Мертвая вода (СИ)

— Ты прав, — кивнула Феликса, — я думала о том же. Кстати, как ты узнал об антимагах на причале? Ты ведь бежал предупредить нас.
— Один из них шел мимо рыбной лавки и бормотал себе под нос, — рассказал Хольгер, — и я его просто-напросто узнал.
— Узнал? — поразилась Феликса.
— Мне довелось быть в отряде, который вез какую-то важную посылку в цитадель антимагов. До того дня я до конца не верил в их существование! — признался солдат.
— Обычно Тайная канцелярия возила туда послания, — нахмурился Лаэрт. — Почему вдруг собрали стражников из городских?
Хольгер-северянин пожал плечами.
— Император велел собрать отряд для этой поездки из разных подразделений. О причине никому не сообщили, как ты понимаешь. Был и человек из Тайной канцелярии, но возглавлял отряд воин, которого я вообще раньше не видел, судя по всему, не из Славиры. Мы сопровождали закрытую повозку, очень большую, снабженную несколькими воздуховодами. Я бы подумал, что в ней перевозят какого-нибудь зверя, но ни один зверь не перенесет такого пути взаперти. К тому же, в повозку было запрещено заглядывать, стучать, вообще трогать, так что ее содержимое так и осталось тайной для всех. Зато когда мы доехали, я увидел легендарных ассасинов, — Хольгер вздохнул и поморщился, пересаживаясь удобнее. — Они стояли у ворот в замок. В таких же капюшонах, в черном и белом. Они так внезапно возникли из теней, словно специально перестали скрываться. Я так опешил, что запомнил их лица на всю жизнь. Не самые приятные рожи, — усмехнулся солдат.
— Вам наверняка велели ничего не рассказывать о той поездке, — предположил Лаэрт. — Раз уж даже мне, одному из офицеров канцелярии, ничего не известно об этом грузе…
— Может, и велели, — хмыкнул солдат, — вот только сейчас смысла секретничать я не вижу. Антимаги ловят всех чародеек, разве такой был план у императора?
— Ассасинов, которым есть что противопоставить чародеям, взрастил другой император, — напомнил Лаэрт. — И все, сколько я их видел, как один — выпендрежные макаки! Чванливые, не хуже самих магов, а толку от них чуть. Если кто из волшебников начинал безобразничать, его волшебники же и вязали, антимаги и чихнуть не успевали! А эти…
— …Эти — воины, — согласился Данатос. — Фель, а ты что про них скажешь?
Феликса покачала головой.
— Лаэрт, давно ли ты сам их видел? — Агент махнул светло-русыми кудрями, мол, да, давно. — То-то и оно, что они уже не те бесполезные акробаты, какими были, скажем, лет десять назад. Отец устроил мне обучение у одного из них, всего на пару месяцев, — начала рассказывать девушка. — Приехавший учитель носил маску и ни разу не показывал мне своего лица. С клинками он обращался искуснее любого из мастеров при императорском дворе. Имени своего ассасин тоже не называл, я звала его по прозвищу — Мангуст. Он сказал, все, кто выезжает во внешний мир, открывают только прозвища, и каждый раз меняют их, называясь новому человеку.
Хольгер возразил:
— Но их воины у ворот были без масок, хотя и встречали посторонних.
— Сколько лет назад ты ездил туда? — спросила Феликса.
Северянин задумался.
— Чуть меньше десяти лет, наверное. Думаешь, они после этого так изменились?
— Почти уверена, — кивнула девушка. — Я думаю, это кто-то из них спланировал и поднял восстание. И готовил его не один год.
Феликсе самой только недавно в голову пришла эта мысль. За время жизни в Бедеране она не задумывалась, кто сжег все арделорейские устои в пламени революции. Только услышав в мыслях Мордреда имя Ребеллиона — вряд ли настоящее — она стала задумываться об этом. И пришла к неутешительному выводу: кто-то невзлюбил волшебство так сильно, что решил уничтожить всех, кто хоть как-то к нему причастен. Одного она пока еще не решила — из ненависти ли… или из зависти?
