Мягкая кукла (СИ)
— Я серьезно.
— Я тоже.
— Приедем — увидишь.
На самом деле, хватило бы и настоящего. Поездки по городу. Музыки в динамиках. Цветов. Вика рядом. Но если со стороны они выглядели парой, то останавливаться лишь на этом было бы глупо. Надо идти до конца.
Свернув во двор, фордик вздрогнул и остановился. Оглядевшись, Вера не смогла понять, куда же они приехали. Огороженная площадка, вроде баскетбольной, но одна стена глухая и на полу бетон. Ни колец или прочих спортивных снарядов. Рядом низкая постройка. Странное место, ни разу не подходящее для свидания.
— Пойдем, — потянул ее наружу Виктор.
Навстречу им вышел молодой человек.
— Здравствуйте. На двенадцать.
— Здравствуйте. Все готово. Три сервиза. Переодеваться внутри. Очки не забудьте. Размеры единые. У вас час.
Виктор взял обалдевшую Веру за руку и потащил к двери.
— Сервизы?
— Три.
— Бить?
— С наслаждением, — уточнил он с дьявольской улыбкой.
Момент с переодеванием вызвал у Веры заминку. Снять сейчас платье — испортить весь сюрприз с очередным бесподобным комплектом, состоящим в основном из веревочек. Да и может статься, что вся посуда останется целой. Но защитный комбинезон был бы впору великанше. Кто знает, может, великанши тоже не прочь швырнуть чашку-другую в стену. Так, момент с нужной реакцией на комплект спасен — комбинезон Вера натянула прямо на платье. Закрыв лица очками и повязками, они вышли под августовское солнышко.
Три сервиза — два чайных и один столовый — поблескивали глянцевыми боками. Не Кузнецовский фарфор, но выглядит неплохо. Присмотревшись, Вера увидела, что на тарелках и супнице рисунок неоднородный. У заварочного чайника отбитый носик. На многих чашках и блюдцах сколы. Второй чайный сервиз также с дефектом — вся глазурь в трещинках.
— Некондиция, — пробормотала она.
— Послужит для эмоциональной разгрузки.
Вера несмело взяла одну чашечку. В стену или на пол…
— Я ни разу не швыряла посуду.
— А хотелось?
— Да. Но всегда было неуместно. То ребенок спит, то гости в доме.
— По каким поводам?
— Однажды свекровь донимала мою дочь замечаниями, пока я сервировала ужин. Дома были муж и свекор. И никто ее не остановил, пока я не вошла в столовую…
Виктор забрал у нее маленькую чашку и вручил увесистый салатник.
— За твою дочь.
— За Карошку.
Вера кинула салатник, и он раскололся на несколько крупных фрагментов. Внутри что-то отпустило. Не обиду на свекровь. Ее не переделать. Но укрепило уверенность, что в другой раз сумеет защитить Каролину.
— Можно я не буду проговаривать каждый повод?
Запущенная в стену чашка разлетелась фарфоровыми брызгами. За ней отправилась вторая, третья…
Они — Даше! Что случилось между ней и Сережей? Вера имеет право знать!
Разделавшись со всеми чашками, Вера перевела дух и восстановила дыхание. На солнышке становилось жарковато. Весь продуманный образ развалился, но больше она не беспокоилась по таким мелочам. Что там еще есть?
В руки попала низенькая толстостенная солонка.
— В моем детстве была похожая. Дурацкая.
Снизу затыкалась пробковой заглушкой, которая быстро разносилась и была заменена на скомканную бумагу. Соль вечно застревала в дырках. Приходилось прочищать спичками. А потом она куда-то потерялась, и они с облегчением засунули ложку в коробку с солью.
— Глупая солонка даже не разбилась как следует!
Виктор низко рассмеялся и подал ей тарелку.
— Нет, давай ты тоже бросай.
— У меня нет стресса.
— Да ладно?!
— Правда. Я не напрягаюсь.
— Но ты же преодолеваешь горы и эти твои другие испытания на прочность. Разве не для расслабления?
— Так это все в радость. Любое препятствие можно взять. Некоторые не сразу.
Что-то тут не так! Люди не живут в таком спокойном состоянии.
— Ты на чем-то?…
— Нет.
— А что может заставить тебя нервничать?
