Адениум (СИ)

  
Глава 1
 
2047 год.
Тихо, словно боясь побеспокоить кого-то, я вошла в свою комнату и, не включая освещения, села на узкую кровать. Сгустившаяся ночная духота проникала через одежду, заставляя ее противно липнуть к телу.
Взгляд скользнул по циферблату часов, одиноко висящих на пустой стене. Полночь. Секундная стрелка бежала по кругу, равнодушно отмеряя мгновения. До восхода солнца совсем немного времени. Это все, что у меня осталось. Потом моя жизнь оборвется.
Сердце болезненно заныло, словно его сжала невидимая холодная ладонь. Сжала изо всех сил, так, что, кажется, еще немного, и кровь брызнет сквозь пальцы. Смерть давно идет следом за мной, но сейчас она подкралась слишком близко, и в этот раз мне не убежать.
Я тяжело вздохнула, глядя в темное окно. Ночь заботливо укутала землю мягким покрывалом и рассыпала миллиарды звезд на черном небосклоне. Они дружески подмигивали, словно утешая и обещая, что другая жизнь будет лучше. Будто это еще не конец, и впереди ждет свобода — бесконечная, безграничная, абсолютная. С губ сорвалась горькая усмешка. Это мне уже не нужно.
Я хотела остаться в этом жестоком и кровавом мире, где испепеляющий зной существует рядом с обжигающим холодом. В мире, где любовь идет под руку с ненавистью, а зло зачастую берет верх над добром. Смотреть на оранжевый закат, слышать шелест листвы, ловить дождевые капли ладонями. Просто жить. И именно этой возможности у меня не было.
Казалось, что все вокруг замерло в ожидании. Несмотря на удушающую жару, сердце превратилось в кусок льда. Когда ничего не можешь изменить, остается лишь смириться со своей участью. Я смирилась. Почти.
В дверь тихо постучали…
Годом ранее.
Почти каждую ночь мне снится сон. Один и тот же, словно он записан на пленку, и чья-то рука в назначенное время нажимает кнопку «пуск». Я называю его черным. Хотя, почему черным? Скорее он желтый, раскаленный, слепящий.
Пустынное плато. Безграничное, похожее на океан. Под босыми ногами выжженная, растрескавшаяся земля, мелкие острые камни. Диск Солнца неподвижно завис над головой, словно приклеившись к небосводу. Горячий ветер гудит в ушах, шевелит пучки засохшей травы, путает волосы. Я недоуменно оглядываюсь по сторонам, не понимая, как попала сюда. Когда это случилось? Почему? Не знаю… Не помню…
Рядом возвышается огромный, круглый камень. Я медленно подхожу к нему и дотрагиваюсь ладонью до шероховатой поверхности. Жар обжигает пальцы. Неожиданно камень издает громкий треск, и я в испуге отдергиваю руку. Трещина медленно разрезает его сверху вниз, становится глубже и шире. Камень с грохотом распадается на две половинки, поднимая в воздух клубы пыли. Я с трудом успеваю отскочить.
Трещина, словно живое существо, ползет по земле, раскалывая ее под ногами. Она пытается поглотить меня, утянуть вниз, в черноту. Я медленно отступаю назад.
Из разлома слышится голос — странный, шипящий, напоминающий звук проколотой автомобильной шины. Нужно уходить, но куда? Вокруг лишь пустошь, ни деревьев, ни холмов. Здесь негде спрятаться.
Голос что-то говорит, кажется, он пытается достучаться до меня, но я не понимаю этого языка. С каждой секундой шипение становится громче. Кто-то, невидимый во тьме, приближается. Еще немного, и он выберется на поверхность. Страх холодит кожу, заставляет шевелиться волосы на затылке.
Беги.
Я срываюсь с места. Голос шипит сзади, будто разъяренная кошка. Я слышу его за спиной, но боюсь оглянуться. Боюсь увидеть лицо моего преследователя.
Жар обжигает босые ступни, в кожу втыкаются острые колючки. Воздух, сгустившийся, словно кисель, замедляет движения, не дает дышать, но нужно бежать, иначе не спастись. В этот момент приходит осознание, что все бесполезно — у меня ничего не получится. Тот, кто сзади, гораздо быстрее и сильнее. Животный страх туманит рассудок, заставляя из последних сил мчаться вперед. Непослушные ноги подгибаются, и я, запнувшись, падаю, поднимая в воздух клубы пыли. Глаза слезятся, сердце пытается выскочить из груди, но я знаю, что должна выжить. Должна… Нельзя сдаваться без борьбы, не в этот раз.
 
