Темный грех (ЛП)

— Я ждал вас в пятницу, — говорит он, не отрывая глаз от ноутбука и делая пометку на блокноте, лежащем сбоку от его стола.
— Кое-что случилось. — Я бросаю обмякшее тело у двери и сажусь на единственный в комнате стул для посетителей.
Крюгер даже не удостаивает меня взглядом, просто продолжает печатать и периодически делать пометки. Он всегда старался выглядеть так, будто его не беспокоит мое присутствие, но мы оба знаем, что это не так. После того как он взял меня к себе, под предлогом зачисления в "программу для трудных подростков", этот человек потратил годы, используя самые зловещие методы, чтобы сформировать из меня идеальную машину для убийства. Я был его первым новобранцем. Или "нулевой пациент" в его безумном проекте, которого с восьми лет лепят, чтобы он стал безжалостным истребителем. Что касается экспериментов, можно сказать, что я превзошел все ожидания.
— И какова природа того, что "случилось", Мазур? — спрашивает он и, наконец, встречает мой взгляд, обведя последнюю строчку на листе бумаги.
— Это не твоя гребаная проблема.
Ручка в его руке ломается пополам.
Я откинулся в кресле и скрестил руки на груди. В детстве я до ужаса боялся "моего спасителя", но потом наступил момент, когда наши роли поменялись местами. Я до сих пор отчетливо помню выражение его лица, когда это произошло.
Я вернулся с задания и бросил на его стол отрубленную голову. Она принадлежала известному террористу, которого военные пытались убить в течение многих лет. Крюгер почти минуту смотрел на окровавленную штуковину, прежде чем собрался с духом и взглянул в мою сторону. Думаю, именно в этот момент он понял, что именно он создал.
Именно тогда я впервые увидел страх в глазах Леннокса Крюгера. Он боялся меня. Мне едва исполнилось семнадцать. Но в его глазах было и что-то еще. Гордость. До этого дня мной никто не гордился. Это было приятно. И все же в тот момент мне захотелось приставить пистолет к его виску и убить его. И в то же время мне хотелось снова увидеть в его глазах гордость. Мои чувства по поводу всего этого сбивали меня с толку.
Не знаю, почему я так и не попытался убить этого ублюдка. Видит Бог, у меня было множество возможностей. Как сейчас, например. Я легко могу прострелить ему голову, прежде чем он доберется до пистолета, который держит пристегнутым под столом. И все же я не хочу тратить его впустую. Может, потому, что мне слишком нравится видеть страх в его глазах. А может, потому, что моя испорченная психика воспринимает этого засранца как самого близкого человека, который когда-либо был мне родителем. И, что еще больше усугубляет ситуацию, я почти уверен, что в своей собственной ненормальной манере он думает обо мне как о своем ребенке.
— Я не хочу, чтобы твои личные дела мешали моему бизнесу, — огрызается он.
— Когда это мои личные дела влияли на твой "бизнес"? Ты ведь помнишь мой гребаный процент выполнения, верно?
Он что-то ворчит и отворачивается.
— Я тебя не расслышал, Крюгер. Какой у меня процент выполнения?
— Сто процентов.
— Именно. Так что не лезь не в свое дело, блядь. — Я киваю в сторону лежащего на полу человека. Кажется, он зашевелился. — Что мне с ним сделать?
— Клиентка передумала. Он ей больше не нужен. Ты можешь отвезти его туда, откуда нашел.
— Обратный путь не был включен в контракт. Будет ли она платить за дополнительную работу?
— Нет.
— Ну, если так… — Я достаю пистолет и стреляю в заложника.
Крюгер смотрит на труп, усеявший пол, и говорит:
— Разберись с телом. — Затем он возвращается к своим записям.
Я игнорирую его приказ и направляюсь прямо к двери. Мой тигренок сегодня работает допоздна. Если мне это удастся, я успею добраться до Бостона как раз вовремя, чтобы проследить за ней до дома. И, возможно, я смогу понаблюдать за ней еще немного.
