Карта костей (ЛП)

— Ты так вопишь по ночам, что каждый человек в радиусе десяти миль знает о твоих снах. — Зои бросила нож рядом с наполовину освежеванной тушкой кролика. — Это не дает тебе права копаться у меня в голове.
Я знала, что она чувствовала — еще не забыла, как ощущала себя после вторжения Исповедницы в разум во время допросов: использованной и грязной.
— Извини, — крикнула я вслед Зои, когда она направилась к реке.
— Оставь ее, — сказал Дудочник. — Ты в порядке? Покажи мне живот. — Он потянул меня за свитер.
Я сильно ударила его по руке.
— Что это было вообще? — спросила я, провожая Зои взглядом.
Он поднял кролика и стряхнул грязь с тушки:
— Ей не следовало этого делать. Я с ней поговорю.
— Не нужно заступаться за меня, я лишь хочу знать, что происходит. Почему она так реагирует? Почему она такая?
— Для нее это нелегко.
— А для кого легко? Уж точно не для меня. И не для тебя. Ни для кого из нас.
— Просто дай ей немного пространства.
Я махнула на поросшую бледной травой равнину, простирающуюся на мили, и на небо, такое огромное, что, казалось, оно поглощает землю.
— Пространства? Да тут ничего нет, кроме этого самого пространства. Ей самой не надо мельтешить у меня перед глазами.
Ответом мне послужили лишь шорох колышущейся на ветру травы, раскаты грома и чавкающий скрип ножа Дудочника, разделывающего кролика.
Зои вернулась, когда забрезжил рассвет. Она молча поела и улеглась по ту сторону от Дудочника, а не между нами, как прежде.
Я вспомнила ее слова о том, что она говорила: попав на Остров, большинство людей не возвращались. Думает ли она о Дудочнике, когда море заливает ее спящее сознание? Море, которое он пересек ради Острова, оставив ее одну после всего, на что она пошла, чтобы быть с ним.
  
Глава 3 
 
Впервые я услышала, как Дудочник и Зои упоминают о Салли и Затонувшем береге, еще в мертвых землях. Близнецы должны были отдыхать, но их голоса донеслись до моего наблюдательного поста. Рассветало. Я сама вызвалась дежурить первой, но услышав их разговор, покинула пост и вернулась к огню.
— Я не хотела бы втягивать в это Салли, — сказала Зои.
— Кого? — переспросила я.
Оба повернулись ко мне. Одинаковым движением. Одинаковый изгиб бровей, одинаковый оценивающий взгляд. Даже когда они спорили, я чувствовала себя третьей лишней.
— Нам нужно опереться на кого-то, кому мы доверяем, — объяснил Дудочник. — Тайная безопасная сеть разрушена. Салли даст нам кров, и оттуда мы сможем собрать остатки Сопротивления и направить людей к Суровому мысу на поиски кораблей. Если понадобится, построить новые.
— Повторяю, — Зои обращалась только к Дудочнику, как будто я тут не стояла, — мы не можем привлечь Салли. Слишком опасно.
— Кто она? — спросила я.
— Зои рассказывала, как мы выживали детьми, когда нас разделили?
Я кивнула. Они родились на востоке, где близнецам позволяли расти вместе дольше, чем в остальной части страны. Дудочника заклеймили и выслали в десять лет. Зои сбежала за ним следом. Они жили воровством, редкими заработками и милостью встречных омег, пока не присоединились в Сопротивлению.
— Салли — одна из тех, кто нам помогал. Самая первая. Тогда мы были совсем детьми и действительно нуждались в помощи.
Я с трудом могла представить Дудочника и Зои нуждающимися в помощи, но напомнила себе, что в то время им было меньше лет, чем мне, когда семья отослала меня прочь.
— Она взяла нас к себе, — сказала Зои. — Научила всему. А она многому могла научить. Когда мы ее повстречали, Салли уже была пожилой, но до этого много лет работала в Уиндхеме и славилась как одна из лучших связных Сопротивления.
— В Уиндхеме? — Я наверняка ослышалась. Омегам запрещалось жить в городах альф, что уж говорить о столице, где заседал Синедрион.
— Она работала тайным лазутчиком, — пояснил Дудочник.
— Никогда не слышала про таких. — Я перевела взгляд от Дудочника на Зои и обратно.
— В том-то и соль, — усмехнулась Зои.
 
