Удар вслепую

— Мы хотим спать, — зевнул Трэвис. — Это был тяже­лый день. Спокойной ночи.
С лица Дрисколла не сходила маска приторного друже­любия, но, когда он вышел из корабля и поклонился в знак уважения, в его взгляде появился огонек, не предвещаю­щий ничего хорошего.
— Я никогда не делаю своих предложений дважды, — сказал он.
— Ваше право, — сказал Трэвис и с треском захлопнул дверь.
Их разбудило землетрясение. Оно произошло прямо среди ночи, всего лишь через одиннадцать часов после по­следних толчков. Грохот от бьющихся друг о друга пред­метов в корабле был оглушающим. Ночные лампы беспре­станно мерцали, а койки в каютах надрывно скрипели.
— Надо подняться наверх и проверить «Мэгги», — ска­зал Хартли. — Подними Лоримера, чтобы он нам помог.
Лоримера не было на его кровати. Они нашли его на крыше. Они довольно быстро заметили, что люк был от­крыт. Первым на крышу поднялся Трэвис. Он пробрался через люк и вышел из столба света, пробивавшегося из ко­рабля сквозь туманную ночь. Свет фонарика не вырвал из темноты ни магнар, ни диораму, хотя крепления все еще были накрыты непромокаемой парусиной. Шнур питания все еще лежал на крыше, но примерно в ярде от купола он обрывался. На крыше стоял лищь удивленный человек в пижаме, жмурящийся от прямых лучей фонаря.
— Я... я поднялся, чтобы закрепить ваше оборудова­ние, — заикаясь, сказал Лоример. — Я... его здесь нет!
— Мы видим, — мрачно ответил Трэвис.
Он направил фонарь на корпус корабля. Он был влаж­ным, но широкий, блестящий след говорил о том, что в этом месте по нему скользило что-то тяжелое.
— Нужно считаться с этими землетрясениями. Они мо­гут оказаться регулярными, — сказал он.
Его голос звучал резко, но он даже не дрогнул. В нем не было даже намека на упрек или разочарование.
— Сейчас слишком темно, чтобы оценить масштаб ущер­ба. Идемте спать.
Внизу Хартли осторожно прикрыл дверь в каюту.
— Ты был спокоен.
— А почему нет? — спросил Трэвис. — Нет сомнений в том, что оборудование столкнула эта крыса. Но у нас нет доказательств. К тому же, это могло быть и землетрясение. Зато теперь мы знаем, чего можно ожидать.
— Например?
— Подготовка Дрисколла к исследованию этой прокля­той, затянутой туманом планеты оказалась недостаточной... Лоример работает на него и, скорее всего, уже рассказал ему о прекрасных результатах работы «Мэгги»... Судья, что остался в стратосфере, скорее всего, просто дурак и вряд ли работает на Дрисколла. В противном случае, Дрисколл не стал бы пробираться сюда сквозь грязь, чтобы сделать нам такое заманчивое предложение. Я знаю, что он боится нас, но не ожидал, что он будет действовать настолько быстро. Он поступил хитро. У нас нет никаких доказательств, кро­ме наших подозрений, которые просто высмеют в любом суде мира.
— Значит, мы проиграли?
Трэвис рассмеялся.
— Я смогу сказать больше только после того, как завтра утром мы откопаем «Мэгги» из грязи. Зачем переживать об этом сейчас.
Никому из них не удалось быстро заснуть. В какой-то степени Трэвис был рад, что первый удар был нанесен. Вой­на началась, пусть и скрытая. Это снимало все запреты. Трэвиса и Хартли на Венеру привела не жадность. Их моти­вы были совершенно иными — своеобразная смесь научного любопытства, гордости за свою чудо-машину, и в какой-то степени — любви к приключениям. За всеми этими причи­нами просматривалась также уверенность в том, что челове­чество должно расширять свои границы или же оно угаснет. Им, конечно же, нужны были деньги. Как, впрочем, и всем остальным. Но деньги им были нужны лишь в разумных пределах. Алчность Дрисколла пыталась лишить их даже этих денег. Хорошо. Они ответят землевладельцу тем же. Ответом на его ложь и саботаж должны стать удары, кото­рые причиняют боль — удары по его кошельку. Трэвис дол­го размышлял о возможностях, а потом провалился в сон.
 