Прошло больше недели с тех пор, как я в последний раз проверял ее. На моих губах появляется небольшая улыбка. Ей понравилась петрушка. Она посадила его в три серые одинаковые горшки у балконной двери, где она любит заниматься, а не у окна, где растут остальные ее сорняки. Моя петрушка поживает в самом лучшем месте.
 
— Мазур! — Капитан огрызается. — Тело!
— Отсоси у меня, Крюгер, — говорю я через плечо и хлопаю дверью кабинета.
ГЛАВА 10
Я поднимаю голову и наблюдаю, как моя девочка взбирается по ступенькам пожарной лестницы на крышу своего дома. Под левой рукой у нее, похоже, одеяло, в этой же руке — бутылка, а другой она осторожно держится за перила. Ее темно-русые волосы собраны в беспорядочный пучок на макушке и повязаны красной тканью. Шарф, который я оставил для нее.
Дом, который я использовал в качестве сторожевой башни, на этаж выше ее дома, поэтому я хорошо вижу, как она пересекает ровный, припорошенный снегом асфальт, чтобы присесть на импровизированную скамейку, которую кто-то там установил. Похоже, ей тоже нравится проводить время на крышах. Это у нас общее. Устроившись поудобнее, она оборачивает одеяло вокруг плеч, а затем просто смотрит прямо перед собой.
Что-то случилось. Что-то, что потрясло ее.
За время моих случайных визитов за последние восемь месяцев я успел узнать ее довольно хорошо. Она не пьет кофе, но любит лимонад. Она очень аккуратна, судя по тому, как безупречна ее квартира. Нездоровый режим сна. Она может всю ночь просидеть за ноутбуком, пока на рассвете практически не отключится. На прошлой неделе она практически вырубилась на диване с обмотанным вокруг ноги сетевым шнуром. Хорошо, что я сохранил ключ от новой двери, которую установил. Мне не пришлось взламывать дверь, когда я поднялся, чтобы распутать эту чертову штуку, чтобы она не перекрыла ей кровообращение.
Кроме того, что она каждую пятницу вечером присоединяется к своим подружкам в баре, она, похоже, нечасто выходит в свет. Я скорректировал свой рабочий график таким образом, чтобы быть свободным по вечерам и мог присматривать за ней. Заведения, которые она посещает, довольно скромные — больше похожи на местные пабы — и вряд ли могут вызвать серьезные проблемы, но я не хочу рисковать с ней. Я хочу быть уверен, что она в безопасности. Нет. Это не просто желание. Потребность. Мне нужно знать, что она в безопасности.
Иногда я заглядываю к ней днем. Но до сих пор я не встречал ничего, что можно было бы считать потенциальной угрозой. Большую часть времени она учится дома, лишь изредка выбираясь в библиотеку или на работу в ветеринарную клинику. Без бойфренда. Или домашних животных. Это меня почему-то очень беспокоит. Она изучает кучу всего о животных, так почему же ее дом не переполнен кошками, собаками или другими животными, которых обычно держат в качестве компаньонов?
Тигренок открывает бутылку и делает большой глоток. Она выглядит грустной. Мне это не нравится.
Я отталкиваюсь от перил, намереваясь направиться к ней и узнать, кто сделал ее несчастной, чтобы я мог прикончить этих маленьких засранцев, но останавливаюсь. Я пообещал себе, что буду держаться на расстоянии. Убедиться, что она в безопасности, но сделать это издалека. Затаиваться в темных углах — вот что у меня получается лучше всего. Я не занимаюсь людьми, если это не подразумевает их уничтожения.
Стиснув зубы, я поворачиваюсь и снова смотрю на свою девочку. Она сжимает одеяло на плечах и смотрит себе под ноги, медленно покачивая в руке бутылку.
Желание выяснить, что ее беспокоит, гложет меня изнутри, борясь с моей решимостью оставаться на месте. Но я упрямый ублюдок, поэтому моя решимость побеждает.
На целых пять минут.
Лёгкое покалывание на коже затылка сзади и, спустя несколько мгновений, раздается звук приближающихся шагов. Медленные. В их движении чувствуется преднамеренность.