Монетчик (СИ)
— Еще ничего не кончено, пес! — воскликнула Селия. — Вы все равно умрете. Убили моего демона? Я призову еще одного!
Пентаграмма на ее теле вновь начала наливаться светом, а уста зашептали заклинание, которое Селия, по-видимому, выучила наизусть. Дарлан никогда не убивал женщин и хотел, чтобы так было всегда, но сейчас он понимал — если демонопоклонница закончит ритуал, следующую битву они не сдюжат. Почему Чаран ничего не делает? Где его молот? Неужели хваленый инквизитор боится ослушаться короля? Да плевать на приказ короля, Альмару только что спасли жизнь, а Селию рано или поздно казнят. Гибель на костре будет ужасной и мучительной. Да, она демонопоклонница, но разве это разбитое сердце не заслужило легкой смерти? Нужно ли оставлять ее на страдания? Больше не колеблясь, Дарлан быстро вытащил монету и, закрыв глаза, щелчком отправил ее в шепчущую Селию. Прямо в сердце. Девушка замолкла на полуслове, и монетчик услышал, как она сползла по стене на пол.
— Неожиданное решение, мастер, — сказал Чаран, когда Дарлан отвернулся от тела убитой и открыл глаза.
— Я сделал то, что должно, — произнес Дарлан, едва сдерживая злость. Он собирался охотиться на тварей, а не лишать жизни людей. — Почему вы просто стояли и ждали? Жаждали продолжить драку?
— Нет, жаждал убедиться, что вы поступите именно так. Запомните, мой друг, некоторые люди все равно, что чудовища.
— Об это я знаю сам, Чаран.
Инквизитор крикнул, чтобы отворили двери. В зал вошли его собратья и воины Альмара, которые с трепетом осмотрели место битвы. Кто-то убежал за королем. Таннет, спрыгнув на пол, подошел к монетчику.
— Ловко ты ему хвост отрубил, — сказал он, разглядывая тело белета.
— И ловко убил обманутую женщину. — Дарлан спрятал меч в ножны, который до сих пор сжимал так, что побелели костяшки. Иллюзионист промолчал.
В зале появился король в своих гремящих доспехах. Он увидел у стены Селию.
— Все вон! — гаркнул Альмар. Никто не посмел перечить. Король некоторое время стоял в тишине, глядя на кровавое пятно на платье той, которую когда-то любил. Потом он спросил:
— Разве я не приказывал оставить ей жизнь?
— Приказывали, Ваше Величество, — ответил с поклоном Чаран. На сей раз его голос звучал без намека на насмешку. — Но иного выхода не было.
— Вы не понимаете, что сотворили.
— Ваше Величество…
— Молчите инквизитор. Молчите. Благодарю за избавление моей персоны от демона. Значит, это вы убили ее, мастер?
— Да, — сказал Дарлан, посмотрев в глаза королю.
— Убирайтесь вон из Годстрона, из Дретвальда. Прямо сейчас. Берите своего иллюзиониста, пока я не передумал. У вас пара часов. Иначе будете гнить в подземелье.
5
Они сидели в «Золотой подкове», ожидая, когда придет Чаран. Таннет прихлебывал пиво, а Дарлан вяло ковырялся в своей тарелке. Они спасли короля, а в ответ тот лишь предложил им убраться, ни слов благодарности, ни денег.
— Хочешь, отгадаю, о чем ты думаешь? — спросил Таннет.
— Не знал, что иллюзионистов учат читать мысли, — сказал монетчик, отодвинув тарелку. Аппетит совсем пропал, жаркое на вкус стало все равно, что земля.
— А тут не надо чему-то учиться. Ты думаешь, что Его Величество король Альмар из дома Савел — полный козел, забери Малум его душу.
— Угадал.
— Поверь, это было не сложно. Что делать-то будем? Наши карманы пусты, как башка деревенского дурачка.
— Уедем и найдем новый заказ. — Дарлан достал последнюю серебряную марку, чтобы расплатиться за поздний ужин.
— Надеюсь, а то долго блуждать на голодный желудок такое себе удовольствие, — пробурчал Таннет, с сожалением глядя в уже пустую кружку. — Если ты все еще осуждаешь себя за то, что убил эту демонопоклонницу, то подумай, сколько бы бед она могла принести.
— Она всего лишь мстила любовнику. Сомневаюсь, что она бы просто так натравила демонов на город.
