Проклятые судьбы (ЛП)
Орион заметно сглотнул, в его глазах было извинение, прежде чем он перевел взгляд с меня на присяжных. Ужасный холодок страха пробежал по моему позвоночнику от выражения его лица, и паника пронзила меня. О чем он думает?
— Сожалею, что поднял руку на принцессу Солярии, — спокойно произнес он, и его слова заставили меня нахмуриться. — И с еще большим сожалением признаю, что использовал ее для собственной выгоды. Я ухаживал за ней, манипулировал ею и, в конечном счете, использовал Темное Принуждение, чтобы заставить ее стать моей.
— Нет! — закричала я, вскакивая со своего места, когда абсолютный ужас охватил меня. Дариус тоже встал рядом со мной, ярость стояла в его глазах, когда он уставился на друга, и вокруг нас разразился шум.
— Порядок, порядок! — скомандовал судья, ударив молотком по столу. — Немедленно сядьте! — Волна магии воздуха пронеслась по комнате, и меня заставили вернуться на свое место вместе со всеми остальными.
— Что он делает? — Я умоляла Дариуса, страх разрывал мое сердце на части. Но он не ответил, просто смотрел на Ориона не мигая, отчаяние было написано на его лице.
— Пожалуйста, обвинение, подойдите к трибуне, — приказал Даркис, его голос был резким, когда он пристально посмотрел на Ориона.
Я вся дрожала, глядя на Ориона и умоляя его встретиться со мной взглядом. Дариус внезапно схватил меня за руку, крепко сжав, и я вцепилась в нее изо всех сил.
— Темное принуждение — это форма темной магии, — промурлыкала Уитклоу, двигаясь к Ориону, как будто она наслаждалась убийством.
— Нихрена, — процедил Орион сквозь зубы.
— Итак, вы признаете, что наложили Темное Принуждение на Гвендалину Вега, принцессу Солярии? Девушку, которая находится под защитой высочайших королевских законов?
— Да, — сказал Орион с кивком, который разбил мое сердце на миллион острых осколков. — Она, конечно, понятия не имеет. Вот почему она солгала здесь сегодня. Я убедил ее, что она любит меня, я заставил ее забыть, что я принуждал ее, я заставил ее хотеть меня и желать меня. Все, во что она верит в наших отношениях, — это фарс, который я состряпал.
Я покачала головой, слезы катились по моим щекам, когда Дариус крепче сжал мою руку.
— И почему ты это сделал? — ласково спросила Уитклоу.
— Потому что я хотел ее. Я получил удовольствие от власти, и я знал, что могу использовать ее, чтобы подняться в обществе, — сказал Орион, пожав плечами, что было бессердечно и холодно.
Он позволил присяжным увидеть в нем монстра, изобразив себя таковым. Но я не понимала зачем. Я хотела кричать, драться и требовать, чтобы он забрал слова обратно, но он позаботился о том, чтобы никто мне не поверил. Они думали, что меня принудили к таким чувствам. И мысль о том, что он мог предать меня так глубоко, вызывала у меня тошноту.
— Так ты меняешь свое заявление? — спросила Уитклоу с победоносной осанкой.
— Ваша честь, я требую минутку наедине с моим клиентом, — настаивал Киплинг, расправив плечи.
— Я меняю свое заявление, — сказал Орион, прежде чем Даркис смог ему ответить. — Я признаю себя виновным.
— Он лжет! — Я снова поднялась со своего места, отказываясь оставлять это без внимания.
— Пусть его подвергнут допросу Циклопа, — потребовал Дариус, указывая прямо на судью, как будто он мог угрожать ему сделать это. — Тогда вы увидите правду.
— Тишина в моем суде! — прогремел Даркис. — Если вы сию же минуту не сядете, я прикажу вас вышвырнуть.
Рука Дариуса все еще была в моей, и мы оба опустились обратно в унисон, когда слезы потекли по моим щекам.
Этого не может быть. Пожалуйста, скажите мне, что этого не происходит. Он бы так со мной не поступил. С самим собой.
Взгляд Ориона был прикован к стене, его челюсть была каменной, глаза бесконечно темными.
Даркис выпрямился в кресле, побарабанил пальцами по скамье, затем стукнул молотком по блоку.
