Заветное желание

— Она перебралась в квартиру Макгавока?
— Да, мы обе перебрались. Я заняла гостиную, а она — спальню. Нормально обживаемся, правда, спорили, в какой цвет выкрасить стены: она хочет в персиковый, но, на мой взгляд, он туда никоим образом не подходит. Обычно цвета выбирает она, но на этот раз мое мнение возобладало.
Вольф почти проколол палец ручкой, поэтому он взял ее посредине и переломил пополам. Глаза ее широко раскрылись. Это успокоило его.
— Мы работали все выходные, — срывающимся голосом продолжала она, — над окончательным вариантом плана.
— Что случилось с Семьдесят второй улицей?
— О, она по-прежнему на месте, я уверена.
— Понятно. Вы покрасили волосы?
— Нет, хмм.
Он задумался, что было ему несвойственно, над тем, как вести себя в дальнейшем.
— На прошлой неделе у вас были темные волосы, не так ли?
— Вы правы.
— Что с ними случилось?
— Я продала их.
Он опять молчал. Он только взял одну из половинок ручки и переломил и ее пополам.
— Понимаете, это был парик.
— А почему вы носили парик?
— По деловым соображениям. Вы знаете.
Да, к сожалению, он знал, но совсем не был уверен, хочет ли говорить ей, как много он знал. Это ее признание или нет? Может, она просто постаралась избавиться от парика, чтобы, занимаясь с ним любовью, не беспокоиться о том, что он слетит с головы? Ладно, с ним все в порядке.
Он заворчал на себя: «Нет, черт возьми, с тобой как раз не все в порядке!»
— Видите ли, мое настоящее имя не Элизабет Гест. Элизабет — правильно, хотя, как вы и угадали, многие называют меня Лиззи. А Гест… Моя прапрабабушка когда-то носила такую фамилию. Она родом из Висконсина, а когда переехала в Канзас, стала Олсон.
— Олсон?
Вольф попытался изобразить на лице удивление и подозрение, но не был уверен, что поступает правильно. Почему бы не оборвать ее и не сказать, что он знал все с самого начала? «Потому что, — подумал он, — она убьет меня». Она облизала губы. О Господи! Как ему хотелось поцеловать ее в губы.
— А я думал, что вы из Чикаго.
— Я была в Чикаго, но несколько лет жила в Уичито.
— Не в Нью-Йорке?
— Нет! — Она раз-другой встряхнула головой, как бы пытаясь обрести храбрость. Затем перевела свои светло-голубые глаза на него. — Я приехала в Нью-Йорк две недели назад, Майкл. Я очень неплохой дизайнер, но из Уичито. Соедините все вместе: Лиззи Олсон из Уичито.
Он взял огрызок ручки и стал водить им по папке.
— Как у…
— Как у той девочки, которая работала в магазине стройматериалов Вольфа в Уилсон-Крике и дралась с вами на стогу сена.
Обломок ручки остановился, и Вольф уставился на Лиззи, как будто впервые услышал эту новость. Она села на стул и тяжело дышала, словно ожидая, когда топор опустится на ее шею. Вольф молчал.
И она добавила чистым, хотя и дрожащим голосом:
— Прости меня, Майкл, я лгала тебе. Но он ничего не ответил, и она снова принялась разглаживать юбку. Она многое бы отдала, чтобы узнать, о чем он думает в эту минуту. Утром, перед тем как отправиться в офис, Челси просила и умоляла ее изменить решение и не признаваться ни в чем. Но Лиззи уже продала парик и не собиралась отступать.
— Пока вы не решили, расторгнуть со мной контракт или нет, я прошу вас посмотреть мой план по отделке офиса.
Майкл пошевелил губами. Она не смогла понять, что означает эта гримаса, и приготовилась к худшему. А он без всякого намека откинулся на спинку стула и расхохотался. И Лиззи совсем не была готова к тому, что он, быстро поднявшись из-за стола, обойдет вокруг него и, подняв ее, обнимет. — Майкл! — вскрикнула она и тоже радостно засмеялась.
Легкий запах одеколона, исходивший от него, сливался со всем тем, что она мечтала видеть в мужчине: силой, добротой, веселостью и надеждой. Всем тем, что она увидела в нем и почувствовала в его глазах, губах и волосах, тем, что переполняло ее чувствами. От его прикосновения у нее захватывало дух. Она жаждала любви, прямо здесь, сейчас, в любое время.
