Без следа
— Нет. — Она обхватила себя руками и снова отвернулась от него. — «Горизонт» — это всего лишь средство защиты, которое способно спасти миллионы жизней. Мой отец, никто из тех, кто работал над проектом, и не представлял, что его можно использовать во вред людям.
— А как ты думаешь, те ученые из Манхэттенского проекта представляли себе взрывы в Хиросиме? Или, возможно, предполагали нечто подобное. Они должны были знать, что создают бомбу во имя невероятного научного достижения.
— Но мы создаем средство защиты, а не оружие.
— Да, средство защиты. А некие немецкие физики просто валяли дурака со своими экспериментами полвека назад. Интересно, продолжали бы они эти эксперименты, если бы знали, что создают основу для оружия, которое способно полностью уничтожить жизнь на планете.
— Но оружие создавалось всегда, Трейс. Мы не можем вернуться в прошлое и все изменить. — Джиллиан обернулась к нему. Последние блики солнца, падавшие в окно у нее за спиной, окрасились в ярко-розовый цвет. — «Горизонт» должен привести к равновесию, дать людям надежду, что жизнь продолжится, даже если кто-то нажмет на красную кнопку. «Горизонт» — это обещание жизни, а не угроза.
— Кто решает, кому давать сыворотку, Джиллиан?
Она облизала пересохшие губы.
— Я не понимаю, о чем ты.
— Вы планируете делать прививки всем жителям планеты? Это непрактично, да и вообще невыполнимо. Возможно, стоит ограничиться странами, входящими в ООН. А еще лучше теми странами, чьи политические взгляды совпадают с нашими. Станем мы давать лекарство старым и неизлечимо больным людям? Наверняка это будет стоить огромных денег. И кто будет платить? Налогоплательщики? Захотят ли налогоплательщики оплатить вакцинацию преступников? Станем ли мы прививать всех убийц или только некоторых из них?
— Все должно быть совсем не так.
— Не должно, но обычно так всегда и происходит, не так ли? Мир несовершенен, док. И никогда таковым не станет.
Джиллиан хотелось верить в обратное, но она уже сама давно билась над этими вопросами, пытаясь справиться с сомнениями.
— Мой отец большую часть жизни посвятил «Горизонту», а брат может лишиться жизни из-за этого проекта. И о чем ты меня просишь?
— Я ни о чем тебя не прошу, я просто рассуждаю.
Джиллиан направилась к нему, понимая, что он попытается отдалиться, как бы она ни старалась сократить расстояние между ними.
— Что тебя так разочаровало, Трейс? Что заставило тебя перестать верить в то, что твое дело действительно приносит пользу людям?
— Потому что так и есть. Возможно, когда-то, где-то, но на самом деле моя работа ничего не стоит. — Он потянулся за новой сигаретой, но подумал и отложил пачку. — Я не стыжусь своих поступков, но и не горжусь ими. Я просто устал.
Джиллиан села напротив, ощущая, как вдруг нахлынули сомнения в ценности ее собственных взглядов и достижений.
— Я ученый, Трейс, а не политик. Что касается проекта «Горизонт», то я мало что знала. Отец не привык делиться со мной своими надеждами и планами. Но я точно знаю, что он верил в то, что его работа принесет людям настоящую пользу. Возможно, даст им мир и покой, о котором мы так много говорим, но ничего не делаем, чтобы сохранить его.
— Эта сыворотка не принесет вам покой, док.
— Да, возможно, это так. Некоторые из вопросов, которые мучили тебя, я тоже себе задавала, но не слишком преуспела в ответах. Возможно, в моей жизни не происходило ничего такого, что заставило бы меня разочароваться во всем. — Джиллиан закрыла глаза, потому что теперь ей все казалось неясным и запутанным, особенно ее собственная жизнь. — Я мало знаю о том, что происходило с тобой, чтобы суметь понять. Я вынуждена принимать на веру все, что ты говоришь. И я надеюсь, что в будущем ты сумеешь взглянуть на вещи иначе. Если ты устал, если ты недоволен своей жизнью, то, возможно, все дело в том, что живущий в твоей душе мечтатель гораздо сильнее, чем ты готов признать. Ты не можешь изменить мир, да и никто не может, но мы можем сделать его хоть чуточку лучше.
