Не твой наследник (СИ)

Собственно, теперь я жалел обо всем. И о том, что женился на Лене, и о том, что жил так близко к родителям, позволив им по локоть влезть в мою жизнь и в мой брак. И о том, что не сбежал, как Ян, в Питер. «Богема» — ничем не хуже «Рапсодии», и там я тоже мог бы спокойно возглавлять сеть. И вот, спустя долгие годы, я поступил так же, как Ян, хоть я и осуждал его в свое время, — смотался в северную столицу. Причем сделал это так быстро, что кроме документов и чистого белья, не захватил никаких вещей.
К счастью, я сделал такой отель, где все проблемы решаемы — и администратор сразу нашла мне комплект летней одежды с нашим логотипом. Оставив документы в номер, я направился прямиком на массаж к Фариде — она лучшая в своем деле. Конечно, у нас все специалисты проходят тщательный отбор, но Фарида — самая настоящая кудесница. Я попросил приготовить VIP-комнату, заказал шампанское, клубнику… Но вот голую девушку как-то не упоминал. И тем не менее, она каким-то загадочным образом материализовалась на столе.
Сначала я опешил. Вообще-то я умею держать себя в руках. Я не из тех, кто волочится за каждой юбкой, и за годы работы в гостиничном бизнесе мне приходилось сталкиваться с разными женщинами, не отягощенными моралью: скучающими содержанками, замужними дамами, изнывающими от неудовлетворенности, молоденькими девицами в поиске приключений или богатого мужика. И вот подобные развлечения — не по мне, я всегда находил в себе силы спокойно и вежливо обозначить границы. Но тут меня будто током ударило.
Эта девушка… Что-то в ней зацепило сразу. Она не вела себя так, словно пыталась меня соблазнить. Но и не смущалась. С легким вызовом демонстрировала мне себя, как будто без слов спрашивала: «Ну и как тебе?» А мне стало не по себе. Она выглядела, как девушка, о которой хоть раз фантазировал в душе каждый нормальный половозрелый мужчина. Мягкие линии фигуры без излишней худобы или, напротив, полноты. Чуть смугловатая, но не от автозагара, а от природы кожа. Маслянисто поблескивающие карие глаза, черные и гладкие волосы. Тяжелая спелая грудь, немногим светлее остального тело, и от этого на вид еще более объемная. Темные крупные, будто сделанные из молочного шоколада соски, которые так и хочется катать на языке. Она была настолько сексуальна в своей естественности, как будто я встретил аборигенку в джунглях. Девушку, для которой первобытный секс — это так же хорошо и просто, как дождь, рассвет или вечерний туман.
Я стоял в дверях, как остолоп, замер, забывая дышать, шевелить и говорить. Вообще-то надо было намекнуть, что она перепутала комнату. Или по-джентльменски уступить. Уйти. Н-да, легко сказать, что надо было. Проблема лишь в том, что я не смог.
А потом она заговорила, и я понял, что она приняла меня за массажиста. Она не просто просила — она требовала, чтобы я немедленно ей занялся. И, поколебавшись мгновение, я решил остаться. Не должен был — но, черт, не нашел в себе сил поступить иначе.
Пожалел об этом в ту секунду, когда коснулся ее послушно распластанного на столе тела. Она коротко вздохнула, даже слегка выгнулась навстречу. А я… Я наслаждался видом ее блестящей от масла кожи, забыл — или сознательно не предложил прикрыть ягодицы полотенцем, как это принято в моем отеле. Потому что эти мягкие, манящие округлости… Бог мой, это лучшее, чего я когда-либо касался. Член подскочил моментально, хвала просторным шортам, девушка этого не заметила.
Я медленно разминал ее тело, забыв про все приемы массажа. Просто гладил, ласкал, касался — и наслаждался каждой секундой, понимая, что это самое прекрасное, что случилось со мной за весь год, если не за последние лет десять.
Не припоминаю таких чувственных девушек. Она реагировала на меня остро и бурно, даже не пытаясь скрыть возбуждения. Мне казалось, мы занимаемся сексом, хотя член и оставался в штанах. Ее частое дыхание, едва слышные стоны доводили меня до умопомрачения. Хотелось облизать ее всю, целиком, от изящных лопаток — до аккуратных ступней. Ласкать, выписывая немыслимые узоры. Прикусить мягкую сочную попку, а потом раздвинуть ноги — и добраться до главного, попробовать на вкус ее идеально гладкие, чуть покрасневшие, видно, после недавней эпиляции губы. Погрузить между ними палец, обмакнуть в солоноватый тягучий мед женского возбуждения. И убедиться, что она течет так же, как мой исстрадавшийся на сухих пайках боец.
