Злоключения начались в пятницу, или Сон в руку (СИ)

-- Ну! – заржал, как конь Лихой.
-- Только это вряд ли, конечно. Как пить дать, нашей крови захочет, если узнает, кто его жене шею свернул. Надо будет сделать так, чтобы долго ее не нашел.
-- Само собой.
От их разговора у меня волосы зашевелились на голове. Похоже, что моя судьба была уже решена. Вопрос был во времени. Когда я перестану быть им нужна? Возможно, что уже сегодня. Я же не знала их дальнейших планов. Поэтому с опаской стала коситься и на придорожные канавы, и на лесок, что рос недалеко от дороги. Кто знал, что взбрело бы им дальше в голову. Правда, они что-то говорили о доме какого-то Серого…
-- Притормози, сейчас будет поворот. Не проскочи, смотри.
Мы въехали в заброшенную деревню. Было впечатление, что люди здесь не жили уже давно. Но оказалось, что оно было ошибочным. Пара или три двора оказались жилыми. Первое, что говорило об этом, был запах дыма, что почувствовала, как только въехали на деревенскую улицу. Потом заметила белье, развешанное на веревке. Около дома, к которому подъехали, и вовсе, на бревне рядом с калиткой сидел старик.
-- Привет, Серый.
Я покосилась на деда, решая, почему его так называли. Первое на ум пришло, что его звали Сергеем. Потом еще подумала, что возможно такую кличку ему дали из-за цвета волос: седина была перемешана с сероватыми длинными прядями, сохранившими цвет. А может, виной всему была манера одеваться серо и безлико.
-- Нашла, о чем голову ломать, – одернула я себя. – И это в мои-то последние жизненные часы. А может, минуты? Не приведи, господи.
У меня появилась другая тема для размышлений. Но и та владела мной не долго.
-- Серый! Хочешь с бабенкой поиграться? – начал глумиться Лихой, как только мы вошли в избу. – Смотри, какая краля. И совершенно бесплатно. Просто из хорошего к тебе отношения дам на время.
-- Что-то ты сегодня такой добрый? Чего сам не займешься? В чем дело?
-- Я к тебе с пониманием. А ты? В чем подвох, в чем подвох?!
-- Может, и соглашусь, только скажи, откуда ее взял.
-- Какая разница?! Она уже на этом свете не задержится. Так что же добру-то пропадать?
Дед на это только головой покачал, решив стоять на своем.
-- Не хочешь, значит? Ну, и черт с тобой. Сам ею займусь. Вставай, давай! Что расселась? Не для тебя тут стулья стоят. Марш, вон туда. Что, дверь не видишь? Двигай, я тебе сказал!
-- Эй, Лихой! Стой. Передумал я.
-- То-то же! Забирай, пока я добрый.
-- Пошли, девонька. Дверь видишь? Правильно, эту. Заходи, не бойся. Я не злой, не обижу очень, не то, что эти двое.
-- Эй! Не перетрудись, отец. И барышню нашу насмерть не заездий. Оставь и нам красотку.
Грубым мужицким шуткам и гоготу не было конца. Только мы долго с ними в одной комнате не задержались, и потом уже слышала их через закрытую дверь в другом помещении, соседнем. Новая комната была много меньше и вмещала только старую кособокую деревянную кровать, как со свалки, и платяной шкаф, взятый, похоже, оттуда же. Больше места ни на что не было. Даже мы с этим дедом стояли как-то боком между кроватью и шкафом.
-- Чего же ты ждешь, милашка? Снимай одежку-то. А я посмотрю. Люблю сначала посмотреть.
-- Может, не надо?..
-- Снимай, снимай!
Дед присел на край кровати, повертелся там, устраиваясь удобнее, и приготовился смотреть, как если бы посетил развлекательное шоу.
-- А ты у нас кто? – его вопрос заставил меня замереть, снова опустила руки и отпустила низ футболки. – Нет. Ты руками-то шевели. Можно и говорить и дело делать. Майку-то снимай, милая. Без спешки, но снимай. Ну, ты меня поняла…
-- А, а… А, я – учительница, – сама не знаю, почему это сказала.
Наверное, надеялась вызвать к себе хоть крупицу, хоть капельку, уважения и сочувствия. Только на деда это не очень подействовало. Пошевелил бровями, пошамкал губами, закинул ногу на ногу и сложил на остром колене старческие морщинистые руки.
-- Интересно. Учительниц еще в этом доме не было. Так, все больше шалавы какие-то попадались. А у тебя под майкой что? Дождусь я сегодня молодого тела или нет?
