Седьмой канал (СИ)

— У него никогда не было семьи. И это, наверное, единственный шанс, когда он попытался её создать. Сейчас бы мы с тобой были брат с сестрой. И этого всего не было.
Сложная ситуация. Неловкое молчание и тщетные попытки вспомнить.
— Наверное, я ещё помнил отца. Не знаю. Вроде, я боялся, что Олег обидит её. У моих родителей были какие-то вечные ссоры. Не помню из-за чего.
— То есть, ты пытался защитить её?
— Может быть. Я же говорю, что не помню. Но если я его как-то обидел, то надо будет извиниться.
— Да ладно уж. Он на тебя не обижается.
Ещё более неловкая ситуация. Лена ухмыльнулась. Затем набрала в лёгкие воздух и задумчиво замолчала. Мне показалось, что лучшим решением будет сменить тему.
— Но мы ведь и так как семья. Разве мы все не выросли вместе? И через что мы все прошли? Вот, Шурик, и так мне как брат. И ты как сестра.
В полутьме, от света пересекающихся фонарей я заметил, как Саша смущённо улыбнулся.
Неожиданно вспомнил, я полез в рюкзак и достал оттуда старую фотографию, на которой были две девочки.
— Что это? — изумлённо спросила она.
— Ты и Соня.
Глаза её засверкали. Она была очень рада подарку.
— Классно! Откуда это у тебя? Она тебе дала? Почему я её не видела?
— Она сама ещё не видела её. Мы нашли кабинеты твоих родителей на станции контроля климата. И там была эта фотография. Забирай.
Девушка ещё долго рассматривала фото. Воспряв духом, она немного посмеялась. Затем шмыгнула носом и посмотрела на меня.
— Ох, знал бы ты, что будет. Скоро я тебе буду не сестрой, — она чуть задумалась, отведя взгляд в сторону, — а свояченицей, да.
— Это как? — недоумённо спросил я.
— А ты не понял? — засмеялась она.
Я смотрел на неё, искренне не понимая, что она имеет в виду.
— Соня беременна.
— То есть?
— А то и есть, зятёк, — она улыбнулась, стукнув меня в плечо, — ты будешь папой.
Саша издал короткий смешок. Лена улыбалась и оба смотрели на меня.
— Так, погоди, — я встал и зашагал по комнате, — а почему она мне не сказала?
— У неё спроси.
— И какой срок?
— Ну, недель пять-шесть, где-то так.
В голове тут же завертелись мысли: что делать; как быстрее закончить миссию; что нам предстоит пережить после всего этого? И самое главное — смогу ли я принять такую ответственность. Вот бы сейчас поговорить с ней и расспросить всё поподробнее.
Точно. Поговорить. Я подошёл к своему рюкзаку и начал отстёгивать радиостанцию. Руки не слушались, и пальцы дрожали, мешая развязать узлы.
Судорожно перебирая настройки, я нашёл частоту и переключился на седьмой канал.
— Приём, Соня, ты меня слышишь?
— А что, у неё тоже есть рация? — удивлённо спросила Лена. А почему ты мне не говорил?
— Давай потом. Мне сейчас не до этого.
Пока я пытался вызвать её, Саша вкратце объяснял, что Михаилу про это знать не обязательно.
Но связаться с Соней мне не удалось. Где-то вдалеке раздался глухой выстрел.
  
24
 
Дети сконцентрировались. Каждый стоял наготове к сигналу и всё своё внимание фокусировал на конечной цели. Через сотню метров от них стоял тренер и держал во рту свисток.
Соревнование было не совсем честным. На дорожке находилось пятеро: трое мальчишек и две девочки. Одна из них была старше остальных на голову.
Тренер поднял руку, сигнализируя о готовности. И без того напряжённые спортсмены перешли в нижнюю стойку. Теперь уже они не смотрели на мужчину впереди, а переводили дыхание в нужный им темп и напрягали мышцы.
На старт.
Внимание.
Свисток.
Они рванули с места, пытаясь высвободить всю силу своих ног. Вперёд вырвалось два парня. Тот, что бежал левее, на долю секунды посмотрел на своего соперника. Пару десятков метров они бежали вровень, но вдруг правый начал сбавлять обороты.
Левому это придало сил, и он ускорился ещё сильнее. Было бы обидно дать ему свободное окно для обгона. Сейчас нельзя ни на секунду отвлекаться. Правда, вспомнилось это уже после того, как он оглянулся, но беспокоиться было уже не о чем. Парень оторвался вперёд и уже пробежал половину дистанции, мысленно вкушая победу.
 
Но всего пара секунд и он заметил помеху своему мысленному торжеству. Через одну дорожку от него бежала девчонка. Та самая, что на голову выше остальных. Парнишка подозревал, что вырвать победу из её рук будет сложнее в силу возраста, но, в конце концов, это же девочка. Он не может проиграть девчонке.
Из последних сил пришлось собрать волю в кулак, ещё сильнее напрягая мышцы. