Исполняющий чужие желания (СИ)

Яна в сопровождении Тана побежала в восточное крыло за документами.
В окружении неравнодушных людей ужас прошедшей ночи отступал, и боль от потери джинна затаилась в дальнем уголке сердца.
«Моя дочь и Наор дальние родственники. Наор приходится троюродным братом отцу моей дочери. Он изъявил желание позаботиться о племяннице и пригласил нас к себе, оформил над Яной опеку до совершеннолетия» — описала Даша тонкости «семейных» отношений с Наором.
— Вот документы мистера Бруно, расширенная страховка и документы об опеке, подтверждающие их родство, — подоспел на помощь Дан.
— Вам придется нанять сиделку, — перевел для Даши Дан слова врача. — Мистер Бруно будет нуждаться в постороннем уходе минимум месяц.
Даша отрицательно замахала руками, а потом, спохватившись, написала в блокноте:
«Я сама буду ухаживать за ним. Никого не надо посторонних».
Дан вопросительно посмотрел на нее, удивленно приподняв бровь. Но Даша грозно сдвинула брови, сообщая ему, что это не его дело. На что Дан пожал плечами.
В блокноте Даша написала для Дана:
«Позаботьтесь об Яне, пока мы с Наором будем в больнице».
— Конечно позаботимся, не переживай, — ответил он. В ситуации, когда Даша вынуждена была молчать, он стал более разговорчивым и теперь говорил за двоих.
Тут вернулись санитары с носилками и стали делать знаки, чтобы Даша улеглась. Это было ужасно неудобно. Ну что она, сама что ли не дойдет? Но сделав два шага, она почувствовала, что голова кружится, а ноги подгибаются. С помощью Дана и санитаров Даше все-таки пришлось улечься на носилки.
— Мама, мамочка, что теперь будет? — в холле первого этажа их догнала Яна и, увидев Дашу лежащей на носилках, еще больше испугалась.
«Поживешь пока здесь. Тан и Дан позаботятся о тебе. А я вернусь, как только это будет возможно. Не плачь» — написала Даша и протянула блокнот Яне. А сама со слезами на глазах смотрела на расстроенное лицо дочери. С тех пор, как Яна родилась, они не расставались надолго. Самое большое было расставание во время последней экскурсии, когда Яна уезжала в Москву, а Даша осталась дома с Иббрисом… Воспоминание резануло лезвием, и против воли по щекам заструились слезы.
— Не плачьте, — Тан встал рядом с Яной и уверенным отеческим жестом обнял ее за плечи. — Мы будем навещать тебя и Наора в больнице. Поправляйтесь скорее.
Яна с плачем уткнулась ему в грудь, и Тан обнял ее, поглаживая по спине, а сам передал Даше ее сотовый телефон, который они с Яной принесли вместе с документами. Затем санитары с носилками двинулись дальше, и Даша устало откинулась на жесткий валик, заменяющий на носилках подушку. Это был очень длинный день.
В больнице по просьбе Даши их с Наором разместили в одной vip-палате, в которую втащили вторую двуспальную кровать и поставили через небольшой проход от уже стоявшей там кровати. Помимо кроватей тут был личный санузел с туалетом и душевой кабиной, небольшая гостиная зона с диваном и телевизором, и зона столовой с круглым столиком и двумя стульями.
Даше сделали компьютерную томографию. Выяснили, что перелом нижней челюсти без смещения и операция, к счастью, не потребуется, обезболили лицо и шею и подвязали нижнюю челюсть бинтом, после чего она почувствовала себя значительно лучше.
Наора помыли, забинтовали всего, как мумию, и уложили под капельницу, которую он тут же со злостью выдернул из своей руки.
«Поставьте мистеру Бруно успокоительное, пожалуйста!» — написала Даша в телефонном переводчике для удивленных медсестер, прибежавших на ее вызов через тревожную кнопку. С одной стороны это было удобно — Наор не знал, о чем она попросила медперсонал.
Вскоре ему, несмотря на его вялое сопротивление, поставили успокоительный укол, и Наор уснул. Убедившись, что «родственник» крепко спит, и капельница, подсоединенная к катетеру, держится хорошо, Даша добрела до своей кровати и устало рухнула на нее.
