Тень (СИ)

— Подбросили?
— Только паспорт. Заказным письмом. А удостоверение, видимо, выбросили. Так Павел решил.
— А второе у него откуда?
— Знакомая сотрудница из отдела кадров сделала. У них с этим строго, без удостоверения в поле нельзя — основной документ, а официально просить дубликат боялся: расспрашивать начнут, объяснительную писать — где да как... Вот она и помогла, сделала другое. Недавно. Он же осенью собирался в поле.
Беседа давалась Ираиде Николаевне с большим трудом. Щеки покрылись алыми пятнами, тонкие пальцы мяли мундштук и теребили зажигалку, но говорить она старалась ровно и смотрела прямо на собеседников.
— А Балакову документы вернули?
— Не знаю... Он должен был написать Павлу, но не написал почему-то.
— Он тоже в Ленинград ехал?
— В Пермь. Там они и расстались.
— Что вы о нем знаете? Где живет, работает?
— Учился вместе с Павлом в Горном институте заочно. Работал на Урале, вроде нефтью занимался. Потом какие-то неприятности были, ушел в строители. Там ведь тоже геологи нужны. Сейчас в Свердловске. Больше я ничего не знаю.
— Адрес у вас есть?
— У Павла. Взял с собой, заехать собирался.
— Почему ваш муж так поспешно уехал из деревни?
— Испугался... Боялся — в институте узнают, что в поле не поехал. Сначала вы домой заходили — я ему рассказала, он разволновался, потом я в институт той знакомой звонила, она сказала, что какая-то телеграмма была, а какая точно не знает; а затем участковый появился, да еще сказал, что позднее зайдет снова, с работником поссовета, вот он и струхнул, что все известно станет — оштрафуют за неоформленное владение, на работу сообщат. А его могли с осени на зав. отделом, теперешний на пенсию уходит...
Виктор взглянул на Куницына. Тот кивнул головой — вроде все.
— Ираида Николаевна, посидите пока здесь несколько минут, я запишу нашу беседу и вы подпишете. Хорошо?
Малышева кивнула:
— Хорошо... А деньги мне куда, вам сдать?
— Какие деньги?
— Подотчетные. За май и июнь... Те, которые он брал в институте.
— Они у вас с собой?
— Да...
Малышева торопливо достала из сумочки целлофановый пакет с деньгами.
— Сколько здесь?
— Две тысячи триста пятнадцать рублей.
Виктор усмехнулся. Значит, июньскую поездку в Тюмень Павел Петрович отнес за собственный счет. Хоть это хорошо.
— Деньги сохраните. Вы их сдадите тому, кто будет заниматься делом вашего мужа. Или в институт сдайте.
— А вы разве не им занимаетесь?
— В некоторой степени... Но нас интересует другое. А это — компетенция ОБХСС.
— Так будет еще дело?
— Обязательно.
— Но он не виноват. Это я уговорила. Все так делают, все диссертации защищают...
Ираида Николаевна на мгновение потеряла лицо, но тут же взяла себя в руки:
— Извините, пожалуйста, это вам неинтересно.
Промокнула платочком слезинку в углу глаза и снова закурила.
Когда протокол был составлен и подписан, а Ираида Николаевна уже выходила из кабинета, Виктор остановил ее:
— Подождите еще минутку. Этот человек вам не знаком? — протянул фотографию «геолога».
— Так это же и есть Балаков. Сережа Балаков.
Дверь за ней тихо, робко даже притворилась.
— Как же ты не догадался участковому фото Малышева предъявить? — потягиваясь, поднялся подполковник. — Сколько времени потеряли. Да и не пришлось бы сейчас его разыскивать. Ищи геолога в поле.
— Да вот так как-то получилось... Не догадался. В голову такой расклад не пришел. Подумал, что она сама к пропаже его может быть причастна, раз другой мужчина появился.
 
Балаков Сергей Фомич.
 
Родился 14 апреля 1939 года,
 
г. Верхний Тагил Свердловской области.
 
Клички: Геолог, Низкий.
 
Рост 167 см, волосы русые, лицо трапециевидное, нос прямой, глаза серые.
 
Особые приметы: родимое пятно диаметром 0,7 см на правом предплечье, татуировка БСФ и якорь на внешней стороне правой кисти.
 