— Это был самый секретный проект Сопротивления, — продолжил Дудочник. — Сейчас такое невозможно. А в те времена, лет пятьдесят назад, Синедрион еще не так педантично относился к клеймлению, особенно на востоке. Сопротивлению удалось завербовать несколько незаклейменных омег с незначительными физическими дефектами, которые возможно скрыть или замаскировать. У Салли была недоразвитая ступня. Она помещалась в нормальную обувь, и Салли научилась ходить, не хромая. Она испытывала жуткую боль, но продержалась дольше двух лет. Сопротивление внедрило в Синедрион трех человек — не советниками, конечно, а в качестве прислуги и помощников. Они находились в самом центре событий. Синедрион больше всего ненавидел лазутчиков. — Дудочник улыбнулся. — Дело даже не в сведениях, которые те выведывали, а в том, что омегам удавалось выдавать себя за альф. Иногда на протяжении нескольких лет. Это доказывало, что не так уж мы различаемся, в конце концов.
— Салли оказалась одной из лучших, — подхватила Зои. — Половина деятельности нынешнего Сопротивления строилась на информации, которую она выведала у Синедриона. — В словах Зои в этот момент не слышалось присущего ей сарказма, она не изгибала бровь, превращая обычные слова в оружие. — Но теперь она уже совсем старенькая. Едва может ходить. Еще когда мы только встретились, она уже много лет не работала на Сопротивление. Помимо всего прочего, это слишком рискованно. Она долгие годы была одной из самых разыскиваемых Синедрионом людей, и они знают, как Салли выглядит. Не хотелось бы снова ее в это втягивать.
— Мы все в этом по уши независимо от собственного желания, — заметил Дудочник. — Синедрион рано или поздно ее отыщет. Альфам не важно, насколько она старая или больная.
— Ей удавалось скрываться от них долгие годы, — возразила Зои. — Мы не можем ее вовлекать.
Дудочник помолчал, а потом продолжил более спокойно:
— Ты же знаешь, она нас не прогонит.
— Именно поэтому несправедливо к ней обращаться.
Дудочник покачал головой:
— У нас нет выбора. Особенно после того, что я сделал на Острове.
Я снова увидела реки крови на мощеном булыжниками дворе.
— Синедрион все равно не пощадил бы Остров, даже выдай ты Касс и Кипа Исповеднице, — сказала Зои.
— Знаю. Но не факт, что это понимают люди из Сопротивления. Ты видела, как они восприняли мой поступок. Когда гибнет так много народа, нужно кого-то обвинить. Мы не знаем, как они воспримут наше появление и то, что с нами Касс. Будет ли это для нее безопасно? Восстанавливать связь с Сопротивлением лучше через того, кому мы доверяем.
Зои снова отвернулась от меня и смотрела лишь на Дудочника:
— Салли достаточно настрадалась.
— Она бы хотела, чтобы мы пришли к ней.
— Ты достаточно смел, чтобы говорить за нее? — Зои медленно улыбнулась. Ответная улыбка Дудочника выглядела ее зеркальным отражением.
Ω
В каждом поселении, через которое проходил наш путь к Затонувшему берегу, мы старались рассказать о замысле Синедриона упрятать всех омег в резервуары. Прежде всего мы предостерегали от так называемых убежищ для омег, где якобы каждый получит крышу над головой и еду за труд. Для омег убежища были последним пристанищем, но для альф — перестраховкой. Гарантией того, что как бы они ни вытесняли нас на бесплодные земли и ни драли подати, им не придется голодать вместе с нами. Уже несколько лет те, кто уходил в убежища, не возвращались. Убежища быстро ширились и представляли собой не трудовые лагеря, а комплексы резервуаров.
 
Но все наши попытки распространить в поселениях эти новости наталкивались на молчание, осторожные взгляды и скрещенные руки.
Вспомнилось, как мы с Кипом устроили поджог близ Нью-Хобарта. Как вмиг занялся и стал распространяться пожар. Попытка донести истину о резервуарах походила на потуги разжечь костер в дождь с помощью зеленых веток. Такой историей не поделишься с незнакомцем в трактире, словно сплетнями о жизни соседа. Поднимать эту тему мы рисковали лишь с теми, кто симпатизировал Сопротивлению. Но кто бы признался в этом после бойни на Острове? После стольких лет отрицания самого существования Острова сейчас Синедрион направо и налево трубил о его низвержении. Залитые кровью улицы служили гарантией безопасности: теперь Остров был лишь поучительной историей, а никак не угрозой.