Выстрелы с той стороны (СИ)

Как выяснилось, расчёты и манёвры были потерей времени. От удара замок чихнул — и вылетел вместе с дверью.
Каморка, где держали пленного, располагалась в нижнем этаже какого-то здания. Внутренняя конфигурация казалась смутно знакомой. Костя решил не ломать голову — сейчас он выглянет наружу и посмотрит оттуда. От внешнего мира его отделяла одна дверь.
Помня, с кем он может тут столкнуться, Костя перекрестился и начал читать первое что в голову пришло: "Радуйся, пречестный и животворящий Кресте Господень…" Толкнул дверь. В лицо ему ударил влажный морской ветер. Довольно крепкий ветер, обещающий к ночи стать еще крепче. Свет уходящего солнца, процеженный через тучи, был тусклым, моросило, и Косте это не понравилось. Где-то здесь точно шастали те люди или не-люди, из-за которых не вернулся рыжий. Костя, семеня, что твой коростель, вышел наружу, прыжком спустился с крыльца, удержал равновесие, ухватившись за стену, огляделся и сразу узнал место, хотя ни разу здесь не был — сказалась военная привычка ориентироваться по карте: каменистый островок, засаженный деревьями и кустарником, длинная пристань, где пришвартованы десятки разнобразных кораблей, от ракетного корвета времен Полночи до чуть ли не драккара, останки каких-то промышленных цистерн, башня старого маяка, послужившая ему тюрьмой, иззубренный крышами домов горизонт — и светло-серая линия мола, соединяющая остров и город.
Незамеченным отсюда не уйти — вот почему рыжий решился оставить его одного.
Но узел связи — это ветер пробирал до костей, или всё же не в ветре было дело? — узел связи здесь есть. Как не быть… маяк. Музей. Он есть, и рыжий не хотел им пользоваться. Оно и понятно — попробуй сюда что затащи, особенно полудохлое тело, без ведома смотрителя. Значит, смотритель свой. Значит, если Костя засветится — сигнал об этом немедленно полетит Биллу.
Костя снова огляделся. Неподалёку еще два строения — безыскусные приземистые кирпичные коробки, крытые металлочерепицей весёлого голубенького цвета. На фоне серого неба и серого моря этот цвет резал глаз.
Рыжий прикидывал то же самое, что и он. И решил позвонить. И ошибся.
Строения выходили на маяк "слепой" стеной — не было окон, в которые кто-то — если этот кто-то человек — заметил бы перемещения Кости. Продолжая читать молитву, священник обогнул маяк — нет, других зданий нет. Рыжий — в одном из этих корпусов.
Или там, откуда в обозримое время не вернётся.
Костя поковылял вдоль стены, стараясь держаться как можно ближе. Но в двух шагах от угла нырнул вниз и покатился по земле: на стене чуть ли не прямо перед носом загорелась красная точечка лазерного прицела.
По идее, косорукий снайпер сейчас должен был бы сделать щербинку в стене, но не сделал. Костя чуть повернул голову и увидел, что красный "лазерный зайчик" пляшет по земле, время от времени помигивая. Потом точка дернулась и медленно описала круг. Костя поймал невидимую линию, проследил. Она упиралась в пеструю коробку на той стороне мола.
«Курка водна, — охнул он про себя, прижилось Малгожатино словечко, — а не Лучан ли Рыжего приложил?»
И тут на мол выкатилась небольшая кавалькада: минивэн, владелец которого, судя по росписи на стенках, застилал дёрном крыши по просьбе заказчиков, а впереди минивэна, как герольд — вполне узнаваемый мотоциклист.
Костя понял, что озеленение острову-музею в ближайшие сутки не грозит.
Так. Ему посигналили, чтобы он оставался на месте, это яснее ясного. Впрочем, в анклетах он бы далеко не ускакал. Костя перевернулся, сел и улыбнулся тормозящему мотовсаднику.
— Слава Богу, жив! — Игорь откинул забрало и Костя понял, что не радужны дела, совсем не радужны. — На острове варки.
— А, зараза. Так я и думал. Сколько?
— Пока чую двоих. И смеркается очень некстати, — Игорь уже орудовал в замке анклетов швейцарским раскладным ножиком.
Они вряд ли захотят нас отсюда выпускать, подумал Костя. Слишком уж место удобное.
Замок анклетов щелкнул, раскрылся; Игорь взялся за наручники.
 
