Избранные Луной (СИ)

Плечи беты расслабленно опускаются, волчица благодарно кивает и спешно выходит из комнаты.
Возвращаюсь глазами к дороге, на которую выходит одно из окон гостиничного номера, а мыслями в то раннее утро моих двенадцати лет, когда родители привели в наш дом маленькую девочку и строго сказали, что к ней следует относиться, как к одной из своих сестер.
Все стороны истинности проявляются у пары только при достижении обоими партнерами восемнадцати лет, но, несмотря на это, волк все равно сразу же почувствует свою волчицу, если ему посчастливиться встретить ее раньше совершеннолетия.
Получить главный дар Сиэлин в нашем мире мечтают многие. Конечно, открыто об этом говорят больше девушки, а юноши чаще высокомерно посмеиваются и без разбора меняют женщин в разгар пляски гормонов, но все же тайно грезят однажды встретить ту единственную.
Ту, что способна разделить и преумножить силу оборотня.
А первая встреча с истинной врезается в память несмываемыми чернилами.
В то утро я проснулся от постороннего запаха - слабого и почти неуловимого, но нестерпимо приятного. К тому времени я распознавал абсолютно все ароматы, присущие нашему дому, с легкостью разбирался в коллекции маминых духов и уже тогда понимал, как тот или иной парфюм связан с ее настроением – но то, что упрямо дразнило и щекотало нос, встречал впервые.
Мое любимое сливочное мороженное и пара капель сока сладких лесных ягод – именно такая грубая характеристика приходила сонному двенадцатилетнему мне на ум.
Не открывая глаз, привстал с кровати, сполз на пол, тряхнул головой и снова лег, стаскивая с матраса подушку.
Я тайно играл пол ночи на приставке, зная, что родителей нет в доме, а потому заснул, когда за окном только-только забрезжил рассвет - продрать глаза после бессонной ночи казалось непосильной задачей.
Но как бы я не пытался вновь провалиться в сон, запах мне всячески мешал. От него невозможно было скрыться. Он будто манил, тянул и настаивал пойти на его поиски. Обречено сделав еще пару жадных вдохов, я кое-как встал и безвольным зомби вышел из своей комнаты. Тихо прикрыл за собой дверь и двинулся вперед по длинному коридору.
Серое небо за окном заволокло город, мои братья и сестры все еще крепко спали в этот ранний час. И я тоже почти спал - шагал, не раскрывая глаз, следовал за инстинктами - они побуждали не останавливаться, гнали идти вперед, туда, к обладателю самого прекрасного запаха, который я когда-либо встречал.
Спустившись в гостиную на первом этаже, я с удивлением застал там отца с матерью. Они сидели на диване, а между ними находился кто-то третий.
Этим кем-то оказалась маленькая девочка в сером платье, которое было ей сильно велико – и я точно знал, что это платье моей сестры Алекс.
Девочка вдруг резко повернула голову в мою сторону, испуганно распахнула свои огромные в пол лица глаза, а запах тем временем проворно проникал в самое сердце.
Я завороженно смотрел на худенькую незнакомку с длинными русыми волосами и чувствовал, как по грудной клетке разливается тепло. Счастье расползалось одновременно внутри и вокруг меня.
Это была самая чистая и искренняя нежность, которую мое мальчишечье сердце было способно испытывать в тот миг.
— Оуэн, милый, ты проснулся? — обеспокоенно поинтересовалась мама.
— Сынок, раз ты уже встал, — прозвучал властный голос отца. — То прояви хорошие манеры, подойди и познакомься. Это Дженнифер. Дженнифер Стефенсон. — каждую фразу он произносил уверенно и медленно, строго наблюдая за мной. — Она новый член нашей семьи. С этого дня она наравне с Алекс, Луизой и Мэган является нашей с матерью дочерью. И я хочу, чтобы ты заботился о ней ничуть не хуже, чем ты заботишься о других своих сестрах. Тебе все понятно?
— Да, отец. — я кивнул и с улыбкой повернулся к девочке, неуверенно прижимающейся к моей матери.
— Привет, Дженнифер. Меня зовут Оуэн. Рад познакомиться.
На самом деле я не нуждался в наставлениях отца, я знал, что с этого момента буду оберегать ее, как никого прежде.
