Весна веры (СИ)
Витя, с помощью тренера, кое-как, отклячив попу, спустился со стены, и, недовольно сопя, отправился в бар. Кира, наоборот, пробовала то одно, то другое…
Анна переглянулась с Матвеем, и тренер подмигнул ей. Все правильно. Можно загнать мажора в клуб. На один раз. А вот к систематическому труду способны далеко не все.
Витя не способен и благополучно сольется после первого же месяца. Так чего его удерживать?
Кира?
А ей Анна поможет.
– Умничка! Кира, как ты замечательно смотришься! Настоящая амазонка!
Анна восхищалась от всей души. И девочка чувствовала. И работала на стене, действительно старалась, выкладывалась. Через полчаса она спустилась вся измученная, и отправилась в бар. Выпить минералки.
Надо, организм потерял и жидкость, и соли…
Витя там и сидел. Поглядывал на все окружающее сверху вниз… Кира села к нему за столик. Анна хотела бы присесть рядом, но – нельзя. Везде она девочку за руку водить не будет. Пусть разговаривает, пусть учится, набивает свои шишки…
У нее все получится.
Обязательно.
* * *С первого раза, увы, ничего не получается. И когда они ехали домой, Кира взахлеб рассказывала про умного, красивого и обаятельного Витеньку. Анна не стала даже спорить.
Пусть присмотрится повнимательнее.
Пусть сравнит, пусть подумает – и сделает свой выбор. И не в пользу Вити. Анна в этом даже не сомневалась. Кира девочка умненькая, и воспитали ее правильно. А остальное…
Это подростковое, наносное. Как ветки и листья, принесенные грозой на утес. Но рано или поздно их смахнет ветром, и останется основа. Крепкая и незыблемая.
Кира справится. Анна только чуть-чуть помогла ей. Обязательно справится.
Русина, Синедольск
Жом Алоиз Зарайский уверенно шел по следу.
Да, именно по следу. И именно… ее высочества?
Да, он подозревал именно это. Узнав о том, что Алексеевку сожгли дотла, первое, что он сделал, это наведался в деревню. И…
Следов Яна оставила – на роту солдат хватило бы. Просто кому там в тяжелые времена интересна какая-то баба?
Да никому! Вот никто за ней и не погнался, это в мирное время могли бы исправнику отписать, или тору пожаловаться. А сейчас…
Безвластие! Гуляй, рванина, светят деньги!
Но это не мешало сплетникам обсуждать и связанную Евдокию, и пропавшую ее дочку, Ксюху-гулящую, и лесника, который то ли жив, то ли с Ксюхой сбежал, и его жену – вся высохла аж, почернела…
Алоиз прислушался к сплетням, щедро раздал монеты и поговорил с обеими женщинами. Те таиться не стали. Обе, хотя и по разным причинам, были обижены на Яну, обеим было нечего скрывать. Вот и рассказали, что знали.
Пришла, назвалась Яной, волосы неясно какие, глаза карие (это лесничиха), говорила, как тора, с оружием обращается умело. Куда собиралась?
Так в Синедольск. Есть там трактир «Ржаной хлеб», вот туда.
В Синедольск жом Алоиз и отправился. К Матвею в гости.
И сразу понял – была! Была она здесь!
По тому, как смотрит хозяин, как невнятно бурчит ответы, как отмахивается…
Скажет что-то? Нет, вряд ли. Жом Алоиз достаточно хорошо разбирался в людях, чтобы понять – этого не проведешь. Трактирщики и вообще дураками не бывают. Так что нет смысла и метать бисер. Время он потратит, деньги, а куда его взамен отправят – одному Творцу известно.
Алоиз пошел другим путем, и подкараулил одну из служанок за углом. Там, где Матвей ее не смог видеть.
– Ой…
Девка заколебалась, но в руке мужчины блеснуло золото, и служанка не выдержала, рассказала, что знала. Особенно после третьей монеты.
Золото же!
В такое-то время оно втройне ценно! А тора ей кто? Пришла, да ушла… перекати-поле.
Да, была такая. Жила в своем доме, в Синедольске. Служанка пару раз ей еду накладывала, а тора с хозяином разговаривала. У нее четыре ребенка, вроде как.
Четыре?