 
-- Бюстгальтер там.
-- Это лифчик, что ли? Ну, так, давай… показывай.
-- Вот.
-- Бог, мой… Что же ты синяя-то вся такая? А спиной повернись. Бог, мой!
Дед сначала напрягся и подвинулся вперед, а потом и вовсе поднялся, с прытью, которой я от него не ожидала и даже вздрогнула от неожиданного его рывка. Хотела закрыться снова футболкой, но стало не от кого, старик поспешно вышел в соседнюю комнату.
-- Кого ты мне, Лихой подсунул? Не девка, а кусок отбивной. Совсем хочешь меня силы лишить?
-- Не ори. Не нравится она тебе, так отдавай, нам сгодится. Вот, сейчас водкой заправимся, так нам любая мила станет. А дарованному коню зубы не смотрят. Забыл про такое? Ну, побил я ее слегка сегодня ночью… Что орать-то?!
-- Да, на ней живого места нет!
-- Не бреши. Я всего раз семь и ударил. Ну-ка…
Вся троица возникла в проеме открытой двери и стала водить глазами по моим синякам, ссадинам и кровоподтекам.
-- О, как! – крякнул Борода и повернулся лицом к своему сотоварищу.
-- Впечатлила, это точно, – Лихой запустил пятерню в густой чуб и покачал головой. – Я, конечно, ее приложил, но это все не мое. Видали?! Это что же выходит? Значит, ее муж так воспитывал? Во, дела!
-- Учим их учим…  А толку все равно ни на грош, – Бородатый утомился от созерцания моего разбитого тела, развернулся и отправился назад к столу и бутылке на нем.
-- Это точно. Прикинь, я ее поймал, когда она снова от него убегала. Совершенно наука этой сучке не впрок, – Усатый последовал за другом. – А ты, дед, не дергайся и не канючь. Все равно, другой нет и не будет. Не хочешь – не надо.
-- Ладно. Уговорил.
И снова мы с ним оказались в комнатенке одни. Старец, кряхтя, уселся на прежнее место и кивком указал мне на бриджи. Снимай, мол. Я подчинилась, и он смог и дальше насладиться зрелищем синяков и ссадин, но теперь у меня на ногах и бедрах.
-- Учительница, говоришь! Чему же ты детей учишь, милая?
-- Читать, писать… -- поговорить я была не прочь. – Преподаю в младшей школе.
-- Угу, – нахмурился дед, мой вид в одних трусиках его явно не радовал. – А муж у тебя кто?
-- Муж? – теперь я свела брови у переносицы. – Могу только сказать, что зовут его Славкой, и он с Лихим не очень дружит. Еще там у меня был Витька и в братаны набивался один тип, очень похожий на хитрого бегемота.
-- А фамилия у твоего мужа не Тихомиров ли будет? – прищурился на меня Серый.
-- Точно. Тихомировы мы. А как вы узнали?
Деда как ветром сдуло.
-- Ты кого мне подсунул?! – заверещал старик уже из соседней комнаты.
-- Что опять не так? – развернулся вместе со стулом Лихой в сторону вбежавшего деда, иначе, отчего же мне было слышно скрип и скрежет деревянных ножек по полу.
-- Это же баба Тихомирова! Да он…
-- Ты чего глаза так вылупил? Завтра к вечеру она уже будет никем. А что ты ее видел сегодня, тебе лучше забыть. Хоть это тебе объяснять не надо?
-- Гад ты, Лихой! Ты зачем ее ко мне в дом притащил?
-- Скажи лучше, Серый, что у тебя сегодня с бабой ничего не получается, – захохотал Борода. – Иначе мы можем подумать, что ты Славки боишься.
-- А ты нет? Не боишься, скажешь? Да, если он узнает, что вы…
-- Теперь уже не мы двое, а мы трое. – Снова развеселился бородатый.
-- Точно. Тебе, Серый, лучше уже сейчас начать забывать, что видел сегодня и нас и сучку.
Пока я их слушала успела одеться и теперь сидела на краешке кровати, где недавно располагался старец.
--  Мотайте из моего дома. Не желаю я переходить дорогу Тихомирову.
-- Не выйдет! Уже перешел.
-- Да, я ее и пальцем не тронул.
-- Ну, и дурак, – голос Лихого начал вибрировать от злости. – Если Славка нападет на наш след и заявится сюда, разбираться долго не будет. Ты его знаешь.
-- Идите прочь! Не хочу с вами ничего общего иметь!