 
Но я держался. Держался, как мог, призывая все терпение. И я бы преуспел, если бы сам не попросил ее повернуться на спину. Девушка посмотрела на меня с таким вызовом, с каким смотрят на евнухов горячие наложницы в гареме султана. Мол, видишь, какая я? Смотри, все равно ничего не можешь сделать. Она дразнила меня, пользовалась тем, что я — всего лишь массажист. По крайней мере, так представлялось ей.
Даже ее затвердевшие соски смотрели на меня бесстыже и нагло. Мни ей ляжки, парень, нас тебе трогать нельзя. И да, ты потом будешь долго и яростно дрочить в душевой, мы знаем, ты будешь думать о нас.
И вот я касаюсь ее мягкого плоского животика, делаю ладонью круг около пупка, будто созданного для того, чтобы пить из него текилу. Девушка подрагивает, томно приоткрывает рот, грудь вздымается в такт дыханию. Она хочет меня, всем своим существом хочет. И будь я проклят, если не дам ей того, чего она ждет. Пусть сам останусь не при делах, зато покажу ей, на что способен.
Мои руки поднимаются к ее грудям, мягко сжимают снизу. Я замираю с молчаливым вопросом — если только она сейчас скажет «нет», я немедленно развернусь и уйду, потому что продолжать невинный общеукрепляющий массаж не смогу. Но моя дикарка не прогоняет меня, напротив: с губ слетает гортанный стон, тело выгибается, кожа покрывается мурашками, а соски твердеют, сморщившись, как две сушеные ягоды.
Если это не приглашение — то я ничего не понимаю в женщинах. И я продолжаю, невежливо заставлять девушку ждать. Ущипнув ее за соски и добившись нового стона, я катаю их между пальцами и чувствую, как по члену стекает крупная капля.
Моя перевозбужденная нимфа непроизвольно разводит ноги, и я на мгновение забываю о том, как дышать. У нее там все так гладко, что я вижу ее в мельчайших подробностях. А главное — ее нижние губы блестят, словно я вылил туда флакон масла. И это при том, что я ее еще даже не касался масляными руками.
Медленными круговыми движениями глажу ее грудь, намеренно задевая ладонью соски, а она, доведенная до исступления, подрагивает под моими руками, словно от электрических разрядов. Ее хочется большего, но я не тороплюсь, мне доставляет ни с чем не сравнимое наслаждение видеть, что она сходит с ума, добровольно сдается в сладостный плен. Что она зависит от меня целиком, и все ее ощущения сосредоточенны в эрогенных зонах, требующих внимания. Я никогда не видел девушек в таком состоянии, и мне до смерти хочется увидеть, как далеко она сможет зайти, чтобы получить заветное облегчение.
Очерчиваю контуры ее тела, лаская талию. Вверх, вниз. Не спеша. Какие мягкие скрипичные изгибы… Какая нежная симфония стонов и прерывистых вздохов… Возвращаюсь к животу. Чуть ниже, над самым лобком. Гладким, чуть выступающим, с развратной щелью. Она блестит от смазки, красноречиво демонстрируя состояние хозяйки, и вместе с тем кажется такой невинной из-за полного отсутствия волос.
Девушка дышит так часто, веки дрожат всякий раз, когда я приближаюсь к лобку, но я снова и снова ухожу вверх, дразня и продолжая свою пытку. И в тот момент, когда ей уже кажется, что вот-вот, вот сейчас моя ладонь накроет ее холмик, я совершаю обманный маневр — и перехожу к бедрам. Бедняжка! Не может сдержать стон разочарования, пошире раздвигает ноги, откровенно показывая, какого именно массажа ей хочется.
Терпение, моя милая, всему свое время. Как ни в чем не бывало, продолжаю разминать бедра и, приближаясь к промежности, слегка растягиваю кожу большими пальцами, от чего ее набухшие влажные губы приоткрываются, и розовый, напряженный до предела клитор, выглядывает наружу. Я помогаю ей согнуть ноги в коленях, развожу в стороны. Она открыта передо мной целиком, как на кресле врача. Я вижу ее во всех подробностях, в мельчайших деталях. Вижу, как пульсирует истосковавшийся по ласке клитор, как отчаянно сжимается пустая дырочка, как вытекает из нее прозрачная капля смазки. Медленно ползет вниз, туда, где уже темнеет на простыне мокрое пятно.