Враг (СИ)

Не заглядывая внутрь и делая вид, что разглядываю ту часть витрины, где разные кроссворды и журналы, спрашиваю:
— У вас ручки есть?
— Вам какую: шариковую за семь, гелевую за…
— За семь.
Нервно жду, когда мне отдадут покупку, и, забывая о сдаче, не спеша иду по тротуару в сторону машины, надеясь только на то, что он не обернётся. Не сбавляю шаг даже тогда, когда начинаю спешно царапать номер автомобиля на внутренней стороне ладони. Ещё не знаю, что буду делать с такой скудной информацией, но в голове уже начинают шевелиться внятные, не забитые страхом мысли.
  *
В квартире душно, открытые окна, кажется, наоборот делают только хуже. Хочется курить до чёртиков, но я вспомнил о сигаретах только когда пришёл домой. Еда тоже осталась только в моих мечтах, и желудок медленно, но прицельно начинал посылать меня подальше с такой диетой.
Нахожу в одном из шкафчиков коробку с двумя пакетиками чая и сахарницу, почти пустую. Ну хоть так.
Переписанный на листок из тетрадки номер машины выкладываю прямо в центр кухонного стола, как будто эта маленькая бумажка мне чем-то тут поможет.
Чай слишком горячий и едва сладкий, но даже такую подачку мой организм принимает с благодарностью.
Высовываюсь в приоткрытое окно. Солнце уже зашло за дом, и жара стала не такой ощутимой. Во дворе только парень, выгуливающий большую овчарку, и две бабушки у соседнего подъезда в тени огромного ореха. Думаю о том, что сейчас бы не помешал мой старенький компьютер и хотя бы соседский захудалый Wi-Fi. Хотя толком ещё сам не знаю, что бы я там искал. Возможно, как-то попытался бы найти владельца по номеру машины… А дальше что? «Привет, дядь, а помнишь, ты четыре года назад со своими дружками друга моего изнасиловал и избил? А я ещё тогда убежать от вас смог. Помогли… Так вот, дядька, друг мой психом стал, а до моей задницы всё же добрались, если и не вы, то ОН…»
Спотыкаюсь на этой мысли. Сутки только прошли, а такое чувство, как будто много-много дней. За последние пару часов даже о спине не вспомнил. Хотя о Лексе думал, конечно же, в основном о прошлом. Сегодняшняя встреча как-то оттеснила вчерашний день на задний план, или просто мне самому было легче забивать голову событиями четырёхлетней давности, чем думать о том, что происходило со мной сейчас.
На дорожке, заворачивающей во двор от остановки, появилась знакомая фигура. Маленькая и худенькая, в клетчатой рубашке с коротким рукавом и серых шортах до колена. Белокурая голова подстрижена почти под ноль, и аккуратные очки в золотистой оправе.
— Ромка! — ору, практически вываливаясь в окно и махая рукой.
Светлая голова поднимается, несколько секунд рыщет по окнам и потом останавливается на моём. Улыбается. Прибавляет шаг и скрывается в нашем подъезде.
  *
— Ромка, ты вообще не меняешься! — действительно приветливо улыбаюсь парню, стоящему на пороге.
— Зато ты… Изменился… — Рома смущённо улыбается в ответ и старается не смотреть на мою искусанную шею, красочную спину и синяки на руках. Вообще на меня самого старается не смотреть. — Ты сам приехал? — заглядывает мне за спину.
— Ага, — тоже оборачиваюсь, как будто действительно ожидаю кого-то увидеть. — По делам.
— Даже так… — мнёт в руках небольшой пакет. — Надолго?
— Сам ещё не знаю, как получится. А ты как? Как жизнь личная?
— Дим! — Ромка краснеет как рак. — Какая личная жизнь, что ты такое говоришь?! У меня на компе игруха новая, не до личной жизни.
— Вот ты вундеркиндер, стратегически-певепешный! Не надоело?
— Не-е-е… Может сыграем, когда будешь не занят?
— У меня комп не тут…
— У меня два. Папка на днюху в прошлом месяце подогнал. Могу наладить…
— Слушай! Ром! — при слове «компьютер» вспоминаю о бумажке на кухонном столе. — А можешь мне помочь кое в чём?
— Ну, смотря в чём… Я не всё умею… — Рома прячет пакет за спину и наконец-то останавливает взгляд на моём почти целом лице — сюда хоть смотреть не стрёмно.
