Два с половиной человека (СИ)

Это конец. Я устало откидываюсь на спинку кресла и думаю, что мне делать дальше. По сему выходит, что Ритка меня обманула. Значит ли это, что она убила своих родителей? А муж её прикрывал? А потом она убила и его?
«Меня мучил жуткий токсикоз, – вспоминаю я. – Я практически не покидала своей комнаты.» Да и охранник говорил, что она просидела безвылазно несколько месяцев. Но у неё был опыт побега. Ничего не мешало ей его повторить. Отсюда и нервозность: она боялась, что её застукают. Сломалась ли машина не вовремя или это был заранее спланированный ход? Боюсь, ответ на этот вопрос мне придётся найти самостоятельно.
– Скажите, вам не показалось, что Рита выглядела нездоровой? – всё-таки спрашиваю у женщины, игнорируя вопросительный взгляд Ангелины.
– У меня не очень хорошее зрение, вблизи ещё достаточно для того, чтобы не надевать очки, а вот вдали всё размыто и нечётко. Да и не приглядывалась я к ней. В тот день была переменная облачность, но, несмотря на периодически набегающие тучи, Рита была в крупных солнечных очках. Это всё, что я запомнила из её внешнего вида.
– Спасибо, Валентина Андреевна. – Ангелина поднимается на ноги. – Давайте вы покажете нам, где была припаркована машина Тумановой, и, думаю, что на сегодня всё.
Пока Геля разглядывает предполагаемое место парковки с разных ракурсов, я набираю номер своего сотрудника и интересуюсь результатами поисков нотариуса Туманова.
– Да, нашли. Буквально только что пришёл запрос.
– И что там? Вскрывай.
– Борис Васильевич Выгорнов из Московской коллегии адвокатов.
– Скинь адрес.
– Тут проблема, майор.
– Какая ещё проблема? – рычу в трубку.
‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Позавчера Выгорнов попал в аварию. Сейчас он находится в первой городской больнице в состоянии средней тяжести. Он не сможет дать показания.
Пока я подаю запрос прокурору на разрешение на предоставление информации по завещанию Туманова и, чем чёрт не шутит, заодно Пелевиных, Власова заканчивает осмотр места и тянет меня на выход.
Я отключаюсь, разблокирую тачку, и мы уже собираемся сесть в неё и отчалить обратно в город, как вдруг перед нами появляется молодая девушка.
– Здравствуйте, – громко говорит она. – А вы Риту Пелевину ищете?
– Здравствуй, – с интересом протягивает Ангелина. – А ты знаешь, где она?
Девочка смотрит по сторонам, и я морщусь. Без родителей мы не имеем права с ней говорить, но что-то подсказывает мне, что она сама не захочет говорить при них. Да и Власова не упустит возможности узнать несколько жирных фактов об искомой преступнице.
– Мы можем поговорить в машине? – спрашивает девчонка, и Геля кивает.
Мы с Власовой устраиваемся вполоборота и смотрим на девушку, расположившуюся на заднем сидении. Прямо по центру.
– Как тебя зовут? – спрашиваю я, чтобы быстрее покончить с этим безобразием.
– Вера Исакова. Мой дом напротив Ритиного.
– И ты знаешь, где она прячется? – осторожно спрашиваю у неё.
– Нет, я давно не видела Риту. Просто я думаю, что вы должны знать: то, в чём её обвиняют… Она не могла убить. Она не такая.
Власова бросает на меня быстрый взгляд и закатывает глаза, выражая своё мнение. Из неё так и льётся желчь, но я нуждаюсь в чём-то, что заверит меня в правдивости этих ёмких слов. Она не такая. 
– Почему ты так уверена в этом? – задаю следующий вопрос.
– Последний раз я видела Риту за неделю до свадьбы. Она пришла ко мне в гости, и мы лежали в моей комнате и болтали. Ритка сказала, что придумала, как отомстить родителям, что выберется из дома и пойдёт в ночной клуб… – девочка краснеет, но продолжает: – Понимаете, она решила… ну, переспать с кем-то, потому что не хотела, чтобы это был муж. Но я решила, что она как всегда привирает.
Так, пока ничего нового я не узнал. Пусть это и не отражено в протоколах, но этим событиям был очевидец, да и намёки Тумановой вели к тому же.
– А она часто врала? – интересуется Власова.
– Ну, не то, что бы врала, – ещё больше краснеет девочка. – Скорее, много фантазировала. Рассказывала мне небылицы, зная, что я всё равно не узнаю правду.
 
