Темный грех (ЛП)

Слабый свет, проникающий через окно, освещает спящую Неру. Она свернулась калачиком, опираясь на край кровати. Ее волосы собраны на макушке, спутанные пряди торчат из беспорядочного пучка во все стороны.
Ее спальня невелика, возможно, лишь наполовину меньше гостиной, но оформлена в тех же тонах — белых и бледно-коричневых. Несколько красных акцентов тут и там — ваза на туалетном столике, вязаное покрывало, аккуратно сложенное на кресле в углу комнаты, и несколько разбросанных бежевых подушек, расшитых цветами мака, — делают комнату уникально ее. А на зеркале над туалетным столиком, висит красный шелковый шарф.
Мои шаги заглушает толстый белый ковер, когда я пересекаю комнату и приседаю у кровати, глядя на губы, которые я пробовал на вкус всего несколько часов назад. Я уверен, что не издал ни звука, но Нера все равно шевелится, как будто каким-то образом ощущает мое присутствие. Ее глаза распахиваются, и несколько мгновений она просто наблюдает за мной. В ее взгляде нет ни тревоги, ни даже намека на удивление, как будто обнаружить меня рядом со своей кроватью посреди ночи — абсолютно нормальное явление.
— Я думала, что ты ушел. Что случилось?
— Ничего. — Я берусь за край одеяла и натягиваю его, прикрывая ее обнаженное плечо.
— Ты обещал, что между нами не будет лжи, демон. Только секреты.
Иногда меня поражает, как хорошо она меня знает, хотя на самом деле не знает обо мне ровным счетом ничего.
— Путешествие, в которое я отправляюсь. Это будет дольше, чем я ожидал.
Она прикусывает нижнюю губу. Я жду, что она спросит, почему, но она просто смотрит на меня и кивает.
— Как долго тебя не будет?
— Десять дней. Может, чуть больше.
Еще один кивок.
— Ты уезжаешь прямо сейчас?
— Через несколько часов.
Она протягивает руку и гладит меня по щеке.
— Тогда оставайся здесь на ночь.
— Тигре…
— Пожалуйста.
Я на мгновение закрываю глаза, споря с собой, что должен уйти. Я проигрываю. Снова.
— Хорошо.
Ладонь Неры нежно скользит по моему подбородку, к затылку, вытягивает косу из-за плеча, чтобы она упала мне на грудь. Если не считать нежной руки Неры, последний раз кто прикасался к моим волосам более двух десятилетий назад был тот сукин сын и он не пережил последствий этой встречи. Но ее прикосновение это другое. Я жажду этого. Мне нравится ощущать, как ее нежные пальцы двигаются по спутанным прядям, пока не добираются до резинки, удерживающей все вместе.
— Можно? — спрашивает она.
— Да.
Маленькая, сонная улыбка тянется к ее губам, когда она снимает резинку и начинает распускать мою косу. Она делает это медленно и осторожно, пропуская пальцы сквозь пряди. Несмотря на то, что я полностью одет, мне кажется, что она снимает с меня все слои, оставляя меня голым перед ее глазами.
— Ты собираешься провести остаток ночи, сидя на корточках рядом с моей кроватью, демон?
— Так и планировалось.
Она еще раз проводит пальцами по моим волосам, а затем забирается обратно в кровать и ложится рядом со стеной. Приглашение лечь с ней. Она не просит меня забраться в постель, точно так же, как не спросила бы, куда я иду. Я установил правила игры, в которую мы играем, и даже по прошествии стольких месяцев она по-прежнему придерживается их. Но проблема в том, что это больше не игра. Не для меня. Уже давно как.
Каждое утро я просыпаюсь с мыслями о ней, и каждую ночь я засыпаю с ее именем на устах. Это неправильно. Все в этом неправильно. Она так молода, и дело не в ее возрасте. Мне едва исполнилось тридцать, но по сравнению с ней я чувствую себя древним. Мои три десятилетия на этой земле наполнены насилием и смертью.
Я бросаю взгляд на толстый учебник, лежащий на ее тумбочке. Чтобы прочитать одну главу в этой книге, мне понадобится несколько дней. Она слишком умна, слишком нежна и заботлива, чтобы связать себя с кем-то вроде меня. В начале этой недели я наблюдал, как она помогала своему другу-ветеринару спасти жизнь маленькой птичке со сломанным крылом. Они потратили два гребаных часа на то, чтобы возиться с этой дурацкой штукой. Я же, напротив, без раздумий забираю жизни. Без малейших угрызений совести.
