Его чёрное сердце. Искупление (СИ)

– Верни дочери то, что забрал у неё.
– Эта собака давно на свалке.
Она снова посмотрела мне в глаза. Вздохнула. Каша забулькала. Пришлось выпустить Сабину. Да блядь! Схватил кастрюлю за ручку. Чёрт подери! Швырнул её в раковину, шипя от боли.
– Я готовила завтрак для Жасмин. Она вот-вот проснётся. Ты лишил меня свободы, лишил меня отца. Несколько дней назад ты забрал у дочери любимую игрушку, сегодня ты оставил её без завтрака. Что дальше, Амин? Запрёшь нас в темнице? В доме, который пообещал превратить для меня в персональный ад? Перестань играть в отца. Её мать я, Амин, не Лейла.
– Лейла тут ни при чём, – процедил я, готовый схватить её за шею и задушить, лишь бы замолчала.
– Ни при чём? Лейла всегда при чём. Всё пропитано ею, Амин. Всё! Но Жасмин не её дочь. Она моя. – Сабина повысила голос. – Моя, Амин, слышишь?! Её жизнь ты тоже превратишь в ад?! Вернёшь нас в свою тюрьму… – Сабина резко осеклась. Отвернулась, взяла кастрюльку и вытряхнула остатки каши. Включила воду и принялась мыть с видом, словно меня тут нет.
Чёртова сука! Я попытался развернуть её к себе лицом. Она рванула руку, смерила меня взглядом и отвернулась снова. Чёртова проклятая сука!
Я сам не понял, как оказался на улице. Пнул откатившееся на дорожку яблоко, выматерился и, нашарив в кармане ключи, открыл машину.
Сабина
Где был Амин, не знаю. Не появлялся он весь день. Не видела я и охрану. Только обманчивое ощущение свободы не меняло того, что я оставалась пленницей. Даже если он решил убрать отсюда своих людей, слова его я запомнила. Попробую уехать, он заберёт Жасмин. Ни одна охрана не могла бы послужить для меня более надёжной привязью, чем его предупреждение.
Расстелив на берегу плед, я отпустила дочь побегать вместе с собакой. Сама смотрела на них, вспоминая день появления Жасмин на свет и те, что были до него. Вспоминая, как приняла самое, наверное, трудное решение в своей жизни. Вряд ли когда-нибудь мне предстояло что-то равнозначное решению отдать своего ребёнка. По крайней мере, я надеялась, что нет. Спрятать её было единственным способом защитить. Каждый день я ждала, что Амин придёт за мной, что найдёт, и молилась небесам только о том, чтобы это случилось после её рождения. Ненависть, которую я видела в его глазах во время росписи, ненависть, пронзившая меня вместе с болью, когда он сделал меня женщиной, не оставляла шанса на нормальную жизнь. Амин ясно дал понять, для чего я ему нужна. Чтобы мстить. А дочь…
– Жасмин! – позвала я, когда она отбежала слишком далеко. – Жасмин, вернись!
Дочь побежала обратно, впереди неё – Тоша. С разбегу собака поставила мне на ногу передние лапы, на плед посыпался песок. Жасмин плюхнулась с другой стороны, и Тоша полезла к ней. Дочь смеялась. Радостным, беззаботным детским смехом. Что было бы, если бы она росла в доме Амина? Если бы с первых дней соприкасалась с его чёрным сердцем, с ненавистью?
Только я подумала о муже, Тоша отвлеклась от игры. Тявкнула и, подскочив, завиляла хвостом.
– Папа! – показала Жасмин на вышедшего из дома Амина.
В руках у него была игрушка. Плюшевая собака с чёрными ушами.
Он молча подошёл к нам.
– Ты же сказал, что она на свалке.
Амин приподнял плюшевого Тошу за шею. Скривил губы.
– Живучая тварь, – одновременно с тем, как он с презрением кинул игрушку мне на колени, Жасмин с радостным воплем вскочила на ноги и потянулась за ней.
– Тоша! – ручка её коснулась воздуха в месте, где только что была мягкая собачка. Всколыхнув тёплый воздух, она упала мне на бедро. В попытке поймать игрушку, Жасмин неловко повернулась и полетела на плед. Подставить руки я не успела. Мгновение, и по пляжу понёсся плач.
– Ударилась? – я взяла её ручку. – Ударилась, Жасмин?
Дочь хныкала всё громче.
– Тс-с-с, – я подула на её руку, на локоток. – Здесь больно? Давай мама подует. Здесь?
Живая Тоша скакала рядом, игрушечная съехала мне под ногу, Жасмин плакала всё громче то ли от обиды, то ли от того, что неудачно упала, то ли от всего разом, и я, как ни странно, понимала её. Амин чертыхнулся. Нагнулся было к нам.