Вынослив, хорошо тренирован, занимается спортом, мастер спорта по стрельбе.
 
  
2. Никитин Евгений Александрович. 22 июля 1974 г., г. Свердловск.
  
Кличка Хозяин оказалась небезызвестной свердловским коллегам. О нем здесь услыхали впервые лет десять назад или около того, но досье на него появилось лишь в прошлом году. Да и не досье, собственно, а так, сначала тоненькая папочка, заведенная по личной инициативе майора Сорокина, первым обратившего внимание на нагловатую эту кличку. Но, когда майор собрал в одну папочку листочки с выписками из других, самых разных дел, папочка тут же привлекла внимание руководства, и линия Хозяина сверловчанами активно разрабатывалась. Теперь и Никитин полистал любопытную папочку.
Первый листочек — по громкому и крупному делу валютчиков середины шестидесятых годов. На одном из первых допросов подследственный Мокрушев Г. П. показал, что ценности и адреса получал от некоего Хозяина через третьи руки, почтой или в тайниках, таким же манером передавал и большую часть выручки, но никогда с ним лично не встречался, в глаза не видел и, кто он такой, не знает. Из приписок следовало, что в дальнейшем подследственный от своих прежних показаний отказался, ничего не сказали о Хозяине и другие, проходившие по делу.
Кроме этих выписок, в папке было еще десятка полтора других: крупная спекуляция мехами, выпуск и сбыт левой остродефицитной продукции, комбинации с кооперативными квартирами и автомобилями, хищение стройматериалов в особо крупных размерах (однажды — целый эшелон леса), снова валютные операции и еще кое-что. Были листочки и по компетенции других отделов. Объединяло все эти столь разные дела лишь одно — во всех появлялась, мелькала и снова уныривала в небытие одиозная кличка Хозяин.
— Это же сколько дел ты перевернул? — Никитин с Сорокиным сошлись быстро.
— Да уж насиделся в архивах, полистал!
— Тебе не кажется, что располагать информацией во всех этих областях может далеко не каждый? Они же свою деятельность не афишировали, на малины не ходили.
— Полагаешь, кто-нибудь из наших?
Никитин пожал плечами.
— Мы уже прикидывали. Даже списки составляли — кто мог быть причастным. Мысль такая — информацию Хозяин получал о них еще до того, как они в поле зрения нам попадали, следовательно, прямой утечки быть не могло. Далее, как видишь, кадры идут по разным ведомствам — ОБХСС, УГРО, ГАИ, значит, сведения к Хозяину шли по разным каналам. Такой источник, если, конечно, признать, что он имеет доступ к преступному миру и закрытой информации, лишь один, понял?
— Адвокатура?
— Точно. Вот ее-то мы сейчас и проверяем потихоньку. И, если сам Хозяин или его человек оттуда, мы его выявим, вопрос времени.
— Другие версии есть?
— Есть и другие, прорабатываем.
План розыскных мероприятий у свердловчан был обширен. Под контроль и наблюдение взяты все проходившие по старым делам, так или иначе связанным с Хозяином. Проверялись по этому поводу и материалы коллегии адвокатов. Кольцо розыска медленно, но уверенно стягивалось вокруг неведомого пока Хозяина. Сорокин был прав, задержание его — вопрос времени.
— Ну а кого-нибудь из этих персонажей, — взмахнул Никитин папкой, — я увидеть смогу? Поговорить?
— Кого-нибудь, безусловно, найдем. Мы еще один списочек составили — проходившие по делам, связанным с Хозяином, по графам: знавшие о его существовании, предполагавшие и, особо, те, кто, по нашим прикидкам, мог быть с ним в личном контакте. А что касается поговорить — попытайся. Мы много раз старались, но ничего... Может, ты окажешься удачливее.
Но надежды в его голосе не было.
— Еще какие зацепки есть?
Сорокин пожал плечами:
— У вас, ты говорил, сделан какой-то фоторобот?
— Далек от совершенства! Описывали непрофессионалы да и запомнили плохо. Мы его уже прокручивали. — Он все же достал условный портрет «пижона» из Чердыни. Сорокин посмотрел и снова пожал плечами.