Хроники инспектора Ротанова

На Зарудного этот обмен репликами не произвел особого впечатления. Он лишь пожал плечами и, заявив, что рисунок на обгоревшей обшивке может напоминать что угодно, отправился купаться.
От берега место их неудачной посадки отделяла узкая полоска песка, и Ротанов еще раз поблагодарил провидение за то, что неведомая сила, тащившая корабль все последние метры снижения, не бросила их в океан.
Их катер был способен какое-то время держаться на плаву, но в этом случае им пришлось бы лишиться всего снаряжения и тяжелого вооружения.
Сжимая в руках бластер, Ротанов думал о том, что оружие на этой планете почему-то не приносит привычного чувства уверенности, возможно, в этом повинны загадочные следы на обшивке катера… Слишком велики были зубы, их оставившие.
Ротанов в одиночестве остался сидеть возле челнока, остальные разбрелись кто куда, многие отправились купаться. Люди сбрасывали напряжение после аварийной посадки и, как дети, радовались опьяняющему, насыщенному кислородом воздуху, теплому солнцу, уже заставившему всех десантников расстаться с защитной одеждой. Даже оставленный Зарудным дежурный избавился от своего снаряжения, и на его лице читалась откровенная зависть к тем, кто теперь плескался в океане.
Они вели себя слишком беспечно. Ротанов с сожалением подумал о том, что у него нет оснований требовать от них соблюдения инструкций, разработанных для неизвестных планет. Арома давно исследована и отнесена к разряду планет-курортов. А его Дурные предчувствия никого не интересуют. Аварийной посадки, произошедшей по неизвестной причине, было недостаточно для того, чтобы переменить мнение этих людей о планете, на которой земная колония благополучно существовала уже лет двадцать.
Странно, конечно, что их не встретили, но Зарудный прав, дежурный на космодроме мог просто проморгать их посадку, если он вообще там был, этот самый дежурный.
Раздумья Ротанова прервала подошедшая Линда. Она закончила подбирать для себя легкую куртку из вороха одежды, выгруженной из катера, и теперь пристроилась на краешке его ящика.
— А ты почему не купаешься? — спросил инспектор.
— У меня нет купальника, а здесь слишком много заинтересованных зрителей.
— За тем мыском тебя никто не увидит.
— Не хочу оставаться одна. Мне почему-то тревожно. Ты не чувствуешь скрытой угрозы за всей этой, слишком уж показной красотой?
— Я всегда стараюсь не давать воли своим первым впечатлениям от новой планеты. Они часто ошибочны и мешают потом объективно воспринимать информацию.
— Ты всегда так рационален?
— Нет. Только когда работаю.
Часа через два Зарудный решил, что пора двигаться дальше. Он приказал своим людям, несмотря на их ворчание и явное недовольство, надеть защитные костюмы, проверить оружие и выстроиться в походный порядок. Похоже, он тоже чувствовал скрытую угрозу в этом «курортном» раю.
Двое десантников выдвинулись вперед метров на двести, двое на некотором расстоянии расположились по флангам, и еще двое замыкали колонну. Со сборами было покончено, навьючив на себя стандартный комплект планетарного снаряжения, они двинулись в сторону космодрома.
Линда вначале возмутилась, когда Зарудный предложил ей нести один из рюкзаков, но, не дождавшись поддержки со стороны Ротанова, смирилась со своей ношей.
Идти по жаре, с грузом за плечами для изнеженной девушки — задача не такая уж простая, но Ротанов не хотел с самого начала потакать своей спутнице. Она сама выбрала для себя эту планету, так что пусть привыкает к новым условиям. Позже, когда она выбьется из сил, он ей, конечно, поможет. Но сейчас Зарудный, выделивший ей поклажу наравне со всеми, абсолютно прав. В Федеральном десанте служили женщины — и хотя их было немного, отношение к ним было совершенно таким же, как к военнослужащим-мужчинам.
Первый час пути прошел без осложнений. Они постепенно отдалялись от побережья, миновали зону прибрежных дюн и углубились в солончаки, полоса которых тянулась до самого горизонта, следуя за береговой линией. К счастью, она была не очень широкой, и вскоре отряд вышел к опушке леса.
