его девушке. К себе.
 
Сказать Виктору, что не хочет быть на вторых ролях? Тогда потеряет навсегда. Разумеется, он выберет другую. Молодую, свободную, близкую. Мало ли какие громкие слова он говорил. Кутаясь во все два одеяла в доме, Вера убеждала себя, что нельзя потерять того, кто ей не принадлежал. Не получалось.
Вечером четвертого дня в доме закончилась еда. Желание питаться доставкой тоже закончилось. Нужно выбраться в небольшую кофейню на районе. Столика, может, ей не достанется, но для девушки всегда найдется место за стойкой.
Накрапывал противный дождь и тротуары блестели в свете фар паркующихся во дворе автомобилей. Будний день. Люди возвращаются с работы. В теплые дома, к родным людям и накрытым столам. Натянув капюшон, Вера ступила под холодные капли. И пусть намочит!
— Вера!
Обернувшись на знакомый голос, она не могла поверить, что все происходит наяву.
Виктор. Настоящий. Здесь. Приехал. Робкая радость проявилась улыбкой в глазах и прикушенной губой. Большего она себе позволить не могла. Слишком насупленным выглядел Вик.
— Ты не читаешь сообщения и не берешь трубку.
Радость испарилась, и осталась растревоженная ранка на нижней губе. В последние дни Вера не вспоминала о гигиенической помаде, и пересохшие губы саднили. Улыбка превратилась в кривую полоску. Вот теперь все на местах. Встреча началась с легкой боли. Дальше — больше?
— Там, видимо, что-то срочное, раз ты приехал лично? Подожди, сейчас посмотрю, и дам обратную связь… — язвить получалось плохо, вышло что-то полуизвинительное.
Она полезла в карман, но Вик взял ее за плечи, встряхнул и прижал к себе. Крепко.
— Вер, перестань! Ситуация небезнадежная.
Осведомленность и участие взбесили сильнее молчания в первые дни. Тогда она верила, что сама что-то может. А сейчас, придавленная действиями Сережи и объятиями Виктора, Вера остро чувствовала свою несостоятельность и беспомощность. Один всю жизнь указывал что делать, что чувствовать и как реагировать. Второй не упускает из виду, контролируя через посоветованную адвокатессу.
— Отпусти.
Виктор разжал руки.
— Куда ты собираешься?
— В кофейню поблизости.
— Компания нужна?
— Да.
— Постой здесь, под деревьями.
Вскоре он вернулся с бежевым зонтом, купол его был такой большой, что прекрасно укрывал обоих. Вера тихонько вздохнула, вспоминая их первую встречу. Тогда тоже шел дождь, а она ни за что бы не позволила себе дерзить или взять под руку, идти в ногу и прижиматься боком. Одно было неизменным: тот самый зонт, создающий крошечное, принадлежавшее только им, пространство.
— Как твои дела, Виктор?
— Лучше.
— А было?
— Нервно. Мать оперировали. Планировалось в следующем году, но ситуация усложнилась в тот день, когда ты подала на развод. Все завертелось: срочный перевод в Москву, врачи, ожидание новостей, сестра сводила с ума звонками. Постоянно мотался между больницей, гостиницей и ловил курьеров, которые срочно подвозили вещи и прочее, что нужно было матери. Ее увезли в одной сорочке. Сам приехал даже без смены трусов.
Вера молчала, с трудом представляя, что пришлось пережить семье Вика.
— Было не до переписок.
— А как же твой романтический ужин в тот день?
Вопрос выскочил раньше, чем Вера успела подумать. Сдала себя целиком: шпионила, ревновала… Виктора открывшиеся обстоятельства ничуть не удивили. Даже не сбился с шага.
— Вот с него и сорвался.
— Извини. Имеешь право возмущаться.
— Чем?
— Тем, что я… эгоистка и что, э-э-э, подсматривала.
— Тогда и я не лучше. Добыл из твоего адвоката нужные мне сведения. Не увольняй ее, пожалуйста. У нее не было выбора.