— Игорь, мы не можем так просто уехать. Мы должны найти рыжего. Парня, который меня стерёг.
— Думаю, этим займётся Хан. Рысь — его человек, — наручники тоже раскрылись. — Это он тебя погулять выпустил?
— Нет, это я сам. Эней что, договорился с Ханом? Как хотел?
— Ну, не совсем как хотел… И не совсем договорился… Всё зависит от того, что мы сейчас здесь найдём.
— Могут найти нас.
— Это уж обязательно. Вот на этот случай тебе привезли твой пасторский дрючок. Держи, — Игорь вынул из "чресседельного" рюкзака трость. В отличие от энеевской, она не была ножнами скрытого ношения. Просто усиленная металлом бамбуковая трость с серебряным, заделанным под бронзу, набалдашником. — Но на самом деле, хуже будет, если они нас не найдут.
Костя посмотрел на темнеющее небо.
— Это вряд ли.
Рыжего оказалось мало — в Томаса попали все четыре пули, а он знал, что предстоит еще и драка. Во всяком случае, нужно хотя бы попытаться убить попа. Томас чувствовал его присутствие как близость открытого источника радиации — и подходить опасно, и так оставлять нельзя. Но рыжий не утолил жажды, Томасу было всё ещё плохо.
Он поискал — и нашёл смотрителя. Это было уже преступление. Превышение лимита. Но Томас не собирался оставлять улики.
Старик тоже оказался так себе. И мало, и с сильной плесенью. Два кролика это не корова, но два всё равно больше, чем один. Томас вышел на сумеречный свет, на предштормовой ветер — и понял, что обедал не зря — по молу катила вражеская кавалерия. Раз, два… восемь штук. Нет, девять. На четверых старших было бы совсем ничего, если бы не поп.
Он быстрым шагом вернулся в мастерскую, где трое остальных спали на полу, на расстеленных спальных мешках. Времени расталкивать их не было, Томас поступил проще: вынул нож, разрезал ладонь и приложил к губам Линды.
Глаза ее распахнулись мгновенно, как только язык ощутил вкус крови другого вампира. Томас знал по себе — неприятное ощущение. Всё равно что непривычному человеку пригубить чистого спирта.
— Гости? — спросила Линда.
— Девять. Всего десять.
— Подождём? Темнеет.
— Нельзя. Поднимай всех, — а сам взялся за комм.
Работодатель, по расчетам, должен быть на полдороги к острову от частного дока, где стоит его личный катер. Почему он в преддверии как минимум пятибалльного шторма выбрал катер? Томас решил подумать об этом, когда все кончится.
— Они уже у вас?
— Да. Этот… с ними.
— Ну что ж, — вздохнул заказчик, — значит, будет вам ваша надбавка.
Томас кивнул, отключил связь и проверил оружие. За его спиной кашлял и плевался Олаф, а Соланж, как всегда, поднялась беззвучно и в несколько секунд была готова.
Они были уроженцами разных стран — англичанин, норвежец, бельгийка и бразильянка французского происхождения — но их роднило то, что всех четверых инициировали нелегально. Они спаслись, предав своих мастеров. Это поставило их вне всех кланов — и привело в Люксембургский, охотно принимающий "сирот". Они провели вместе уже восемь лет и понимали друг друга почти без слов.
Стоило бы атаковать, пока враги на открытом месте, но они уже упустили время, потраченное на подъём (в основном Олафом, самым молодым). Чужая команда отступила за стену маяка, и любой, кто пожелал бы напасть на них, должен был сам выйти на открытое место.
Что ж, если они просидят там до темноты — неплохо. Но вряд ли они сделают такую глупость. И можно при желании их поторопить, послав Волну.
 
— С ними священник, — предупредил Томас. — Не потребляйте никого, он может…
И тут они сами увидели, что он может.
…Рассказ Энеуша по дороге к маяку был краток и содержателен. Хан слушал, сдвинув брови и прищурив свои совершенно немонгольские глаза так, что Мэй сразу стало ясно, откуда взялась его кличка. Невысокая лохматая тётка никак не менялась в лице. Коротко стриженый русый парень примерно одних с Мэй лет — Винс — теребил браслет своего наручного комма.