Дальше потянулись однообразные больничные дни. С Наором они не разговаривали: Даша не могла, а он не горел желанием. Большую часть времени он лежал в постели, скрючившись и отвернувшись к стене, глядя в одну точку. А Даша сидела у окна и наблюдала за прогуливающимися по больничному саду пациентами. Необходимость в ее помощи возникала лишь тогда, когда Наор сползал с кровати и, пошатываясь, отправлялся в туалет. Тут Даша подбегала и придерживала его, обняв за пояс, чтобы не упал, а Наор нецензурно бранился сквозь зубы, но руку ее не отталкивал. Кормила его с ложки медсестра, и он механически открывал рот, глотая все, что в него попадало, не жуя. Даше приходилось есть через трубочку жидкие коктейли и смеси, которые готовили для нее в больнице.
 
Нахождение в одной палате с Наором Дашу не тяготило, наоборот. Было как-то спокойнее, что он у нее на глазах. Чего бы между ними не случилось, но Даша чувствовала, что он ей не чужой человек, и она не может позволить ему убить себя. Впрочем, больше попыток к самоубийству он не предпринимал, предпочитая молча страдать.
На третий день к ним пришли Яна с Таном и Дан с Сиренн. Они были шумные и веселые. Скучная палата вмиг наполнилась цветами, смехом и запахом шоколадных конфет. И лишь у Сиренн глаза были красные. Наверняка тоже плакала ночами, как и Даша. Дан не отходил от нее ни на шаг и все время держал за руку, а Сиренн периодически поглядывала на него с благодарностью.
— Прости меня, — Сиренн, улучшив момент, когда остальные отвлеклись, пытаясь растормошить Наора, подошла к Даше.
Даша мягко улыбнулась одними губами и дружески коснулась плеча Сиренн. Теперь, когда Иббриса больше нет с ними, им делить было нечего.
— Я буду рада, если мы станем подругами, — продолжала Сиренн. — Дан хотел просить Наора и тебя, чтобы вы разрешили нам пожениться.
Даша удивленно вскинула брови. Им требуется их разрешение?
— Ну… — застенчиво произнесла Сиренн. — Ты хозяйка Дана. А Наор — хозяин дома.
— Да делайте, что хотите! — донесся с кровати раздраженный голос Наора. — Мне плевать на ваши амуры. Оставьте меня в покое!
Даша с улыбкой кивнула. Если Наор не против, то уж она тем более не против. Пусть хоть двое из их разношерстной компании будут счастливы.
«Я очень рада за вас», — написала она для Сиренн в телефоне. В последнее время она научилась очень быстро набирать сообщения.
Сиренн счастливо кивнула и порывисто обняла Дашу.
«А как я могу отпустить Тана и Дана на свободу?» — написала Даша для Сиренн вопрос, который давно волновал ее, но спросить было не у кого.
Сиренн в недоумении посмотрела на нее, а потом ответила:
— Разве только стереть из твоей памяти имена ифритов. Но зачем? Лучше уж пусть хозяйкой будешь ты, чем кто-то другой.
«Стереть?» — мысленно озадачилась Даша. Это будет непросто. Раз услышав странные, ни на что не похожие имена, она почему-то накрепко запомнила их. Даже в стрессовой ситуации противоборства с Наором, они не вылетели из головы.
— Не бери в голову, — ободряюще погладила ее по плечу Сиренн. — Знаешь и знаешь. Мы, ифриты, привыкли служить людям, в этом наше предназначение. А мое истинное имя Сюонэс. Пользуйся, когда понадобится.
Через месяц пребывания в больнице челюсть у Даши срослась, и она начала разговаривать с персоналом на своем скудном английском и понемногу есть твердую пищу. Раны на теле Наора тоже затянулись, и последний его анализ крови показал нормальный уровень эритроцитов и гемоглобина. Он все также ничем не интересовался, но хотя бы начал самостоятельно есть, ходить в туалет и принимать душ без посторонней помощи. На очередном обходе врач сообщил им счастливую новость — завтра можно отправляться домой.
«Домой?» — задумалась Даша. А где теперь ее дом? Вернуться в свою квартирку в маленьком городе Московской области и жить так, как будто ничего не произошло? А как быть с ифритами? Для них с Яной в двухкомнатной квартире место еще было, но еще трое взрослых людей, двое из которых скоро станут молодоженами, а третий красивый свободный мужчина…