— Вот это ты как раз и умеешь. Нужно по номеру машинки узнать владельца. Ну, там адрес, телефончик. Сможешь?
 
— Тебе зачем? — уже более смело разглядывает мои руки в синяках.
— Это по личному вопросу. Так что, Ром?
— По этому? — кивает на правую, там, где до самого локтя кожа в синюшно-зеленоватых пятнах.
— Частично, — прячу глаза, Рома всегда был догадливым.
— Хорошо. Пошли?
— Сейчас прямо? — а сам уже ищу на вешалке, что бы накинуть на себя.
— Ага. Там у меня пирог яблочный, мамка утром пекла. А ты вроде её пироги любил.
— Отлично, — стягиваю с вешалки старую спортивную кофту, а мой желудок начинает бодренько подпевать. — Я и сейчас люблю. Очень!
— Можешь не прятать, — Ромка кивает на меня всего. — Мамка на смене до завтра. А я уже и так всё видел.
Вешаю спортивку обратно и благодарно улыбаюсь ему. За то, что не лезет с расспросами, за то, что согласился помочь и особенно за яблочный пирог, вкус которого я уже практически чувствую на языке.
Пирог приятной тяжестью улёгся у меня внутри, залитый поверх сладким чаем с лимоном. Сытость добавила расслабленности и лёгкой обманчивой уверенности, что всё будет хорошо.
Ромка не переставая перебирал тонкими пальцами с аккуратными ногтями по клавиатуре, а я стоял за его спиной и смотрел в окно перед столом.
— Вот он! — вскрикивает и дёргает меня за руку.
Опускаю глаза на экран монитора.
Антонов Степан Игнатович, 29-лет, бывший военный врач, проживающий за городом. Здесь же адрес и даже телефон.
— Фото бы… — Ромке верю, но хочу убедиться, что точно он.
— Да хоть сто, — выдаёт белобрысая голова передо мной. — Это же мамкин начальник.
— То есть? — разворачиваю Ромку к себе на крутящемся кресле.
— Да Антонов этот, — Рома снимает очки и трёт глаза. — В поликлинике, где мама работает. Он типа владелец и главврач в одном лице. Не плохой дядька, кстати. Точно он нужен?
— Фото покажи, — чувствую как кровь отхлынула от лица.
Ромка копается не долго, наверное, даже минута не прошла, и на экране уже улыбчивое лицо довольно молодого врача в белом халате с какой-то кудрявой девочкой на руках. Под фото что-то написано, но я не могу прочитать, в глазах рябит и становится мутно. Не мигая смотрю на фото, вернее на руку с большим перстнем, которая так аккуратно придерживает девочку.
— Ну, что? — видимо, я слишком долго стою молча, и лицо у меня при этом не очень, потому что по Ромкиным глазам видно — испугался. — Он?
— Он, — голос срывается, и я прокашливаюсь. — Нужно ещё кое-что найти, — опускаю глаза на его подрагивающие на клавиатуре пальцы. —Ещё двоих. Возможно, друзья его.
— Тоже по номеру машины?
— Нет. От этих даже номеров нет. Вслепую, — глубоко вдыхаю, чтобы устаканить нервы, и присаживаюсь рядом, на угол сложенного дивана. — Единственное, один постарше намного, лет сорок, наверное, а второй скорее одногодка этого…
— Ну, тогда это надолго. Не спешишь? — Рома разминает пальцы, как перед тяжким трудом.
— Нет. Куда мне спешить?
— Я надеюсь, ты в лицо хоть узнаешь этих двоих? Иначе бессмысленно что-то искать.
— Узнаю. Ищи.
От фотографий рябило в глазах и начинала побаливать голова. От количества информации становилось дурно.
Мы нашли всех троих, более того, всех их ближайших родственников, узнали графики рабочих расписаний и даже клички собак.
У всех троих были семьи. У всех троих были дети.
Меня стало тошнить, когда на фото я увидел сына того водилы: красивый, высокий, черноволосый парень, примерно одного возраста с Лексом. Я всё никак не мог уложить в голове, как люди могут поступать так. Когда у самих дома такие же дети, сыновья, дочери, любящая жена и даже, возможно, преданная собака, которая виляет хвостом при твоём появлении и лижет тебе пальцы в благодарность за ласку.
Ни у кого из этих троих не было и намёка на судимость. Все уважаемые в городе люди, лысый даже основал какой-то благотворительный фонд, несмотря на свою молодость.