Хроники Тальзеура. Дилогия - Джон Голд (СИ)
Обыскав тела убитых, нашел ключи от наручников и снял их с себя. Эти браслеты в открытом виде сами по себе представляют хоть какой-то намёк на оружие. Резиновые дубинки хороши для избиения, но не для боя насмерть.
До обнаружения подозрительной тишины в соседнем крыле второй парой мучителей осталось немного времени. Пока они заняты избиением в своем крыле. А вот инициативу в нападении я им ни за что не отдам. Если сбегу сейчас, они найдут трупы подельников, а потом меня догонят и убьют. Тут надо бить первым… чтобы выжить.
Снял наручники с сообщницы и помог ей подняться на ноги. Но она, продержавшись секунду стоя, тут же сползла на пол.
— Н-ноги не держат. Прости.
Взяв девушку под плечо, подтащил девицу к клетке. Теперь из коридора ее не видно.
— Жди тут. Если через десять минут не вернусь, хоть на четвереньках, но выбирайся наружу. А потом беги куда глаза глядят!
— А… а ты?
В глазах девушки промелькнула надежда на совместный побег. А я так не могу. Врага, особенно настолько жестокого и беспринципного, надо «бить в лицо». Сделать так, чтобы он и подумать не мог о погоне. Я не помню деталей, но абсолютно уверен, что делал так не раз. Ну там, в прошлой жизни.
— Они нас убьют, понимаешь? — смотрю в глаза девушки. — Если дать им шанс быстро встать на след, они выследят и убьют всех, кто сможет сбежать. Мне надо… ударить по ним так, чтобы им самим стало страшно идти за нами. Возьми ключи от клеток и наручников. Помоги пока остальным. Сама обыщи убитых. Может, у них есть телефон, рация или карта. Сейчас любая вещь из их карманов может быть полезной.
И я ушел. Ночь, темнота в холле и мои босые ноги, которые скрывали звуки моего передвижения. Даже предсмертные хрипы и крик бугая никто в соседнем крыле не расслышал. По пути осмотрел вход в каморку кассира. Обитая кожзамом дверь из дерева. Ни голосов, ни шума рации, ни телевизора. Только едва слышный храп. Спят, и это мне на руку.
Подобрал с пола дежурный камень. Тут его, видимо, подкладывали под дверь, когда открывали на проветривание.
Осмотрел холл еще раз и нашел во тьме дверь ведущую наружу. Заперта на засов, а все лишние щели закрыты тряпками, но сквозняк дует именно отсюда. Сверху висит табличка «Добро пожаловать в город …» Краска от старости облупилась, и название поселка разобрать не удаётся. Но с тем, что нас держат на вокзале, я оказался прав.
Добравшись до соседнего крыла, разглядел знакомую пару уродов в свете керосиновых ламп. На вид оба тощие, не старше тридцати, с похожими лицами. Братья, видимо. Они как раз выволокли первую жертву из третьей клетки и разделились. Один стоит у двери, а второй тащит какого-то парня в центр комнаты.
Я подскочил сзади к тому гаду, что стоял у клетки. Сходу воткнул острый конец наручников ему в глотку, а потом резко дернул, расширяя рану. Что с ним будет дальше уже не важно. Он выведен из боя, не может позвать на помощь, и это уже хорошо.
Парень, которого тащил второй мучитель, увидел нападение и решился мне помочь. Он вцепился зубами в ногу мучителя. Тот вскрикнул и отвлекся, после чего схлопотал от меня удар дежурным булыжником в затылок. Потом еще один и еще, и так до тех пор, пока не раздался противный хруст и каменюка не застряла в проломленном черепе.
Храбрец стал отползать к ближайшей клетке, с ужасом глядя на истекающий кровью труп мучителя.
— Н-не надо!
— Ты совсем дурак? — я указал кивком на труп гада, которому разворотил глотку наручниками. — Они же лица не закрывают. А мы жертвы и свидетели убийств. Ты понимаешь, что это значит? Нет? Никого из нас живым отпускать не собирались.
Неожиданно меня повело в сторону, но на ногах я устоял. Вздохнул, отгоняя накатывающую тошноту. То ли у меня сотрясение мозга от ударов бугая, то ли непривычная активность и голодный паек дают о себе знать. Кажется, будто перед глазами проносятся какие-то зеленые цифры и буквы. Или вообще иероглифы. Да еще мутит так, что я бы опустошил желудок, будь в нем хоть что-то.
