И не оглядываться (СИ)

— Такой же серьёзный.
Гарри как раз чуть не удалось поймать голубя, который в последний момент грузно взлетел, но он не расстроился и начал ловить следующего.
— И упорный… — добавила Андромеда.
— Это так, — кивнул Северус и решил избавить Гарри от настойчивого внимания. — А это твой?
— Моя, — Андромеда с укором взглянула на Северуса: — Это же девочка! Она в платье.
Платье на самом деле выглядывало из-под короткого пальто, но больше никаких девчачьих признаков Северус не разглядел. Наоборот, ему показалось, что только мальчики бывают такими безрассудными и неуклюжими.
— А сколько ей лет?
— Восемь. И её зовут Нимфадора. А твоего?
— Красивое имя, — похвалил Северус, лихорадочно соображая, как назвать Гарри, чтобы ничем не выдать, но при этом сохранить возможность позвать в экстренном случае. — Гарольд.
— Мило… Нимфадора, проследи, дорогая, чтобы Гарольд не упал.
Девочка с энтузиазмом принялась бегать за Гарри и голубями и несколько раз чуть его не уронила, падая сама.
— Что за наказание! — вздохнула Андромеда. — Нимфадора, отряхни колени!
Девочка нахмурилась, капризно поджав губы, и Северус заметил, что кончики её волос покраснели. Андромеда тоже это заметила и, воровато оглянувшись по сторонам, строго сказала:
— Нимфадора, ты обещала!
Она обменялась с дочкой строгими взглядами и, взглянув на Северуса, нехотя пояснила:
— Она — метаморф. И ей не всегда удаётся это контролировать. Но мы стараемся…
А как же Статут секретности?
— Может, вам тогда лучше гулять где-нибудь в Хогсмиде? — предложил Северус.
— Чтобы на нас показывали пальцами? Ты же тоже выбрал для прогулок место, где нет магов.
— Так получилось, — буркнул Северус.
Он всегда знал, что Андромеда проницательная, и теперь никак не мог решить, что лучше: Обливиейт или Непреложный Обет?
— Будто я не понимаю! — с горечью ответила она. — Молодец, что не стал отказываться от ребёнка… Она ведь маггла?
— Кто?
— Его мать, — Андромеда кивнула на Гарри.
— Магглорождённая.
— Тоже непросто… А ты получил клеймо почётного слизеринца?
Андромеда выразительно взглянула на его левое предплечье, давая понять, что она всё равно в курсе происходящего. Северус никогда не любил врать бесцельно, особенно, когда его слова легко можно было проверить.
— Да.
— И, несмотря на это… — Андромеда перевела восхищённый взгляд с Гарри на Северуса. — Уважаю.
Кажется, она решила, что Северус, будучи в рядах Пожирателей смерти, завёл интрижку с магглорождённой, что привело к рождению ребёнка. Хорош бы он был, так подставлять… но он никогда не умел правильно реагировать на такие восторги, поэтому просто кивнул:
— Да.
— Надеюсь, вы сейчас вместе…
Искреннее сочувствие в голосе Андромеды отключило последние мозги, и Северус покачал головой:
— Она погибла.
— И ты воспитываешь ребёнка сам?!
— А что здесь такого? — огрызнулся Северус.
— Мой Тед такой же! — нелогично пробормотала Андромеда, и её глаза подозрительно увлажнились. — Знаешь что, Северус? Если вдруг тебе понадобится помощь или совет в воспитании, можешь всегда обращаться. Я сейчас напишу тебе адрес…
— Не надо!
Северус направил на Андромеду кончик палочки, не доставая её из рукава, и собирался произнести «Обливиейт!», когда понял, что ему в бок упирается палочка Андромеды. Всё-таки никогда нельзя было недооценивать Блэков! Даже сюсюкая, те были опасны.
— Я очень не люблю, когда мне пытаются промыть мозги, Северус.
— А почему ты решила…
— Ну, не авадить же ты меня собрался? Нет, Северус, я сохраню это воспоминание, и с удовольствием буду к нему возвращаться, если моя вера в людей вдруг пошатнётся. Ты всегда любил всё хорошее, что в тебе было, спрятать поглубже.
С задорной улыбкой и смеющимся взглядом Андромеда Блэк была чудо как хороша, и совершенно не похожа на Беллатрикс.
— Надеюсь, тебе хватит ума никому обо мне не рассказывать?
