Папарацци (СИ)
На одном из приемов, где мы случайно пересеклись, она намеренно изводила меня: пока никто не видел, она нашептывая мне на ухо умопомрачительные вещи, заставляя судорожно сглатывать и надеяться, что никто не заметит моей эрекции. В конце концов, я не выдержал и решил проверить: действительно ли на ней нет белья, как она рассказывала.
Единственным доступным местом для уединения оказалась темная, тесная подсобка. Тогда маленькая лгунья обманула, и в наказание я унес ее трусики с собой. Только от этого Вика в моих глазах стала еще сексуальней, и остаток вечера превратился в настоящую пытку: ни о чем другом я думать не мог.
Ни я один был столь не сдержан, и порой Вика тоже могла вести себя отвязно. Так не единожды она прямо в машине хваталась за ремень моих брюк и забиралась ко мне на колени. Не самое удобное место, но о таком не думаешь, когда на тебе горячая амазонка, и это самый потрясный секс в твоей жизни. Ничего интимней придумать нельзя: лицом к лицу, глаза в глаза.
В итоге, я во всем ей проигрывал, за чтобы не брался, не случайно ее имя Виктория.
Чего нельзя сказать о бизнесе, тут я всё еще оставался королем и все мои проекты безупречно воплощались. Даже проблемная Даша со своими закидонами не доставляла так уж много хлопот. Правда однажды она практически похоронила меня, и началось всё с банального вопроса:
— Что с тобой?
Мы целый день провели в студии, записывая альбом, и сначала я принял это за проявление заботы. Хотя кого я обманываю, Даша заботится только о себе. Даже сейчас в короткий перерыв, развалившись в Костином кресле, листала свой инстаграм.
— Устал, как и все.
Она подняла голову, оторвавшись от созерцания собственных фотографий:
— Я не о том, — она словно просканировал меня взглядом. — Не знаю как это объяснить, но ты стал добрее что ли. Ходишь с довольным лицом, почти не песочишь меня и не обзываешь дурой. — Последовала короткая мыслительная деятельность и ее буквально озарило: — Я знаю в чем дело! Слышала, что резкую перемену характера и поведения в целом может спровоцировать опухоль мозга. Скажи честно, — с тревогой в голосе. — Андрюш, ты заболел? Умираешь? Боже, что же я буду делать без продюсера? Я пойду по миру! — отчаянно всплеснула руками. Даже вопрос моего здоровья она рассматривала с точки зрения собственного благополучия.
Видимо зря я перестал называть ее дурой, из-за этого она посчитала, что у нее есть мозги и начала строить дикие теории.
— Не неси чушь.
— Просто ты уже не молод, пора начать следить за своим здоровьем.
По почти незаметной улыбке я догадался, что она просто-напросто издевается надо мной. В какой момент я перестал замечать сарказм? И когда Даша поумнела, чтобы знать это слово.
— Ты общаешься с Викой? — других объяснений я не находил ее внезапному просветлению. Кто еще, как не Вика, науськивал ее шутить надо мной?
— Я подписана на нее в инстаграме, — и снова погрузилась в соцсети.
У Вики есть инстаграм?! Хотя чему я удивляюсь, он есть практически у всех. Я никогда не интересовался ее жизнью.
— Есть что-нибудь занимательное? — не проявил большого интереса.
— Да ничего особенного, — небрежно бросила, — публикует фотографии. Ни одного снимка знаменитости, — будто разочарована, что не нашла там себя.
Заинтригованный, я забрал телефон у Дары, чтобы посмотреть, что же там постит Вика. Как ни странно, я нашел одновременно всё и ничего.
Все до одной фотографии были словно, вырванными моментами из повседневной жизни. Некоторые улицы, здания и виды я узнавал, все они так или иначе связаны с местами, где мы встречались с Викой. Так и видел, как она, ожидая меня, достает свою камеру, с которой была неразлучна, и наводит камеру на всё, что кажется ей привлекательным или особенным. В каждой работе я видел ее руку — усердные часы, проведенные за компьютером в попытке сделать изображение уникальным. Черт, да она талантлива.
Вернулся Костя, и я быстро позакрывал все вкладки, чтобы он не сунул свой длинный нос, куда не следует. Он благополучно не обратил внимание на мелкую заминку, и опустился в кресло, которое Даша услужливо освободила для него. Я подозревал, что в тайне она влюблена в него.