Вся безжалостность потери стала очевидной лишь по­сле наступления мрачного восхода. Фрагменты диорамы они нашли в грязи, рядом с кораблем. Она разбилась на три большие части, которые были покрыты трещинами. Хму­рый Хартли вытащил все фрагменты и отмыл их от грязи. Некоторые части были безвозвратно потеряны, но самые крупные можно было скрепить в довольно сносную карту. С «Мэгги» дело обстояло по-другому — спасти ее было не­возможно.
Судя по всему, она упала первой, а потом уже на нее сва­лилась тяжелая стеклянная диорама. Уникальные трубки и хрупкие детали были полностью уничтожены. На кора­бле были запасные детали, с помощью которых можно бы­ло восстановить большую часть повреждений, но для того, чтобы полностью вернуть устройству работоспособность, необходимо было вернуться на Землю. Но они не могли се­бе это позволить. Если они улетят сейчас, то потеряют все, чего добились.
— Мы пропали! — мрачно сказал Хартли.
— Да, если только признаемся в этом, — заметил Трэ­вис. — У нас есть гелиограф, болометр и еще кое-какие сюрпризы.
— Например?
— У меня есть одна догадка, которую я собираюсь под­твердить. Поговорим об этом позже.
Они внесли топографическую модель внутрь и отремон­тировали ее. Затем они сфотографировали ее со всех сто­рон и заперли в сейфе. Для бедной «Мэгги» было предна­значено место в мусорном баке. У них больше не было того преимущества, которое она им давала. С этого момента им придется исследовать Венеру самым сложным способом.
— Загружай все необходимое в краулер, Хартли, и про­гревай мотор.
Трэвис связался с главным судьей по радиосвязи. Он го­ворил спокойно, но настойчиво. У судьи были определен­ные обязанности, и он должен был их выполнять. Он дол­жен был уйти из стратосферы. Он должен был спуститься на поверхность и приземлиться между двумя соперниками.
Трэвис рассказал о том, как Лоример впал в панику во вре­мя посадки и о его «безалаберности», в результате которой он столкнул их оборудование с крыши корабля, якобы пы­таясь закрепить его. Он потребовал немедленной замены Лоримера, а также предоставления охраны для корабля, так как они собирались покинуть его для проведения необ­ходимых полевых работ. Он мягко намекнул на то, что не стоит стрелять ему в спину, пока его не будет на корабле, и напомнил судье о том, что произошло с некоторыми бес­печными официальными лицами после скандалов на Мар­се. Судья возмущался, но пообещал прилететь.
Через час Трэвис и Хартли уже удалялись от корабля в перепачканном грязью краулере. Трэвис улыбался, вспоми­ная реакцию судьи, увидевшего их карту. Он свято верил в то, что за такое короткое время таких результатов достичь было невозможно. С другой стороны, он был обычным го­сударственным служащим, который больше всего боялся нарушить данные ему инструкции. Он был слабым и не­далеким, но отнюдь не продажным. Они могли спокойно раствориться в тумане, оставив его на корабле. Перед их отъездом главный судья передал подробный отчет о проде­ланной работе на Землю.
— Я все еще не понимаю, к чему ты ведешь, — сказал Хартли, всматриваясь в грязно-желтый туман, заменив­ший собой дождь.
Хартли был за рулем. Картой ему служили фотографии диорамы, а компасом — гироскоп, установленный на линии так называемого «псевдо-севера». Он объехал очередную лу­
жу и вновь вернулся на курс, который должен был привести их к ближайшей части необычных гранитных отложений.
— Сейчас поймешь, — радостно сказал Трэвис, который был не так сильно расстроен потерей «Мэгги», как его на­парник. — Ты думал, что те куски гранита являются остат­ками стены. Может быть. Но мне кажется, что это остатки дороги. Наши древние предки строили неплохие дороги. Вполне возможно, что эта плане!а обитаема, или когда-то была обитаемой. Если я прав, и эти плиты являются дорогой, то нам нужно всего лишь следовать по ней и, может быть, она приведет нас к чему-то, что поможет нам.
 
— Хорошо, но я все равно не... — возразил все еще удив­ленный Хартли, но резко прервал свою речь.