— Обвиняемый опозорен властью и изгнан из общества на неопределенный срок. Он будет отбывать наказание в тюрьме Даркмор в течение десяти лет за то, что манипулировал принцессой Солярии, и еще пятнадцать за использование темной магии для этого. Заседание окончено. — Он поднялся со своего места, захлопнув за собой дверь с решительностью падающего топора. Нет.
Группа агентов ФБР шагнула к Ориону, и он поднял свои скованные наручниками запястья, позволив им связать их без малейшего намека на борьбу. Я вскочила со своего места, протиснулась мимо Дариуса и побежала к ним с такой яростью, что это, несомненно, должно было воспламенить меня.
— Как ты мог это сделать?! — закричала я на него, схватив одного из агентов за руку, пытаясь пробиться к нему. Я поймала руку Ориона где-то в толпе, и его пальцы переплелись с моими на полсекунды, прежде чем я была вынуждена отступить.
— Отойдите, — скомандовал агент, удаляясь, помогая Ориону направиться к ближайшей двери.
— Лэнс! — закричала я, слезы обжигали мои глаза, когда он ушел вместе с ними. Не оглядываясь назад. Не дав мне даже секунды попрощаться, он вырезал мое сердце и оставил его окровавленным и растерзанным после себя.
Его предательство ранило глубже, чем нож. Он не сражался за нас. Он нырнул с головой в преисподнюю без меня. И для чего?
Я почувствовала трещину в своей душе, которая говорила об обещании, которое мы дали вместе на звездах. Всегда бороться за то, чтобы быть вместе. Он нарушил его. И он сломал меня в процессе.
Тори
Я бродила по Территории Огня, пока солнце сияло над головой, и его тепло пыталось бороться с чувством холода, которое проникло в мои кости, пока я позволила теням немного побыть на свободе.
Здесь было так тихо, большинство людей предпочитали пейзаж других Территорий для отдыха в субботу днем, а не бесплодную, каменистую местность Огня. И в последние несколько недель я проводила здесь много времени.
Дарси стала спать в моей комнате каждую ночь, отказываясь даже упоминать имя Ориона днем. Она берегла свои слезы для середины ночи, когда никто, кроме меня, не мог их видеть. И когда она, наконец, выплакивалась и засыпала, мне не нужно было больше быть сильной для нее, я выскальзывала из кровати, ложилась на пол и позволяла теням овладеть мной.
Когда я начала играть с тьмой, которую Лайонел Акрукс втолкнул в мое тело, я могла терпеть тени всего несколько минут за раз. Сейчас же я погружаюсь в них на несколько часов.
Приговор Ориона тяжелым грузом висел над всеми нами. Дарси онемела от горя, а Дариус превратился в разъяренного монстра, которого я когда-то знала. Не то чтобы он направлял ярость на меня. Он вообще почти ничего на меня не направлял. Он по-прежнему бегал со мной каждое утро, по-прежнему приносил мне кофе и придерживал для меня дверь. Но улыбки не было. Даже когда я скользила пальцами по его пальцам и сжимала их на короткое мгновение. Что-то в его глазах светлело, когда я это делала, но стоило мне отстраниться, как стены снова поднимались, и он оставлял меня наедине с собой.
Я знала, что он тоже скорбит, и связь Хранителя между ним и Орионом была сама по себе агонией, когда они не могли видеть друг друга. Ему было больно, а я даже не могла попытаться утешить его, потому что, если я пойду к нему, звезды снова оттолкнут меня.
Я достала из кармана свой атлас и вздохнула, отгоняя тени. Они выскальзывали за пределы моей кожи, покрывая мои запястья и пальцы таким образом, что было бы слишком проблематично их скрыть, если бы кто-нибудь увидел меня.
Стон сорвался с моих губ, когда вся моя боль всплыла наружу, когда я прогнала их, и мне пришлось бороться с желанием снова погрузиться в них, чтобы избежать ее.
Я поджала губы, набирая текст, а затем заставила себя нажать «Отправить», прежде чем успела струсить.
Тори:
Я скучаю по тебе
Я подождала, откроет ли Дариус сообщение сразу, и мое сердце воспрянуло, когда появились красные галочки, показывающие, что он его прочитал.