В Арделорее испокон веку рождались маги. Нет, конечно, и в других странах они были, но не столько. Кроме того, арделорейских чародеев словно любила сама природа: стихийная магия давалась им без труда, а первые элементали — элементали воды — родились на берегах озера Каракач. Арделорейские правители издавна привыкли к зависти и соседей, и дальних стран. Но кто бы мог подумать, что на везучих повелителей стихий ополчится собственный народ?
 
Лет тридцать-сорок назад Арделорее уже грозило кровавое восстание. Немудрено: возгордившиеся своим благословением маги совсем зарвались. Многие считали себя выше других людей, лишенных магического дара. Император, лишенный способностей, подобно многим простым горожанам, увидел угрозу своей власти в древнем чародейском собрании мудрецов — Вече. Именно трусливый император, Таврос, второй в своей фамилии, потратил баснословные деньги на исследования, призванные выяснить, как лишить мага его магии. И, увы, достиг успеха.
Первое время маги и правда присмирели. Любого из них приводила в ужас мысль о том, что кто-то, пусть и особым длительным ритуалом или хитрым зельем, может лишить их силы. Многих гордецов-магов пугала потеря власти и влиятельности. Но нашлись и другие, к которым прислушались мудрые старейшины Веча. Среди них была наставница Феликсы — Маронда. В юности — малышка-Марошка. В зрелости, перед ликом беды — Маронда Премудрая. Под ее началом Академия Магических Искусств Славиры — а вслед за ней и другие школы по всей Арделорее — стали воспитывать юных магов иначе: в смирении и труде.
Каждый маг обязывался доказать, что в гордыне не станет вредить соседу с помощью своей силы. Для этого группа чародеев во главе с Марондой разработали зелье, погружающее чародея в иллюзорный мир, где разные события показывали истинный облик человека. К людям жестоким и черствым мир иллюзий был так же немилосерден, как они сами — к окружающим. Эгоисты и гордецы проходили иное испытание — одиночеством и унижением.
Феликса в свое время это испытание прошла едва-едва. Но через несколько лет поняла: потрясение того дня много раз останавливало ее, испытанный стыд не позволял совершать дурного. Только от злословия она так и не отучилась.
Маронда к моменту поступления Феликсы успела состариться. Она не сразу увидела плоды своих трудов. На первых порах чародеи возмущались и изо всех сил портили себе репутацию, обращаясь с людьми без магических способностей, как с грязью.
Таврос Второй, не слушая своих советников и старцев Веча, намеревался решить вопрос силой. Сперва он издал множество указов, урезающих права магов. Привычные для них действия оказались вне закона, а самое главное — один из законов лишал всех возможности заработать на магических услугах. Отныне хорошую погоду, исцеление, предсказания и многое другое маги обязаны были делать бесплатно. Любому, кто попросит.
Маги, конечно же, отказывались работать даром. Тогда император пригрозил всех арестовать за нарушение указа. Чародеев, рассмеявшихся ему в лицо, встретил неприятный сюрприз: отряды по тринадцать воинов в каждом квартале Славиры, читающие мантру. Призывающие Колодцы по всему городу.
Обилие аномалий, поглощающих силу, грозило настоящей катастрофой. Мало того, что людей в присутствии Колодцев начинала мучить мигрень, а многие животные буквально сходили с ума — в первую очередь, конечно, кошки — еще и стихии восставали против надругательства над природой. Через окраину города пролегла длинная трещина, разрушившая тайное императорское убежище. Море в заливе стало бурлить, а прилив и отлив сменяли друг друга каждые полчаса. На берегу начал зарождаться чудовищный, неистовый ураган, а многие дома загорелись от еле теплившихся очагов и свечей.
Горожане не простили императору Тавросу тиранской выходки. Революция грозила разгореться с чудовищной силой, и, вне всякого сомнения, переродиться в гражданскую войну: люди одинаково ненавидели и магов, и ассасинов, воздвигавших Колодцы, и самого Тавроса. Кто знает, чем бы все это закончилось, если бы не болезнь императора. Таврос Второй уже очень давно был болен призраком. Даже если бы жрицы захотели ему помочь, они не могли. О призраке стало известно слишком поздно.