 
Я знал, что это она.
Знал, что мы связаны.
И был счастлив.
Дженни, потерявшая свою волчицу, отличалась слабым здоровьем, ее животные инстинкты чаще дремали, отчего она не осознавала всю глубину нашей привязки, но бессознательно тянулась ко мне в ответ. Выделяла среди остальных детей семейства Стефенсонов, порой сама того не осознавая, и я всегда даже затылком мог ощутить ее взгляд, если вдруг она искала меня.
Помню, как испугался, когда эта маленькая глупышка решила убежать той ночью, как зверь внутри забился в тревоге, и мы кинулись за ней.
Не знаю, в чем заключался ее план, но она стояла возле высокого забора, и, опустив голову в плечи, виновато отводила от меня глаза. Ни говоря ни слова, я взял ее на руки и отвел в дом. Легкая, словно пушинка, девочка не сопротивлялась, только смущенно шептала: «Прости».
Моим обучением в то время занимался дядя – мамин брат, к которому я был сильно привязан. Вначале меня всегда тренировал отец, но с каждым годом его все больше поглощали дела стаи, и у оборотня не всегда оставалось время на собственных детей.
Порой мне его не хватало, но я чуть ли не с самого рождения осознавал, что не имею права быть слабым. Никогда. И ни перед кем.
Мы с моим волком боготворили и уважали Питера Стефенсона, уже тогда понимая, какая ответственность лежит на плечах альфы.
А дядя Эрнандо успешно выполнял роль моего наставника и устраивал нам с Мэйсоном изматывающие тренировки каждый день. Он часто радовался успехам своих племянников громче их родного отца.
Папа всегда был скуп на проявление эмоций. Но, возможно, именно поэтому одно его доброе слово было ценнее многих восхищенных отзывов от любого другого из окружающих.
Всем было известно, что отец в четырнадцать лет сумел победить своего наставника, и я из кожи вон лез, чтобы стать таким же сильным, как он. Но как бы я не старался, дядя каждый раз одерживал надо мной вверх, оставаясь вторым самым могущественным самцом после альфы. Он шутливо трепал меня по голове и громко смеялся.
Только вот на следующий день после появления в нашем доме Дженни, внутренний волк нежданно преобразился. И я в свои двенадцать лет сумел поставить дядю на колени.
Это был момент триумфа, но отчего-то горького. Свернувшегося на языке вкусом сожаления. Я вряд ли забуду дядины глаза - наполненные недоверием и едва сквозившим в них гневом, и чем-то еще, что мне не удалось понять.
Мы оба опешили, и я тут же приказал своему довольному зверю убраться.
Гордость плескалась внутри, но то и дело сталкивалась с острой неловкостью. Я хмуро изучал песок под ногами, не зная куда деть глаза. Куда деть себя. И как вести себя с дядей.
А потом послышался радостный смех вышедшего понаблюдать за нашей схваткой отца. Он был дома и, видимо, следил за нами с самого начала.
— Мой сын все же одержал над тобой вверх, Эрнандо. И в таком юном возрасте. — увидев редкую улыбку на губах родителя и блеснувшую в его глазах гордость, я тут же забыл о всякой слабости и сомнениях. К тому же дядя успел подняться на ноги и в своей обычной манере потрепал меня по голове. Широко улыбнулся и протянул мне руку по правилам поединка, которую я тут же крепко сжал в ответ, но все же где-то под ребрами меня колыхнуло чувство, что я непроизвольно задел гордость близкого мне оборотня.
— Сын, сразимся? — с вызовом обратился ко мне альфа.
— Конечно, отец! — вытерев ладонью пот с взмокшего лба, я внутренне обратился к зверю.
— Ты вызываешь ребенка на схватку сразу после того как он почти выдохся после боя со мной? — презрительно фыркнул дядя.
— Однажды ему придется участвовать в настоящей схватке, Эрнандо. И никто не будет ждать, пока он отдохнет или придет в себя. — спокойно ответил отец, стягивая с себя темную рубашку. — Оуэн, я видел, что вы с дядей лишь частично призывали своих волков. Но сейчас я хочу, чтобы ты полностью вызвал зверя. — он небрежно отбросил свои вещи на зеленый газон, а в следующую секунду рядом с ним появился огромный волк, не уступающий мне по росту.