— Чтобы тебя успокоить, я скажу больше: мы с Тедом порвали все связи с магическим сообществом. Живём уединённо и общаемся только с соседями-магглами. Поэтому моё предложение всё ещё в силе! И знаешь что, Северус? Приходи с Гарольдом сюда каждый день. Они с Нимфадорой прекрасно поладили. А то я всегда переживала, что она не может играть с другими детьми из-за своего дара… — не убирая палочки, Андромеда ласково потрепала Северуса по руке. — А сейчас тебе пора. Ребёнок уже достаточно набегался, и будет спать не меньше двух часов. Конечно, если ты его хорошо покормишь…
 
Слова Андромеды оказались пророческими. Гарри действительно крепко уснул, стоило его покормить супом. Вот только и Северус заснул рядом с ним… не иначе, как тоже нагулялся. Правда, в отличие от Гарри ему хватило всего получаса, чтобы выспаться, и он ещё успел продуктивно поработать в лаборатории. Определённо, Спок был гением в выращивании детей! А мысль про совместные прогулки уже не казалась такой дикой. Во-первых, Северус сразу оценил выгоды такого общения. Кроме того, что эта Нимфадора бегала рядом с Гарри, освобождая от такого Северуса, можно было попросить Андромеду посидеть с Гарри, если вдруг что-то случится. А во-вторых, в том, что один Блэк помогает скрывать тайну Северуса, в то время как второй роет носом землю, чтобы её открыть, было что-то будоражаще-пикантное, такое, что позволяло вновь ощутить себя живым.
Пока настаивалось зелье памяти, которое заказала Минерва Макгонагалл, Северус вновь открыл полюбившегося Спока, стараясь найти ответы на все вопросы. Теперь он был уверен, что его самого воспитывали в корне неправильно! «Если ребенку всегда строго запрещают пачкать одежду или делать беспорядок, и если он примет эти запрещения близко к сердцу, то он вырастет человеком с изломанной психикой. Если он будет бояться грязи, он будет излишне осторожен и в других отношениях, что помешает ему стать свободным, добрым, жизнерадостным человеком, каким его задумала природа». Вот оно! Северус чувствовал себя гоблином, нашедшим золотую жилу. Он так и знал, что только воспитание помешало вырасти ему «свободным, добрым, жизнерадостным человеком». Вот не заставляла бы мать наводить в комнате ненавистный порядок, глядишь, всё и пошло бы по-другому! Без осторожности в других отношениях он бы ещё в поезде подружился с компанией будущих мародёров, распределился бы на один факультет с Лили… и Гарри был бы его сыном! Теперь вся эта ругань из-за испачканной одежды виделась в новом свете.
«Дети обожают копаться в земле и песке, плескаться в воде, ходить по лужам, кататься по траве, сжимать в руках грязь. Эти восхитительные вещи обогащают их душу, согревают, делают их добрее, так же как музыка или любовь делают лучше и добрее взрослого человека». Про музыку и любовь Спок, конечно же, подзагнул, а вот «копаться в грязи и кататься по траве» Северус может устроить сразу после сна. Для этого прекрасно подойдёт его убогий дворик. На всякий случай он вышел из дома и ещё раз обновил Отвлекающие и Рассеивающие внимание чары. Соседям незачем знать, что у Северуса есть ребёнок, которого он воспитывает по всем правилам передовой науки.
В целом, затея удалась. Гарри на самом деле с удовольствием копался в грязи и втягивал в свои раскопки Северуса. Потому что невозможно было спокойно наблюдать, что ребёнок начинает рыть там, где погребены обломки стекла из лаборатории, и Северусу пришлось показывать ему, что в другом месте можно копаться ничуть не хуже. Только вот когда они вернулись домой, Северус с тоской понял, что, кажется, Спок был очень состоятельным человеком. Только такой может с умилением взглянуть на пришедший в полную негодность комплект одежды, и с улыбкой достать из шкафа новый. Интересно, а если потворствовать этим «здоровым наклонностям» хотя бы раз в месяц, то результат сильно пострадает? Надо бы спросить у Андромеды, позволяла ли она что-то подобное, и понаблюдать, как это сказалось на Нимфадоре.
Поэтому, если ежедневные прогулки с Андромедой и её дочкой скоро вошли в привычку, то копания на заднем дворе Северус решил сделать чем-то особенным… исключительно для сохранения психики, чтобы ни в коем случае не сломать. А вот здравость психики самого Северуса была под большим вопросом. С недавних пор его преследовало отвратительное ощущение, будто за ним наблюдают, а сердце периодически сжималось от самых отвратительных предчувствий.