Тут Алоиз искренне засомневался, что идет нужным путем, но отступать было уже поздно. И то сказать…
Дети… могла и подобрать по дороге. Вроде как лесничиха упоминала, что с ней мальчишка был… вот, а еще трое откуда? По нынешним временам – откуда угодно. Да и выбора у него нет, тор Дрейл неудачи не потерпит, хоть что-то, да ему надо предоставить.
Итак, была, жила в своем доме, где дом находится, понятно, девка не знала, ни к чему ей. Вроде как приехала тора с тремя, а потом уже у нее четверо стало…
Тут Алоиз приободрился. Сразу по двум причинам.
Первая – похоже, дети ей не родные. А вторая – это ж замечательно! Жалостливая дура! Такую легко поймать на сострадание, запугать, запутать – сама побежит, куда надо!
Потом тора уехала.
Куда, зачем, служанка не знает. А вот что знает… вроде как в ночь отъезда она к хозяину приезжала, о чем-то они долго разговаривали. А вот куда потом…
Нет, не знает она.
На чем ехала?
Да возок! Два коня в возке, а подробнее… нет, больше она ничего сказать не может. Теперь жом Матвей знает…
Алоиз едва зубами не скрипнул.
Знает, понятно! Но наверняка не скажет! А силовые варианты тоже отпадают, тут еще неясно, кто кого… и воздействовать на упрямого мерзавца времени тоже нет. В другой ситуации он бы попросту подставил трактирщика, потребовав с него информацию, но сейчас… даже не пожалуешься никому!
В Комитет Освобождения сунуться?
Понятно, трактирщика они тряхнут! Но сначала разберутся с самим Алоизом… нет, не стоит. Туда ж всю шваль поднабрали! Нищую, подлую, завистливую…
Проще не вязаться. А что делать?
А вот то!
Лошади и возок – хорошая примета. Сейчас не так много людей на дорогах, а тут еще баба, четверо детей, надо просто выехать из города, и… вот куда она могла направиться? Но проезжих дорог сейчас не так и много. Надо просто съездить и расспросить на всех направлениях. Несколько дней он потеряет, но потом опять пойдет по следу. Приметная компания, такую не могли не заметить. А кони – это не автомобиль. Они и еду требуют, и заботиться о них надо. И с детьми путешествовать сложно…
Останется след!
Никуда ты от меня, голубушка, не денешься!
Ни-ку-да!
Свободные герцогства
Стас стоял в привычном закутке.
Курил, да…
Не любил он это дело, но иногда, когда на душе кошки скребутся… а они уже до дна все продрали, гады хвостатые… Вот что его терзает?
Что мучает?
Ответ прост.
Ставшие мгновенно безразличными глаза Иды. Не дурак же он, все понял. И что она видела, и что все поняла, и… словно огонек в ней потух. Стас и не ожидал, что будет так больно. Так неприятно.
Леона. Сестра милосердия, конечно, не виновата, но Стас перевел ее в другое отделение. Лично попросил начальника, тот фыркнул, но навстречу пошел.
Но этого ведь мало! И не одна она была, просто именно с Леоной, так уж карта выпала, его застала Ида. И не простит. Не сможет, наверное…
Или сможет?
Нет.
Стас терялся в своих эмоциях, в своих чувствах, ощущениях… Ида.
Нежная и хрупкая. Сильная и решительная. Спокойная и сосредоточенная – какой он ее не видел? Видел всякой. И восхищался девушкой. Он представлял, что сейчас творится в Русине.
Русинов жом Рагальский не любил, будем честны, и Русину не любил, но отдельные представители заслуживали внимания и уважения. Жаль, что их так немного.
Но Ида…
Помогла ему, выходила, считай, от смерти спасла. И Стас почувствовал…
В том-то и дело, что он – почувствовал!
Жизнь была спокойной, ровной, определенной… он живет, он работает, он один из лучших медиков в этой убогой больничке. Его уважают и ценят.
А что до медсестры… случается иногда, без отрыва от работы. Стас никого не принуждал и не собирается, но чего не взять, если сами предлагают?
А Ида…
Она выбивалась из привычного круга, она была другой, она… с ней можно только по-настоящему. А может ли он?
Хочет ли он этого?