Невидимый преследователь настигает меня, ударив горячим ветром в спину, и я неподвижно замираю, закрыв лицо руками. Это конец. Я не смогла…
***
Снег. Мелкая ледяная крошка падает с темного неба, бьется в оконное стекло, оседает на ветвях деревьев. Уличные фонари тоскливо скрипят под порывами холодного ветра.
— Поднимите руку, мисс.
Тяжелые тучи нависли над городом, угрожая раздавить его, расплющить, словно картонную коробку.
— Мисс…
Хочется тепла. Услышать, как поют птицы, увидеть зеленую траву, растущую на клумбах в старом парке…
— Илекса! — Рядом раздался голос режиссера, заставив меня вздрогнуть и обернуться. — Проснись! Что с тобой сегодня?
Я молча покачала головой, пытаясь выбраться из приятных грез и вернуться в реальность.
— Последняя примерка. Я понимаю, что все устали, но дай, наконец, костюмеру закончить свою работу!
Портной замер рядом со мной, сжав в пальцах иглу.
— Извините, — прошептала я.
— Поднимите руку, мисс, — в который раз, терпеливо произнес он.
Я сделала то, что он просил и замерла. Тихо шуршал атлас. Игла в проворных пальцах ловко сновала по складкам пышной юбки.
— До премьеры осталось два дня, а ты словно сонная курица! — Не унимался режиссер, расхаживая по гардеробной и нервно теребя в руках какие-то бумаги.
— Простите, мистер Фредерикс. Задумалась.
— Сейчас нужно думать о работе! И только о ней. Исключительно.
Я отвернулась, чувствуя на себе любопытные взгляды остальных.
— Потерпите, — миролюбиво произнес костюмер. — Осталось немного. Нужно всего лишь подшить край юбки, чтобы Вы не наступали на него.
Пришлось снова неподвижно замереть, словно манекен в витрине магазина. Над головой тихо скрипела старая лампа. Рассеянный свет мерцал на лицах, делая их бледными, почти неживыми. Монотонно гудели голоса, сливаясь в общий фон, не несущий никакой информации. Вместо мыслей остались лишь обрывки заученных фраз. Время тянулось, как теплый кисель. Мне начинало казаться, что этот день не закончится никогда.
До премьеры спектакля оставалась пара дней. Бесконечные репетиции утомили настолько, что хотелось закрыть глаза, скользнуть в блаженную черноту и ни о чем не думать.
Расеянный взгляд приклеился к нитке паутины, свисающей с потолка. Она медленно шевелилась из стороны в сторону, словно маятник гипнотизера. Я несколько раз моргнула, пытаясь стряхнуть сонное оцепенение, овладевшее разумом.
Остался последний рывок. Сейчас не время расслабляться, слишком многое уже пройдено и отступать поздно.
Я — дочь сумасбродной, почти безумной графини, которая жила единственной мыслью — удачно выдать меня замуж. Конечно, не именно меня, а Стефанию, чей образ мне предстояло воплотить в жизнь. Саманта блестяще справлялась с ролью моей матери. Она вжилась в нее настолько, что иногда я начинала ненавидеть ее за нелепые выходки, словно безрассудные идеи принадлежали именно ей, а не ее персонажу. Хотелось бы мне так уметь!
— На сцене нужно не играть, а жить, — часто говорил мистер Фредерикс, и я старалась. Не спала ночами, репетируя дома перед зеркалом. Думала так, как мои героини, пыталась представить, что сделали бы они в той или иной ситуации. Это было интересно, необычно и немного странно. Казалось, что я попадала в параллельный мир и существовала в нем, примерив на себя чужой облик. Это была возможность сбежать из реальностии, хотя бы ненадолго почувствовать себя другим человеком.
— Мистер Фредерикс! — Раздался за спиной робкий голос билетера. — Илексу спрашивает какая-то женщина.
— Женщина? — переспросила я, резко оборачиваясь и краем уха слыша недовольный вздох костюмера. — Какая женщина?
— Невысокая, светловолосая. Лет сорока на вид.
— Хелен! — Я дернулась, пытаясь спуститься со стула, за что тотчас получила укол иглой. — Ай!