Зверь-из-Ущелья. Книга 2 (СИ)

Я в деталях представлял себе его излюбленное место – рабочий кабинет. Здесь всегда пахло бумагой, кожаными обложками книг и сургучом. А ещё немного дорогим южным вином и присущим только этому человеку запахом – вдохнув его я, как зверь, понял, что лорд ещё недавно был здесь.
Скрипнула дверь, и на пороге появилась молоденькая служанка с подносом в руках. Это случилось так неожиданно, что я не успел ничего предпринять – стоял перед ней с перекошенным от злобы лицом, измазанный сажей, сжимая в руке меч. 
Бронзовый поднос с кувшином грянул об пол, подняв невыносимый шум. Служанка завизжала и, подхватив юбки, бросилась за дверь.
В следующее мгновение в кабинет влетела стража.
Они набросились на меня, как свора голодных псов. Не помню, кажется, кого-то успел убить… Они отхлынули испуганно, волной, а потом кинулись с новой силой, с яростью, подстёгивая себя криками. Мебель мешала развернуться, они загоняли меня в угол. Удары сыпались один за другим, я почти ничего не видел и не чувствовал из-за ослепляющей ярости. Их было больше. Намного больше. И ни одного человека, готового прийти на помощь.
А потом мне заломили руки, кто-то приставил к горлу острое лезвие.
Тогда я увидел отца. Он смотрел с холодным презрением и ненавистью, как на пса, что посмел укусить хозяина.
– В темницу его, – процедил сквозь зубы и, взмахнув полой плаща, зашагал прочь.
Конечно, он ждал моего возвращения. И, конечно, давно догадался, что я его предаю.
В подземелье было холодно, но трясло не поэтому – я раз за разом представлял, что случилось с хрупкой беззащитной Рамоной, и нутро выворачивало от боли. В груди бесновался этот проклятый Дар, который оказался совершенно бесполезен в самые важные моменты. Хотелось выть в голос, и я безуспешно колотился о железную решётку, пока не лишился последних сил.
Отец может сотворить всё, что угодно, раз не погнушался уничтожить женщину, что родила ему сына.
В конце коридора послышались шаги, которые я узнал бы даже в толпе.
Поднялся на подгибающихся ногах. Больше никогда, никогда не встану перед ним на колени.
Тёмная фигура лорда застыла у решётки. Сложив руки на груди, он наблюдал за мной и молчал. Мы сверлили друг друга взглядами, как два злейших врага. Тишина повисла между нами, будто лезвие занесённого топора, и я вдруг увидел себя на площади, и то, как этот топор опускается на мою шею.
– Ну, здравствуй, Реннейр, – процедил он наконец.
Я не удостоил его и словом, хотя он, несомненно, ждал приветствия и слов раскаяния. Привык, что все лижут его царственные пятки. Ничего не дождавшись, отец грянул кулаком о решётку.
– Ты – неблагодарный выродок! – зашипел гневно. – Таким, как ты, место в канаве, а я дал тебе всё. Всё! Я предлагал тебе имя, земли, власть. Тебе следовало лишь исполнить свой долг, но что ты сделал, Ренн? Ты предал меня. Чёрная кровь искателей всё-таки взяла своё, и ты не смог противиться Зову.
– Зов? - я криво улыбнулся. – Зов здесь не причём, – ответил так спокойно, как только мог. Не хотелось доставлять ему удовольствие, демонстрируя своё горе и злость.
– А что ещё? – продолжил яриться лорд. – Неужели ты хочешь сказать, что предал отца из-за девки? Смазливой рожи и того, что она прячет под платьем? Кстати, я обязательно проверю, какова она там.
Зубы заскрипели – ещё немного, и хрустнут.
– Ты её не тронешь.
– На твоём месте я бы не дерзил, – он расхаживал вдоль решётки с грацией хищника, а я остро сожалел, что не могу дотянуться до его шеи. – Ты мог просто сказать мне, что хочешь, и я бы отдал её тебе! Посадил бы в клетку и подарил, как рабыню. Но нет… ты решил всё сделать по-своему! Ты только всё испортил!
– Я всё сделал правильно.
Или нет.
Допустил смертельную ошибку, промахнулся, потерял голову. А следовало быть осторожней. Никогда не прощу себе, если с Рамоной что-то случится. Но то, что она хотя бы жива, пусть и находится в его руках, дарило крохотную надежду.
– У тебя нет и не может быть своей воли. Ты должен был  исполнять любой мой приказ, ты мой дехейм.
 
– А вы – мой отец.