 
Зарудный, шедший впереди колонны, выбирал кратчайшее расстояние, стараясь без необходимости не утомлять людей.
За все время пути им не встретилось ни одного животного.
Арома была довольно странной планетой, даже по официальным описаниям. За долгий период эволюции — жизнь на этой планете зародилась несколько миллионов лет назад — ее флора обогатилась сотнями различных видов. Богатейшая растительность покрывала большую часть ее единственного материка, и в этом не было ничего странного при таких идеальных климатических условиях. Недоумение вызывала однобокость эволюции. На Ароме не было животных. Вообще никаких.
Даже насекомых, даже простейших микробов. Биологи обнаружили лишь богатейшую коллекцию вирусов, остановившихся в своей эволюции на стадии живых кристаллов. До сих пор между учеными продолжались споры о том, принадлежат ли колонии этих вирусов к растениям или все же их следует отнести к зачаточному биологическому виду. По всем законам, известным земным биологам, этого просто не могло быть, и все же на Ароме дело обстояло именно таким образом.
Теорий, пытавшихся объяснить этот феномен, существовало множество, и одна из них, наиболее популярная, объясняла факт отсутствия эволюционной ветви фауны в истории развития планеты появлением некой агрессивной водоросли, которая на ранних стадиях эволюции сумела полностью взять под свой контроль всю зону биоценоза. Впрочем, найти следы этой водоросли так никому и не удалось. Возможно, за миллионы лет, подавив на начальной стадии биосферу планеты, она полностью исчезла, подготовив почву для бурного развития растительного царства.
Эта теория не вызывала у Ротанова особого доверия. Даже его довольно дилетантских знаний в области эволюции и биоценоза было достаточно для того, чтобы понять — жизнь может развиваться только в едином комплексе. Между растительным и животным миром не существует четкой границы. На тех планетах, на которых зародилась жизнь, включая и Землю, всегда можно было встретить переходные формы, несущие в себе признаки животных и растительных организмов одновременно.
Очень многие виды просто не могли бы существовать без симбиоза друг с другом, а нормальное развитие эволюции в условиях такого странного перекоса, как на Ароме, не могло продолжаться. Получалось, что на этой планете оно было ненормальным и могло произвести на свет совершенно неизвестные формы жизни. А то, что об этом ничего не знали ученые, несмотря на долгое существование на Ароме земной колонии, еще ни о чем не говорило. Ротанову не раз приходилось сталкиваться со случаями, когда на, казалось бы, полностью изученных планетах открывались совершенно неожиданные факты, переворачивавшие с ног на голову хорошо разработанные теории.
Ровный ход его мыслей был нарушен сигналом тревоги, пришедшим от десантников, замыкавших колонну. Вскоре выяснилось, что тревога была ложной. Десантники приняли движущийся в пустыне небольшой пылевой смерч за живое существо и на всякий случай дали сигнал. Как оказалось, не напрасно. Слишком уж странно вел себя этот приблизившийся к отряду вплотную пылевой смерчик.
Прежде всего не чувствовалось никакого ветра, без которого зарождение смерчей было, вообще говоря, невозможным, да и движение этого странного смерча, высотой всего-то метра в три, казалось непривычно осмысленным.
Он обошел отряд с левой стороны по широкой дуге, умчался вперед, а затем вернулся и начал кружиться вокруг отряда, иногда подолгу оставаясь на месте, на расстоянии нескольких метров от десантников, словно разглядывал непрошеных пришельцев. По команде Зарудного отряд остановился, и десантники взяли на изготовку свои тяжелые бластеры.
Ротанову казалось нелепым и смешным стоять неподвижно с оружием, направленным на какой-то песчаный вихрь, но он не возразил ни слова, хорошо зная по собственному опыту, как часто привычные явления на чужих планетах оборачиваются совсем не тем, чем они кажутся человеку, привыкшему втискивать новые данные в прокрустово ложе устоявшихся представлений.