 
Я понятия не имею, почему она позволяет нашим странным отношениям продолжаться. У нее есть семья. Друзья. Каждый раз, когда я прихожу к ней, я жду, что она попросит меня уйти и не возвращаться. В конце концов, она это сделает. Было бы грубой ошибкой позволить ей приблизиться хоть на дюйм. Она поймет, что во мне не осталось ничего стоящего. Возможно, их никогда и не было. Просто пустая оболочка человека, который идет по жизни, оставляя за собой трупы, страдания и ужас везде, где он побывал. Если бы у меня была хоть капля порядочности, я бы позволил себя убить. Много лет назад. Миру было бы лучше, если бы меня в нем не было.
— Все в порядке. — Тихий шепот Неры заполняет тишину. — Ты можешь остаться там, если хочешь.
Мои глаза отрываются от учебника и встречаются с неотрывным взглядом моего тигренка. Ошибка. Потому что в тот момент, когда я это делаю, странная сила тянет меня вперед, заманивая ближе. Меня манит ее тепло, соблазняет ее солнечный свет. Мне нужно взять его с собой, когда я буду уходить.
Выпрямившись, я снимаю пальто и бросаю его на кресло, стоящее в нескольких шагах от меня. Мой пиджак — следующий. Нера включает прикроватную лампу и наблюдает за тем, как я начинаю расстегивать ремни наплечной кобуры, в которой спрятаны два моих пистолета. Она даже не моргает. Обезоруженный, я присаживаюсь на край ее кровати, а мой взгляд прослеживает путь к толстой книге на тумбочке.
— Я не могла уснуть после твоего ухода, поэтому немного позанималась. — Она садится в кровати и прислоняется к изголовью. — Нет лучшего способа заставить человека заснуть.
— Интересно?
— Некоторые части, да. Но эта довольно скучна. — Ее рука снова зарывается в мои волосы, поглаживая их. — Посмотри сам, если хочешь.
— Я не могу. — Я скриплю зубами. — Я не умею читать, тигренок.
На мгновение ее рука замирает, но потом она снова проводит пальцами по моим волосам.
— Дислексия? — спрашивает она.
— Нет. Я окончил только первый класс.
— Как это возможно? Разве это не противозаконно?
— Насколько я знаю, до шестнадцати лет меня обучали на дому. Но там, откуда я родом, чтение и письмо были не в приоритете.
— Ну? — поглаживая подбородок, спрашивает она, — И насколько все плохо?
— Я могу работать с короткими предложениями и словами, которые я уже знаю, — говорю я, не глядя на нее. — Чтобы прочесть полстраницы, мне нужно несколько часов.
— Хорошо. — Она берет мой подбородок между пальцами, поворачивая мою голову к себе лицом. — Хочешь узнать, о чем я читала после твоего ухода?
— Да.
— Сядь рядом со мной. И передай мне книгу.
Я забираюсь на кровать и кладу ей в руки тяжелый учебник. Нера опускает голову мне на плечо, открывает текст и кладет его мне на колени.
— Сегодня мы изучаем пищеварительный тракт взрослой коровы, — говорит она и проводит кончиком пальца по заголовку в верхней части страницы. — Я буду читать медленно. Если тебе нужно будет повторить какие-то слова, просто скажи мне.
— Хорошо.
— Отделения желудка. — Ее палец скользит по странице, пока она читает:
Рубец — самый большой отдел желудка, состоящий из нескольких мешочков. В зависимости от размера коровы он может вмещать двадцать пять галлонов и более материала. Благодаря своему размеру рубец действует как хранилище или резервуар для корма. Помимо хранения…
Я обхватываю ее за спину и слушаю, как звуки ее голоса сливаются с капельками дождя, бьющими по окну. Время от времени она зевает, но продолжает читать, водя пальцем по словам, пока солнце не поднимается над горизонтом, и она наконец не засыпает у меня на груди. Я поднимаю книгу с колен и еще немного прижимаю свою девочку к себе. Затем я осторожно укладываю ее и поднимаюсь с кровати.
Прежде чем уйти, я выключаю свет и наклоняюсь над моим спящим тигренком, беря ее руку в свою.