– В первую очередь я – твой господин. Ты знаешь, что делают с псом, покусавшим хозяина? Его убивают.
В голосе было столько стали, что я не сомневался – он это сделает. Но мне всё равно, лишь бы Мону успеть спасти.
– Ты мог стать ещё одним Инглингом, Реннейр Безымянный. Моим признанным сыном, – продолжал он таким тоном, будто всё ещё надеялся увидеть сожаление в моих глазах, а потом застыл. На щеках заиграли желваки. – Как я сразу не подумал? Может, ты замахнулся на большее, Ренн? Говори! Ты хотел меня свергнуть и занять моё место?!
Я едва не расхохотался ему в лицо. Отец ещё не устал трястись за свою власть? Что это вообще за жизнь – постоянно в страхе, в ожидании ножа в спину.
– Мне не нужен ваш венец.
– А что нужно? Свобода?! Свободны только мёртвые, и я готов устроить твои похороны уже сегодня.
Отец вытер вспотевший лоб, а я заметил – рука у него подрагивала.
– Чем эта девка тебя покорила? Я скорее поверю, что тебе нужна её сила, чем в то, что ты в неё влюбился.
Сама эта мысль была для него отвратительна. Впрочем, когда-то я тоже считал, что любовь – для дураков, для наивных мечтателей.
– Даже отыскал тот сруб, где жила твоя мать, – проговорил едко. – Не удивлюсь, что Ледара пакостит мне даже после смерти, а вот тебя я недооценил.
–  Почему вы солгали? –  спросил я холодно. –  Вы отдали приказ убить её после родов, верно?
Лорд долго смотрел на меня, а потом кивнул. 
– Понял всё-таки… Я не мог оставить её в живых. Слишком непокорной стала и могла только помешать.
За этот циничный тон я возненавидел его ещё больше. Тут он сделал знак рукой – послышались чужие шаги.
В груди похолодело от нехорошего предчувствия. Я знал, кого сейчас увижу.
Под руки Мону держали двое здоровенных стражей, так, словно всемогущий Брейгар Инглинг боялся хрупкой девчонки. Волосы были растрёпаны, подол замаран грязью, один из рукавов болтался, порванный.
Наши глаза встретились. В её – ни капли страха. Лишь упрямство и решимость. Я нашёл себе силы выдавить слабую улыбку – держись, родная.
Смерив жрицу оценивающим взглядом, лорд повернулся ко мне и процедил:
– На колени.
Я сделал вид, что не расслышал. Пусть подавится.
– Опустись на колени, или ей перережут глотку, – повторил с нажимом.
Чувствуя, как внутри клокочет гнев, я исполнил приказ. Обещал ведь себе, что больше никогда… Но ради Рамоны я бы сделал и большее. Моя гордость не стоит её жизни.
Отец довольно улыбнулся – наверняка это месть за прилюдное унижение во время нашего поединка, когда я опрокинул его на лопатки. Отец любил ломать непокорных.
– Вот так ты мне больше нравишься, Зверь-из-Ущелья. Надо же, какая громкая кличка. А посмотри на себя сейчас…
Я глянул на него исподлобья. Если бы взглядом можно было поджигать, от лорда бы осталась горстка пепла. Раздался судорожный всхлип Рамоны, но я запретил себе к ней поворачиваться.
– Птичка сама залетела в клетку. Ты довольна, жрица? – спросил почти ласково. – Хорошо тебе здесь, в моём замке? Куда лучше, чем в Антриме. Или в той… избушке.
Она молчала, только дышала шумно. Не показывает страха, храбрится. Мне бы только выбраться...
– Вот к чему привело твоё самоуправство, Ренн. Сам растоптал своё будущее, сам подвёл себя к этой черте. Признаться, я считал тебя умнее Демейрара…
Я вскинул голову, услышав имя брата. 
– Даже думал о том, что тебе надо было родиться законным наследником. Впрочем, для чего ты мне теперь? Предательства я не прощаю, – он презрительно дёрнул верхней губой. – Ты – самое большое моё разочарование, негодное орудие, бездарность. Тебе досталась сила, которой ты недостоин, которая никогда тебе не покорится, я только зря тратил время. Но теперь у меня есть Ольд и она, – повёл рукой в сторону Моны. – Одарённая искательница, которая откроет любые врата. Ты был прав лишь в одном, Реннейр. Пророчества часто лгут или трактуются неверно. Леймах был выжившим из ума шарлатаном, дал мне ложную надежду. Но больше я не стану никого слушать, я – лорд, и никто мне не указ. Ты привёл мне настоящее сокровище.