— Практически ничего. Либо получится, либо нет. Я всегда выкладываюсь по полной. И если не сработало, значит, зависело не от меня.
— Переплыви Атлантический океан, — хмуро предложила Вера.
— На чем?
Возмущенно топнув ногой, она выронила тарелку им под ноги. Хвала защитным костюмам и бахилам.
— Ты изворотливый как змей!
— Работа такая.
Он нарочно ее бесит! Выводит из себя, чтобы она выпустила пар. Сейчас дождется!
Очередная тарелка превратилась в крошево. За отца, который не захотел брать ответственность! Скотина и предатель. Мама одна тянула семью. С появлением дочери Вера еще больше понимала, как тяжело пришлось маме. Слезы навернулись сами собой. А как иначе?
Пожалуй, тарелок мало. Вот еще чайник. И слезы пролились. Смывающие пыль прошлого.
Супница по Сережину душу. Так бы и запустила ею в него! За все отлучки не вовремя. За все разы, когда пришлось одной заботиться о приболевшем ребенке. За все его командировки и левые связи. Тихие слезы впитывались в повязку, прикрывавшую лицо до глаз. Очень удобно.
За всех его баб!
Макияж испорчен безвозвратно.
Глянув на поредевшую посуду, Вера усомнилась, что с последним предметом успокоится. Она кидала блюдца, пока они не кончились. Крышку от сахарницы, саму сахарницу. Последним был молочник. После того, как его осколки ссыпались к остальным, кончились и слезы.
Она сняла капюшон, очки и расстегнулась, чтобы хоть немного освежиться. Под ногами хрустело и разламывалось на более мелкие части, а Вера, наоборот, собирала себя заново. Ей понравилось. Не попустило до конца, но стало легче.
Очень жарко. Какое может быть свидание после такой встряски? Вспотела. Устала. Выплакалась. Довольна собой. И до предела возбуждена.
Виктор. Молчаливо наблюдал. Обнажившись перед ним в своей беззащитной ярости, Вера не представляла, можно ли быть еще ближе человеку.
Каким надо быть дальновидным, чтобы сделать обоим такой подарок. Для нее терапию. Для себя — выплеснувшую негатив Веру. И правильно. Кому охота быть громоотводом?
— Вик, это было потрясающе! Мне кажется, я впервые получила такую мощную эмоциональную разгрузку. Спасибо!
В конце своей бурной речи она подскочила к нему и обняла.
— То ли еще будет.
Его глаза выражали обещание, и голова пошла кругом. Всю встречу ведет он, ей нужно лишь набраться терпения и подождать.
— Ты управилась за тридцать пять минут. Идем переодеваться.
Они вернулись в пристройку. Как и в прошлый раз, сотрудник оставил их наедине. Крошечное помещение. Нет окна. Крепкая дверь.
— Давай помогу.
Перед тем, как стянуть комбинезон с ее плеч, Виктор почти неощутимо провел пальцами по открытой шее. А потом повторил путь губами.
Дыхание, едва пришедшее в норму, снова участилось. И сердце стучало везде. Даже на кончиках пальцев. Казалось, что если она не коснется Виктора, то сойдет с ума. А если коснется, то…
— Вик…
— Знаю. Иди ко мне.
«Здесь?»
Комбинезон уже валялся на полу. К нему с шорохом упал второй.
«Да, здесь».
— А как же этот… распорядитель посудой?
— Погуляет до конца оплаченного времени. Если понятливый…
«Если?!»
Виктор целовался основательно. Ему нипочем узкий тайминг и вероятность быть застуканными. Он не торопился, словно изучал каждый, даже крошечный, отклик. И, похоже, прекрасно знал, что она на грани.
— Ты не боишься, что здесь камеры? — шепнула Вера, переводя дух.
— Их здесь нет. Сама посмотри. Стены совершенно голые.
— А потолок и тот стеллаж с папками?
Для ее спокойствия Виктор потратил несколько минут на проверку и вернулся к Вере, стоявшей возле стола и обнял ее со спины.
— Времени на самом деле мало. Но мне почему-то кажется, что если я сделаю так…
Его рука нырнула под платье и накрыла самое чувствительное место. Из-за острых ощущений Вера ахнула и подалась назад, стукнувшись в него бедрами. Вик прижал ее крепче и закрыл рот поцелуем.
— …то мы оба будем близки к финалу.