— Звонила Рита, — доложил, будто мне интересно слушать о его жене, — нашей матери приспичило собрать всю семью за ужином. Мы якобы давно не собирались все вместе.
Я любил родню, но не настолько, чтобы просиживать с ними вечерами за унылой беседой. Тем более в последнее время они сводились к обсуждению Ритиной беременности и скорого появления на свет второго Костиного отпрыска. Я там явно буду пятой ногой у табуретки: мне не интересна тема подгузников, мне скучно слушать про молочные зубы и подбирать имя ребенку. К тому же к концу ужина мать непременно переведет разговор на меня и мою женитьбу.
— Скажешь ей, что у меня много работы, — придумал самую банальную отмазку.
– Она тебя живьём съест, — предостерег. Будто я сам не знал, что проглотит и не поперхнется.
Наша на первый взгляд интеллигентная, благовоспитанная и сдержанная мать на деле несгибаема и бескомпромиссна. Честное слово, в детстве я был уверен, что она одним взглядом может орехи колоть. Настолько она казалась мне сильной и уверенной. Но я давно не мальчик, и бесстрашно соперничал с ней, но вот давления относительно брака не выдерживал. Это словно иглы под ногти.
— Лучше это, чем снова проходить экзекуцию по поводу моей “неустроенной личной жизни”. — К тому же в этом плане всё устроено лучшим образом. — Поверь, у меня с этим полный порядок.
– Значит, у вас с Викой все отлично? — торопливо расспрашивал, будто спешил вывалить все вопросы разом. — Кстати, как у нее дела?
— Благодаря моим стараниям, потрясающе, — забылся и начал отвечать на полном серьезе. Только потом сообразил, что меня снова обвели вокруг пальца, и Костя из-под тяжка выуживает из меня информацию. Не для того ли, чтобы слить ее матери? — Да пошел ты, — не собирался плясать под его дудку.
Гаденыш посмеивался, параллельно стуча по клавиатуре компьютера, возвращаясь к работе над альбомом Дары:
— Когда уже познакомишь?
— Никогда, — было моим последним словом по этой теме. Только вот родной брат оказался гнусным шантажистом:
– Не останешься на ужин — расскажу матери о Вике.
— Сука! — не сдержал гнева.
— А вот этого при Рите упоминать не стоит, — вкрадчивым тоном разъяснял все правила поведения в их доме, — она, мягко говоря, расстроится, если наш сын пополнит свой лексикон подобными словечками.
– *** твою мать! — вдоволь выругался перед тем, как отправлюсь на ужин, где придется помалкивать в тряпочку.
***
Родители еще не приехали, Рита заканчивала последние приготовления, Костя с Сашкой (будто оба малые дети) носились вокруг нее.
Я топил горе уже во втором стакане виски, когда Рита, не уступая своему мужу в любопытстве, начала расспрашивать про Вику.
Черт меня дернул, набравшись, заявиться в ним и болтать про нее!
– Это временно, — обходился общими фразами.
— Я тоже так думала о наших отношениях с Костей, — с улыбкой призналась.
Тот прекратил безумный забег с Сашкой, который теперь взбирался на него, как мартышка на дерево:
— Вот тебе и откровения после шести лет брака.
— Но я же все еще с тобой, — максимально пристойно чмокнула мужа в губ. От приторно-сладкой картины еще сильней захотелось еще выпить. — Более того, все вокруг были уверены, что мы расстанемся. Так что в любви ничего нельзя загадывать, — обратилась ко мне.
— Любовь тут не причем, мы просто трах… — Не закончил фразу, увидев ее суровый взгляд и любопытные глаза племянника. — Это просто футбол, — исправил оплошность. Все выдохнули, зато мне, как идиоту, пришлось объясняться метафорами: — Мы играем в футбол, пара голов и мне наскучит.
— У тебя есть другой племянник, с которым ты играешь в футбол? — надулся малец. — Я хочу с вами!
— Попозже, Сашок, когда подрастешь, — потрепал его по волосам. — Я начну тебя всем крутым приемчикам, — пообещал, — и покажу лучшие футбольные поля.