— Наверное, ты забыл, скольких людей лишил жизни ее белет в ночь нападения. Тебе их не жалко? А мастера Монетного двора?
— Да, мне жалко этих воинов, Таннет, но они погибли, защищая короля, а значит, однажды могли погибнуть от стрел, копий или мечей, исполняя свой долг.
— Правильно, но погибли-то они из-за того, что Селия несправедливо вмешала их свои любовные разборки с Альмаром! Она даже не задумалась, сколько жертв принесет ее черная затея, понимаешь? Эти воины для нее были никем, так, расходный материал, досадная помеха. А ведь если бы эта госпожа отнеслась к ним, как к людям, она бы призвала демона, когда рядом никого, кроме короля, не было, понимаешь? Не стоит испытывать сострадание к подобному человеку. Ну не убил бы ты ее, удалось бы взять ее живой, что дальше-то? Все равно бы сгорела на костре.
— Давай не будем больше говорить об этом?
— Как скажешь. — Иллюзионист пожал плечами.
Вскоре пришел Чаран. Он сел рядом с ними и бросил на стол кожаный кошель, звякнувший монетами.
— Уговорили Его Величество? — поинтересовался Таннет, заглядывая внутрь. — Не густо.
— Короля я уговорил лишь на то, чтобы вы могли уехать из Годстрона утром, а не посреди ночи, — ответил инквизитор. — После такого испытания смею считать, что вам двоим нужно немного отдохнуть. О награде Альмар и слышать не хотел, аж побагровел, так расстроила его смерть несчастной Селии.
— Выходит, не такой уж он и плохой человек. Все-таки что-то осталось в нем к той, к которой он тайком бегал от жены.
— Ошибаетесь, мой юный друг, здесь замешана не любовь, а политика.
— Что вы имеете в виду?
— Дело в том, — начал Чаран, обмахивая себя беретом, — что барон Варанир — могущественный землевладелец, который будет очень горевать по убитой дочери. Он скоро явится к королю и станет требовать объяснений. Требовать доказательств того, что его дочь, родная кровь, ступила на кривую дорожку демонопоклонничества. А их, по сути, и нет! Тело демона, скажем, могли подбросить в зал, а перед этим нанять члена братства монеты, чтобы устранить ставшую ненужной любовницу. Нарисовать на уже остывающем юном теле пентаграмму тоже нетрудно. Поэтому достопочтимый король больше сожалеет не о потерянной любви, а боится гражданской войны, которая вполне может случиться, если не удастся, конечно, решить этот щекотливый вопрос мирным путем.
— Подождите, — перебил инквизитора монетчик. — Мы свидетели, мы можем все рассказать Вараниру, как было.
— Я — да, поэтому, к моей печали, буду вынужден вновь прервать свое путешествие и задержаться в Годстроне до прибытия барона. Что касается вас, друзья мои, вы свидетели неугодные ни королю, ни отцу этой заблудшей девочки. Вы, Дарлан, убили Селию, а Таннет — вообще иллюзионист, которого легко можно обвинить в том, что это он своими иллюзиями морочил всем голову. Поэтому вам действительно лучше покинуть эти гостеприимные стены утром. А деньги — это положенная от Святой инквизиции награда за помощь в убийстве демонического существа.
— Трех существ, — поправил Карающую длань Таннет. — Про бесов забыли.
— Не волнуйтесь, — сказал, отсмеявшись, инквизитор. — Я добавил немного от себя. С вами было приятно поработать. — Он встал, протянул руку Дарлану, потом Таннету.
— Тут мы с вами и попрощаемся, но знаете, у меня такое ощущение…
— Что мы с вами еще встретимся? — закончил за него монетчик.
— А мы хорошо узнали с вами друг друга! Да, это произойдет, мир огромен, но, как ни странно, тесен. Прощайте, удачи в вашем благородном деле.
Когда Чаран ушел, Таннет задумчиво произнес:
— Слушай, может, стоило спросить у него, как ему достался этот огненный молот?
— Вот в следующий раз и спросишь, — хмыкнул Дарлан.
Солнечным утром они покидали город. Ворота были открыты, и Годстрон оживал на глазах. Улицы наводнились торговцами и посыльными, зазвучали голоса. Тревога, вызванная белетом, растаяла, словно последний снег. Жизнь возвращалась в прежнее русло. Уже за воротами Дарлан остановил Монету и спросил у Таннета: