В погоне за Иштар (СИ)
Недоумение, написанное на лицах очередного це-Цали и его «визиря» было достойно кисти лучших живописцев истории.
- Что здесь происходит, женщины? – первым подал голос Вест.
Еще один – ни здрасти, ни до свиданья…
- Да так, - пожала я плечами. - Сидим, никого не трогаем, знаете, все плюшками балуемся, а тут, как налетят – враги рода человеческого! Насилу отбились, честь свою девичью сохранить дабы…
- Что с моим братом? – перебил меня Яклин, едва взглянув на лежащего це-Цали. Откровенно сказать, очень даже его понимаю – вид у полуголого пухлыша был так-себе, и брови размазались… А если серьезно, я смотрю не очень-то кто-то скорбит о братце.
- Спокойствие, только спокойствие, - продолжала я цитировать горячо любимую писательницу-соотечественницу мамы, точнее ее приемной семьи. - Скоро придет в себя.
Мне показалось, или Яклин остался недоволен этим фактом?
М-да, а ведь учитывая милые нравы Зиккурата, готова поспорить – до следующей красной луны этот с нарисованными бровями не доживет.
- Как посмела ты, женщина, коснуться це-Цали? – выдал Вест запоздалую реакцию на происходящее.
- Я посмела?! Так меня еще никто не оскорблял! Этот ваш це-Цали хотел меня изнасиловать, Ишма подтвердит! Я только защищалась.
Яклин внимательно посмотрел на Ишму, которая торопливо закивала головой, не осмеливаясь поднять глаза, потом на меня, потом на Веста.
- Усильте охрану, - бросил он своему советнику, - Не хватало еще, чтобы какая-то бестолочь, вроде моего непутевого братца, повредила подарок Цалибу Иннатхи.
Ну вот, допрыгались. Охрану, значит, усилить… Похоже и в самом деле придется отложить побег до дороги… Этого самого селения Тришкуу… Надеюсь, нас не будет ждать там очередная ловушка, организованная этой самой Сеитой? Впрочем, зря это я, людям надо доверять.
Яклин хлопнул в ладоши – тотчас в покои вошло четверо стражников, по виду – ничем не отличавшихся от предыдущих. Не гарем – а проходной двор, честное слово!
- Заберите это, – брезгливо указав на тело брата, приказал це-Цали.
- Эй! И эти доблестные воины, как я понимаю, здесь тоже лишние, - я сделала заговорщицкое лицо и кивнула в сторону лежавших стражников.
- У тебя, я вижу, много сюрпризов, женщина. Советую не использовать их в моем Дворце, - сухо сказал мне Яклин, и так спокойно и ровно посмотрел на меня, что мороз по коже пошел. Ну как, мороз. Морозец… Изморось…
- Не понимаю, о чем вы говорите.
- Перед поездкой тебя хорошо осмотрят, чтобы чего подобного не прихватила с собой, - не обращая внимания на мой старательно демонстрируемый невинный вид, пообещал це-Цали.
- Помилуйте, уважаемый, а как бедной девушке отбиваться от ваших холопов в дороге? Сами ж видите, - я скорбно вздохнула.
Яклин сверкнул напоследок глазами, ничего не сказал, и ушел.
- Ну что, мать, - обратилась я к Ишме. - Будем думать, как спрятать то, что у нас осталось из оружия и прочих важных на вашей гостеприимной планете вещей…
Ишма – она начинает меня радовать – понимающе кивнула.
Глава 58
Римма осторожно вытянула палец и протянула руку к бабочке с метровыми фиолетовыми крыльями.
Красивая бабочка-лершавык сначала затрепетала крыльями, оставляя сиреневые сполохи в утреннем прозрачном зиккуратском воздухе, затем принюхалась. Палец космоорнитолога был покрыт сахарной пудрой – если верить энциклопедии, излюбленным лакомством семейства лершавыковых.
Бабочка недоверчиво высунула хоботок, попробовала, затем споро перебралась на тонкий палец Риммы и приступила к угощению.
Римма смотрела на это чудо с восторгом первооткрывателя – кто из ее знакомых коллег может похвастаться, что кормил лершавыка с руки? Они это чудо природы только на страницах справочника наблюдали. Порода малоизученная, нераспространенная. Но на Зиккурате обитает в изобилии!