 
– Отойди, – посмотрела на него я. – От тебя одни проблемы. Ты всё портишь.
– Т-тоша, – всхлипнула дочь.
Живая собака принялась облизывать её. Коленку, руки, лицо. Без разбора она целовала свою маленькую хозяйку, я обнимала. Рядом кричали чайки, море тоже стало неожиданно шумным. Всё вокруг наполнилось хаосом, только тень Амина неподвижно лежала на песке, и сам он тоже не двигался с места.
– Так, спокойно! – я оттянула собаку назад. – Нельзя. Нельзя. – Сказала строго.
Тоша застучала по покрывалу всеми четырьмя лапами, села, сразу же встала и снова села. Застучала хвостом.
– Нельзя, Тоша, – повторила я ещё строже. Придержала её, когда она хотела подскочить. – Сидеть. Сидеть, я сказала.
Жасмин наконец дотянулась до игрушки.
– Тоша, – показала мне, слегка хмурясь. Посмотрела на широко зевнувшую собаку. – Тоша.
В её глазах отражалось недоумение.
– Да, – кивнула я, словно так и должно быть. – Этот Тоша будет оставаться с тобой, когда нашей Тоше надо будет по делам. Чтобы ты никогда не скучала. Он мне сказал по секрету, что иногда наблюдает за тобой. – Я понизила голос до заговорщицкого шёпота. – Ты ему очень нравишься. И он сделал такого же Тошу, как у тебя был. Это было очень трудно. – Состроила серьёзную гримасу. – О-о-очень. Он достал большую книгу с заклинаниями, выбрал нужное, смешал волшебные порошки и вот, – показала на собачку в её руках. – У него получилось.
Жасмин восторженно ахнула.
– Мне?
– Тебе, – подтвердила я с улыбкой.
Дочь уселась на плед и принялась сосредоточенно рассматривать игрушку. Приподняла одно ухо, другое, потянула за хвост. Улыбнулась и ласково погладила мордочку, носик, бусинки глаз. Засмеялась.
Выглядела игрушка лучше, чем раньше. Неужели Амин потратил день, чтобы привести её в подобающий вид? Тень на песке качнулась. Живая Тоша легла, положив голову на передние лапы, прикрыла глаза. Взяв игрушку, Жасмин пошла к морю, но, не дойдя, села на песок.
– Если ты ждёшь благодарностей, зря, – сказала я, не глядя на Амина.
Швырнув возле меня пакет, он уселся рядом.
– Твои благодарности мне даром не сдались.
Поверх пакета полетела пустая, раскрытая коробка. Не успела я ничего сказать, он сжал мою руку и силой надел на безымянный палец кольцо.
– Чтобы без него из дома не выходила. И попробуй ещё раз продать.
– Что? Заберёшь у меня дочь? Чем ты ещё можешь мне угрожать, Амин?
– Поверь, найду.
– Не найдёшь. Больше ничего нет. Так кто из нас использует её?
Он стиснул зубы. По скулам заходили желваки. Я стянула кольцо и вернула в коробку.
– Я сказал…
– Ты сказал, чтобы без него я не выходила из дома. Этот пляж относится к дому.
Он вытащил кольцо. Сжал руку жёстче и, отделив палец, надел снова.
– Тогда скажу иначе, – выговорил, собрав мои пальцы в кулак. – Оно должно быть на тебе всегда. Снимешь, выжгу прямо на коже.
Я тихо, презрительно засмеялась. Отвернулась. Жасмин посадила Тошу на песок и теперь напевала ему песенку. Возле плюшевой собачки лежало несколько камешков и ракушек. Амин зашуршал пакетом.
– Переоденься, – он подал мне платье.
Я взяла. Развернула. Платье оказалось длинное, примерно по щиколотку, с рукавами две трети. Аккуратно сложив, я вернула его Амину.
– Нет, Амин. Но ты можешь надеть его силой. – Показала руку с кольцом. Бриллианты сверкнули в закатном солнце, но блеск их меня не трогал. – Как это. Давай. Хочешь, попробуй его тоже надеть силой.
Амин схватил меня за руку. Тут же Тоша открыла глаза, подняла голову. Жасмин, взяв игрушку, поднялась и побежала к нам. Тоша – ей навстречу. Я смотрела в глаза мужу, он – на меня.
Амин отпустил мою руку, смял платье и, ничего не говоря, встал. Так же молча пошёл к дому. Хотела сказать ему, что ужин готов, что мы скоро придём, но остановила себя. Посмотрела на кольцо. Красивое. Роскошное напоминание о том, что я его. Пленница.