Я удивлённо смотрю на Веру, и она торопится пояснить:
– Понимаете, я переехала не так давно, а Рита меня старше на три года. Но мы подружились, хоть и учились в разных зданиях. В нашей школе средние и старшие классы находятся в разных зданиях. Когда Рита рассказывала мне о своих похождениях, я думала, что красуется передо мной, зная, что я не узнаю, как к ней относятся в школе на самом деле. Вот и тогда решила, что она приврала, чтобы выглядеть сильнее в моих глазах. Она никогда бы не призналась, как сильно обижена на родителей и что ненавидит старика, за которого её выдали замуж. Она всегда стоила из себя весёлую и беззаботную девчонку, но это был образ. Внутри она очень ранимая, с кучей комплексов и страхов. Но она никогда бы не решилась на убийство, в этом я уверена.
– Спасибо, Вера, – тихо говорю я. – Если нам понадобится твоя помощь, мы приедем.
– Вы же найдёте её? – девушка подаётся вперёд и касается моего плеча. – Я боюсь, что Рита попала в беду. Может, кто-то угрожал ей, и у неё просто не было другого выхода, но это точно не её план.
У меня в душе бушует пламя. Как мне хочется, чтобы Вера Исакова была права, знает только Бог. Но пока упрямые факты не на стороне моей милой матрёшки.
– Конечно, мы найдём Маргариту и обязательно разберёмся, что именно случилось и есть ли в том вина твоей подруги, – обещаю я.
‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Вера выбирается из машины и бодренько уходит прочь. Власова молчит с минуту, но стоит мне завести мотор, как она взрывается от смеха.
– Ой, ну я не могу! Не такая! Сколько мы «не таких» видели-то! Девочка, очевидно, так мастерски вешает лапшу на уши, что и сейчас, я уверена, сидит себе спокойно на шее у какого-нибудь доверчивого лопуха, пока мы ищем её по всей области.
Я усиливаю хватку на руле, чтобы не сорваться. Неприятно слышать одну из возможных правд, но, пока не узнаю наверняка, отправлять Ритку в СИЗО я не намерен.
Еду в комитет с одной целью. До зубовного скрежета мне необходимо избавиться от общества бывшей жены. Заберу бумаги, навещу коллегию адвокатов, получу копии завещаний, а там видно будет. Если Рита права, возможно, мне удастся понять, кому и зачем выгодно подставлять её.
Но стоит нам войти в здание, как все планы и светлые мысли вылетают в трубу. Полковник гаркает: «Ко мне! Живо!», а в кабинете, стоит мне только переступить порог, на меня обрушивается целый шквал отборных ругательств:
– Ты какого чёрта, кретин, какую-то девчонку найти не можешь?! Где твоя знаменитая хватка?! Совсем охренели, остолопы! Сам мэр уже намекает, что мы долго возимся с поимкой убийцы уважаемого человека! И пока вы тут в бирюльки играете да запросы у прокурора делаете, мне почему на стол вот это приходит из заштатного райотдела хренпоймикакого городишки через три губернии?
Полковник тычет мне в лицо распечаткой записи с камеры видеонаблюдения. Судя по цифрам, съёмка велась каких-то три-четыре часа назад. Сегодня. Пока я торчал в посёлке «Сосны».
И там, на этом смазанном фото, распечатанном на чёрно-белом принтере, я вижу сосредоточенное лицо Тумановой. Она смотрит прямо в камеру. Прямо мне в глаза. Прямо мне в душу.
Прямо туда, откуда с мясом вырвала сердце и осушила его.
Сквозь зудящую в голове боль я слышу голос полковника:
– Немедленно, Власов, ты понял? Прямо сейчас выдвигай туда и из-под земли достань мне эту девку!
 
– Разрешите выполнять? – как в тумане произношу чужим голосом.
– Ступай, Власов, да поживее!
Всё происходящее вдруг кажется мне немыслимым бредом. В моей голове вспыхивают строки свидетельских показаний, результаты судебных экспертиз, неоспоримые доказательства её вины.