Училка

Настя улыбнулась, ее обрадовало, что мама не выглядит очень усталой от общения с Марианной.
— Что ты смеешься? Конечно, мне пришлось ей подыгрывать, не могла же я оставить ребенка в дураках!
— Мама, тебе привет от Галины.
— Как у нее дела? Во что она ввязалась на этот раз?
— У нее появилась хорошая работа, стало больше свободного времени.
— Которое она и не думает посвящать ребенку.
— Ну, зачем ты так, мама!
— Просто я достаточно хорошо изучила характер таких людей: они безответственны, неразумны и думают только о себе.
— Мама!
— Что «мама»? Таким был твой отец, с которым я рассталась.
— И я пошла в него, такая же безответственная.
— Я этого не говорила. Ты с детства была очень серьезной и ответственной девочкой, немного погруженной в себя. К сожалению, у меня было так мало свободного времени, чтобы проводить его с тобой. Как вспомню эти груды тетрадей, которые приходилось проверять, становится страшно.
Улыбка чуть тронула Настины губы.
— Я помню, что когда ложилась спать, под дверью твоей комнаты часто горел свет, я приходила к тебе пожелать спокойной ночи. Ты отрывалась от тетрадей, потирала уставшие глаза, смотрела на меня, целовала в щеку и открывала очередную тетрадь.
— Сколько душевных сил было затрачено, сколько времени! А ради чего? Чтобы твои бывшие ученики старательно смотрели в сторону, когда проходят мимо. Мы воспитывали из них честных людей, а они смешали с грязью все святое. Все наши идеалы, все, во что мы верили…
— Может быть, вместо того, чтобы воспитывать, их нужно было просто любить?
— Любить?
— Да, любить. Человеку нужно душевное тепло и любовь.
— Как просто ты объясняешь. Разве мы не любили своих учеников?
— У меня всегда складывалось впечатление, что меня воспитывали, воспитывали и воспитывали.
— Я посмотрю, что ты станешь говорить, когда твои ученики не будут узнавать тебя на улице. Хотя не думаю, что тебе удастся проработать в школе столько, сколько проработала я. Почти все твои подруги уже поменяли работу.
— Не всех устраивает такая маленькая зарплата.
— Это Ирину? Галку еще куда ни шло, у нее ребенок был маленький.
— Мама, ты не права, Ирина с Леонидом только в прошлом году хорошо стали жить.
— Вот я и говорю, что из трех твоих подружек в школе осталась только ты одна. Я все думаю, на что ты будешь жить, дуреха?
Настя обняла мать и тесно прижалась к ней, поцеловав в седые волосы на макушке.
— Приработки искать. Этот год мы с тобой как-нибудь продержимся, если отец Марьяшки не будет забывать платить нам деньги.
— Я уже привыкла к девочке. Она славная, хотя порой с ней и трудно.
— Ничего, завтра пятница, конец недели. На выходные я куда-нибудь поведу Марьяшку, и ты отдохнешь.
  
12
 
Настю позвали к телефону в учительскую во время урока письма, в тот самый момент, когда она объясняла своим малышам, как пишется буква «К». Она вбежала в учительскую, немного запыхавшись. Мама утром жаловалась, что у нее побаливало сердце. Неужели ей стало хуже?
— Мама? Что случилось?
— Это я, Валерий Петрович.
В первый момент испуганная Настя не могла даже сообразить, кто с ней говорит.
— Какой Валерий Петрович? Ой, вспомнила. А почему вы звоните мне во время урока? До звонка осталось еще целых десять минут.
— Это так важно? Простите. Я хотел узнать, как у вас дела?
— Вы наконец-то освободились? И что теперь?
— Я хотел бы вас сегодня увидеть и поговорить. Я через час пришлю за вами машину.
— Хорошо, мы с Марианной сможем приехать.
— Я хотел поговорить с вами одной.
— Как это понимать?
— Я только что прилетел, завтра мне нужно решить ряд вопросов и отоспаться, а воскресенье я проведу с Марианной. Мне прислать машину к школе?
Бесцеремонности этого человека можно позавидовать. Даже трудно предположить, что еще вчера тебе дали ясно понять, что времени на ребенка нет, сегодня желают видеть только наемную силу, а завтра спланировано и время и желание, чтобы видеть собственного ребенка. Это не человек, а машина какая-то! Настя готова была взорваться.
 