Но он только крепко поцеловал ее в губы и отпустил. Все было так, как будто он вновь обрел давно потерянного друга.
 
— Лиззи Олсон! Черт побери!
— Ты не обиделся? — с надеждой спросила она.
— Ну… — Отодвинув ее портфель в сторону, он прижался к краю стола. — Может, ты лучше разгадаешь мне все загадки? Если ты, конечно, не забыла, что мы почти провели с тобой ночь.
— Откровенно говоря, я и подумать не могла, что ты позволишь кому-нибудь из Уилсон-Крика приблизиться к твоему офису.
— Возможно, я бы и не позволил. — Вольф окончательно принял именно такую тактику поведения. — Так, значит, ты водила меня за нос?
— Я бы не совсем так это назвала.
— Ха! Не будь ты Элизабет Гест, ты не могла бы работать на Исаака Перла, не так ли?
— Я и не работала. Но, впрочем, выполняла и не менее ответственную работу в Канзасе и Уичито.
Вольф был неумолим.
— И письмо, как я полагаю, написала тоже ты?
— Да… я. — Она не мигая выдержала его взгляд. Теперь она готова нести ответственность за свои поступки независимо от меры этой ответственности. Ей только хотелось обругать Майкла за то, что он выглядит таким необыкновенно привлекательным, расспрашивая ее. — Я хочу открыть тебе всю правду, Майкл.
— И сохранить себе жизнь? — улыбнулся он.
— Если можно, да, — улыбнулась ему в ответ Лиззи.
Опершись обеими руками о край стола, он серьезно произнес:
— Я слушаю.
— Я подделала письмо.
— Ага.
— Однажды вечером я пила чай у твоей матери и когда она вышла, вытащила и положила себе в сумочку бланк твоей фирмы. — Лиззи не хотела впутывать Мейбл в это дело. — Она ничего не знала.
Ухмылка пропала с его лица.
— Ты бессовестная женщина, Лиззи Олсон.
— Но я посчитала, что с твоей точки зрения я…
— Превосходный дизайнер?
— Да.
— Бессовестная.
Она совершенно не выглядела бессовестной. Или пристыженной. Или даже вообще смущенной, Вольфу это понравилось. Третий образ Лиззи казался ему таким же привлекательным, как и оба предыдущих. А слившись в один, они явили собой нечто неотразимое.
Откашлявшись, Майкл выпрямился и остался стоять прямо.
— Я и сам иногда пользовался разными уловками для достижения цели. — Ухмыльнувшись, он сказал: — А ты мне больше нравишься рыжеволосая.
Она подскочила со стула:
— Хочешь сказать, что все в порядке?
— Я бы сказал, что не стану обращаться куда следует. Ну, а теперь давай взглянем на твой план. Если он не так хорош…
— Тогда я уйду по собственному желанию.
— Звучит вполне справедливо. Довольная, она заулыбалась:
— О, Майкл!
— Не надейся, что я стану обращаться с тобой как святоша, потому что таковым не являюсь. Я хочу видеть результат твоей работы, дорогая. А ты постарайся придерживаться условий контракта. Благотворительность — не мой стиль, по крайней мере по отношению к тем людям, которые ее не заслуживают.
— А мне этого и не нужно. Именно поэтому я и пришла к тебе в образе Элизабет Гест. Твои родители помогали мне, когда я заканчивала школу, ну и я вкалывала на них. А теперь сама хочу добиться успеха.
Едва удерживаясь, чтобы не поцеловать ее в нежные губы, он удивленно приподнял брови. Говорила она серьезно. Сейчас ему необходимо было переварить всю информацию, все, то новое, что она сообщила ему. А уж потом он займется ею. Ему не терпелось сделать это.
— Ты достойна Лиззи или Элизабет Гест?
— Она — это я, Майкл, — спокойно проговорила она, не меняя, однако, сурового выражения лица. Сегодня он добр к ней, но нужна ли ей эта доброта? Было бы лучше, если бы он кричал, извергая громы и молнии. По крайней мере, показал бы, что Элизабет Гест ничего для него не значила. — Я так же способна, как и она.
— Если ты ее достойна, мы сохраняем контракт. Если нет…
— Я достойна, — сжав зубы, сказала она. Внимательно разглядывая ее, Майкл заметил, что она раздражена и расстроена. Она не ожидала, что он поведет себя таким образом. «Очень хорошо», — подумал он. Им многое предстояло выяснить, ему и Лиззи.