Подумав секунду, сел на пол. Сейчас я не боец. Появись тут кто-то из похитителей и мне, и этому парню, нам обоим конец.
— Слушай, — обратился я к парню. — Ты тут один более-менее смелый и адекватный. Твои соседи по клетке, вон, в угол забились. Помоги мне, а?!
Тот в ответ мотает головой. Смотрю на это чудо в трусах и не могу понять, как ему вообще хватило смелости укусить ногу мучителя. Мычит что-то, блеет бессвязно, но явного отказа в голосе не чувствуется. А значит, надо просто подтолкнуть его к нужному решению.
— Принеси мне пару керосиновых ламп. Те, что на подоконниках стоят, — пришлось повторить дважды, прежде чем парень, наконец, услышал и сделал то, о чем я попросил. Тошнота за это время немного отступила.
Постоянно озираясь на темноту холла, храбрец сам нашёл ключи от клеток у гада с разодранной глоткой и начал освобождать пленных. Любопытно! Ему хватает смелости постоять за себя и помогать другим в беде, но он не готов убивать ради собственного выживания. Интересное наблюдение.
План, как разобраться со спящей четверкой, созрел еще во время первого осмотра двери в их каморку. Вход и выход там скорее всего один, а окно закрыто решеткой.
Всё, отдышался. Теперь надо довести дело до конца. Вместе с храбрецом кое-как сняли дверцу-решетку с петель одной из клеток и на руках подтащили к комнате кассира. Нам нужна тишина. Но черт, как же неудобно общаться с человеком, у которого нет имени.
Храбрец ушел помогать остальным. В темноте то и дело раздавался шепот и сдавленный плач. Да, мы сами себе помогаем спастись, и это вызывает почти забытое чувство гордости.
Нашел в полу выбитую плитку и примерился под использование ее в роли упора. Подойдет! Подобрал еще пару керосиновых ламп из крыла, где загрыз бугая и удавил тощего. Сообщница всё ещё открывала клетки и снимала наручники с похищенных подростков. Часть из них настолько обессилила, что уже не могла самостоятельно выбраться наружу. Ладно, всех мне самому не спасти. А если промедлю с задуманным, нас вообще всех убить тут могут.
Подошел к каморке, в которой спала дневная смена похитителей. Притушив одну из керосиновых ламп, открыл колпачок бака и принюхался к топливу. Фу! Да, это точно не керосин. Ассоциации говорят о чем-то тягучем, прогорклом, если так вообще можно отзываться о запахе. А тут какая-то ядреная топливная смесь. Вон, и фитиль от нее почти полностью выгорел. Но мне это только на руку. Раз запах резкий и сильный, значит высокая реакция с воздухом. А, значит, и горит хорошо.
Пора! Резко распахнув дверь, закинул внутрь собранную четверку керосиновых ламп. Вспыхнувшее пламя разгорелось еще до того, как я успел закрыть дверь и подпереть ее решеткой от клетки. Я специально вставил ее нижний конец в упомянутый упор в нише от выбитой плитки. Моих сил и веса не хватит на то, чтобы просто так удержать дверь. А уж что будет дальше… буду думать потом. Сейчас надо выиграть время для побега остальных.
В старую дверь тут же ударили, решетка от натуги заскрипела о кафель и тут же со звоном уперлась в стык плитки. С той стороны раздались душераздирающие крики и языки пламени рванули в появившуюся щель. Огонь разгорелся с невиданной силой! С-страшно! Я сейчас будто сдерживаю врата, ведущие в ад.
Пока я держал дверь в кассовую комнату, незнакомые парни и девчонки вчетвером смогли сдвинуть засов и выбраться наружу. Кто-то из них точно сможет выйти к людям и рассказать о том, что тут происходит. Мне же надо просто выиграть время.
Я держал самодельный упор у двери, не давая никому выбраться наружу. Только так и никак иначе. Или они нас забьют до смерти. Или я убью их и возьму ответственность за свою жизнь в свои руки. Плевать на закон! Я защищаю свое право на то, чтоб увидеть завтрашний день. Свое имя, свою судьбу… кем бы я ни был.
Бам! Бам! Бам! Похитители стали стрелять сквозь дверь. Оказывается, огнестрел у них всё-таки был. Первая пуля попала мне в плечо, вторая в ногу. Я заорал от боли, но решетку не отпустил, а прильнул к ней всем телом. Да и куда я теперь сбегу с такими ранами. Удержу! Сдохну, но удержу! Или так, или выберутся и убьют.