— Вы меня слушаете? Так куда мне прислать машину?
— Я могу прекрасно добраться и сама, дорогу я помню. Мне только нужно отвезти девочку домой.
— Не говорите глупостей, во сколько вы будете дома?
— Я освобожусь около часа, — с достоинством ответила Настя.
— Замечательно, машину я пришлю к вашему подъезду к часу дня, дорогу я помню.
Валерий Петрович повесил трубку. Похоже, он над ней еще и смеется. Настя вернулась в класс, который сдержанно гудел в ожидании учительницы. Вот что значит — у первоклашек нет опыта: более старшие школьники в отсутствие учителя уже давно бы начали вопить что есть силы. До звонка Настя даже успела окончить объяснение и продиктовать задание на дом. Как ни жалко было малышей, но Насте приходилось заставлять их учиться и в воскресенье. Программа была напряженной. Начальную школу малыши должны были освоить за три года.
После уроков Настя забрала Марианну, по дороге домой она в нескольких словах рассказала девочке о звонке отца. Марианна насупилась, ей совсем не хотелось, чтобы Настя уезжала. Всю неделю она ждала выходных, зная, что все свободное время будет посвящено ей. Неожиданный отъезд Насти совсем не входил в ее планы.
— Завтра твой папа будет отдыхать, а в воскресенье ты поедешь к нему домой.
— Я не хочу.
— Марианна! — сказала строго Настя, посмотрела в глаза девочки и поняла, что больше не сможет поучать ее, по крайней мере сегодня. — Давай пойдем и купим мороженое. Ты не против?
— Нет.
Они сделали небольшой круг, завернули к булочной и посетили заветный киоск. Дома их ожидала выволочка от Калерии Андреевны, узнавшей, что они ели мороженое, но Марианна дала клятвенное обещание, что через час она обязательно будет есть суп.
— Только не подведи меня, — тихонько прошептала Настя.
— Настя, тебе следует переодеться и причесаться, — строгим голосом произнесла Калерия Андреевна.
— А у Анастасии Григорьевны в классе бывает такой же голос, когда ребята начинают баловаться. — Марьяшка хитро посмотрела на мать и дочь. — Теперь я знаю, откуда у вас такой голос.
— Постарайся не баловаться, пока меня не будет, — тихо ответила ей Настя.
На невинной Марьяшкиной мордашке отразилось искреннее удивление: как можно говорить подобные вещи такой воспитанной девочке? Настя улыбнулась и погладила ее по голове.
Когда она вышла из подъезда, машина уже ждала ее у дома, шофер открыл дверцу и помог ей сесть. Ухаживают, словно за герцогиней какой-то. Настя пожала плечами, она прекрасно могла добраться и обычным городским транспортом. Лучше бы этот папаша думал о своей дочери, а не пускал пыль в глаза простым учительницам. Разумеется, ехать на машине было гораздо удобнее. Вот уже и знакомое здание показалось. Тут Насте припомнился погром, учиненный в лаборатории Дмитрия, и она непроизвольно прижала руку к губам. Появляться там снова ей совсем не хотелось. Но делать было нечего. Машина уже притормозила у подъезда. Молчаливый шофер открыл дверцу и проводил ее до двери. Охранник у входа был предупрежден, так как, увидев ее, сразу поднял трубку телефона. Появилась молоденькая секретарша, сегодня она держалась более предупредительно, чем в первый раз. Она проводила Настю в комнату, предложила кофе и, извинившись, сообщила, что Валерий Петрович освободится через несколько минут.
Сколько же они заставят ее сегодня ждать? Кофе был горячий и крепкий, кресло мягким. Вполне можно и подождать, комната была оформлена в бледно-зеленых тонах, на стене висела картина, изображавшая дождь в летнем лесу, в углу в большой кадке стояло искусственное дерево.
— Юлечка, спасибо, вы уже можете идти, я сама развлеку нашу гостью. — В комнату стремительно вошла высокая стройная женщина в коричневом платье, красиво оттенявшем ее золотистые волосы.