Ей хотелось протянуть ему руку, но она сдержалась, понимая, что небольшое отступление даст ей закончить этот разговор как надо.
— Последние несколько дней вместе с тобой имели для меня большое значение.
Трейсу хотелось верить ей. Но он слишком хорошо знал, что желание приносит боль.
— Ты снова идеализируешь, док.
— Нет, я честна, насколько умею. И стараюсь следовать логике, насколько позволяет ситуация. Ты изменил мой привычный образ мыслей, мои чувства, мое привычное поведение. — Джиллиан сжала губы. Догадывался ли он, насколько сложно ей было сейчас изливать перед ним душу? Она откашлялась, убеждая себя, что это и не важно. Она собиралась дойти до конца. — Раньше я никогда не вешалась на мужчину.
— А ты именно это и делаешь? — Трейс достал сигарету, но лишь покрутил ее между пальцами. Он хотел вести себя легко и непринужденно, забавляясь этим разговором, но тело сжала странная боль.
— Это очевидно всем, кроме тебя. — Ей пришлось встать и снова начать беспорядочное движение по комнате. Почему ей всегда приходится вымаливать любовь, вступать в переговоры о чувствах? — Я не требовала от тебя обязательств. — Хотя ей этого хотелось. — Я не просила о залоге любви и верности. — Но если бы он попросил ее об этом, она с радостью бы согласилась. — Я лишь просила быть честным, чтобы…
— Переспать с тобой? — Сигарета сломалась в его руке, и Трейс нервно швырнул обломки в пепельницу. — Я уже объяснил, почему это невозможно.
— Ты наговорил кучу глупостей о том, какие мы разные. Я не хочу, чтобы ты был моим двойником. — Она торопливо перевела дух, пытаясь успокоиться. — Я хочу, чтобы ты стал моим любовником.
Желание, охватившее его, стало таким сильным, что ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы с притворно равнодушным видом неторопливо приблизиться к ней. Он все сделал бы быстро, пообещал себе Трейс, он все сделал бы жестко и спас бы их обоих.
— Быстрая, горячая схватка в постели без каких-либо условий? Приятный секс без красивых слов?
Джиллиан покраснела, но спокойно выдержала его взгляд.
— Я и не ожидала от тебя красивых слов.
— Отлично, потому что у меня их нет. — Он запустил пальцы в вырез ее блузки и притянул ее к себе. Джиллиан дрожала. Прекрасно. Ее страх сильно упростит дело. — Что-то ты не в ладах с собой, док. Одноразовое ночное приключение вовсе не в твоем стиле.
Джиллиан изо всех сил сдерживалась, чтобы не отшатнуться от него.
— А какая разница? Ты говорил, что хочешь меня.
— Да, и, возможно, я бы воспользовался ситуацией и показал бы тебе небо в алмазах. Но, милая, ты же сущее дитя. Если я когда-нибудь задумаюсь о милом домике в сельской местности, то обязательно тебе позвоню. А пока ты просто не в моем вкусе.
Как он и ожидал, это была увесистая пощечина. Джиллиан отшатнулась и стремительно направилась в свою комнату. Взявшись за дверную ручку, она услышала, как он наполняет стакан.
Всю свою жизнь, думала Джиллиан, охваченная внезапной яростью, она безропотно принимала подобную незатейливую критику. Постепенно она просто привыкла к ней. Но теперь она стала взрослой женщиной. Джиллиан распрямила плечи. «Я сама себе хозяйка», — зло подумала она и снова направилась к двери. Настало время перестать тушеваться или убегать и рискнуть, чтобы добиться своего.
Трейс отхлебнул теплое виски и приготовился к очередному спору. Он предпочел, чтобы Джиллиан, хлопнув дверью, удалилась в свою комнату, но, похоже, она сдаваться не собиралась. Но если ей так надо, он разрешит ей выпустить пар. Трейс поднял стакан и едва не подавился виски.
— Что, черт подери, ты делаешь?
Джиллиан спокойно расстегивала блузку.
— Доказываю, что ты не прав.
— Прекрати.
Блузка соскользнула на пол, и Джиллиан медленно потянулась к застежке на брюках.
— Черт возьми, Джиллиан, надень рубашку и убирайся отсюда.
Она переступила через брюки.
— Волнуешься?