Правда пришлось пойти на гнусный шантаж Юдвига и кое-какие унижения, связанные с исполнением прихоти птицы с вздорным характером: Юдвиг непременно желал сделать крюк в пути, и заглянуть в рощу хлебных деревьев – на Арттдоумие хлебных деревьев не было, и птица решила, что на них непременно должны расти булочки. И это, не считая гастрономических капризов, претворять которые в жизнь Римма с ног сбилась. И крюк в их положении делать было по меньшей мере, неразумно. Сошлись на небольшом отклонении от курса и посещении живописного оазиса: хлебные деревья Римма обещала показать Юдвигу на Земле, ну или на одной из колонизированных лун-ферм по пути, тех, на которых климат подходящий, сродни земному субтропическому.
Капризная птица согласилась на компромисс и приманила лершавыка, обернувшись самкой его породы. И вот теперь, приманив красивую редкую бабочку, Римма наконец-то сделает необходимые снимки, возьмет пробы…
- Ай!!
- Что с тобой? – тут же оказался рядом Дем.
Совершая грациозные взмахи метровыми фиолетовыми крыльями, лершавык улетал в неизвестном направлении.
- Укусил, зараза, - Римма осматривала укус на пальце. - Нет, я понимаю, непрофессионально, конечно, трогать представителей местной фауны без перчаток, но в справочнике ничего не было сказано, о том, что он кусается!
- Главное, чтобы не ядовитым оказался, - пожал плечами Дем, и Рим поспешила в палатку за аптечкой с противоядием от большинства ядов насекомых, встречающихся в Галактике, и для профилактики неплохо принять еще иммуномодулятор.
Дем поджидал подругу у костра. Солнце только готовилось встать, и утренняя свежесть таила в себе следы ночной прохлады. В этой части пустыни ночи были очень даже холодными, не в пример жарким, знойным дням, когда оба солнца палили так, что казалось, даже воздух плавился, становился густым, горячим и тягучим. Одно радовало – скоро они доберутся до города-крепости Цала Исиды, и, возможно, смогут что-то узнать о Таре. А если повезет, и его план выгорит, выйдут на связь с капитаном и Левочкой. Римма выползла из серой палатки и принялась за профилактические процедуры. Стоявшая рядом розовая палатка зашевелилась. Это значило, что их соседка тоже проснулась.
- Успокойте свою мерзкую птицу, ну, сколько можно терпеть эти издевательства!! – раздались сначала привычные визгливые вопли, а вслед за ними появилась из палатки голова актрисы, и затем она сама. Голова как голова, только в прошлом белокурые локоны, а ныне выгоревшие под зиккуратскими солнцами лохмы торчали во все стороны, образуя на голове некое подобие гнезда. Сходство с гнездом подчеркивали торчащие в разные стороны веточки и стебельки с бутонами цветов и ягодами. Большая часть ягод была раздавлена, и отвратительный резкий запах как будто приклеился к актрисе.
Эстель раздраженно вытаскивала зеленые листья и веточки из волос, и отшвыривала их прочь, стараясь попасть при этом в Юдвига, при этому Дему тоже доставалось, не переставая костерить «птицу и ее мерзких хозяев» на чем свет стоит.
- Да ладно тебе, Эстель, птица есть птица. Увидела клочок соломы и решила свить гнездо, - миролюбиво предположил Дем, и протянул Юдвигу кусочек вяленой дыни. - Ах ты, мой хороший…
- Да нет же, - Римма прикладывала все усилия, чтобы сдержать улыбку, как Дем, но получалось не очень. - Ты просто ему нравишься, Эстель. Юдвиг так ухаживает.
Волосы актрисы в походных условиях, под палящими зиккуратскими солнцами и впрямь напоминали солому. Впрочем, Римма предупреждала ее, чтоб закрывала голову, так что сама виновата. Хорошо, что солнечный удар не заработала. Ри подумала, что услышь это Дем, тотчас бы заявил, что для того, чтобы схватить солнечный удар необходимо хотя бы минимальное количество мозга, а Эстель может, что в мороз, что в жару без шапки ходить. Главное, чтобы рот не раскрывала. И Юдвиг бы с ним согласился. Конечно, Эстель Римме самой не нравилась, но приходилось сдерживаться. Бедняжке удалось так сильно настроить против себя птицу, что Ри ей теперь временами даже сочувствовала.
Вслух же она сказала: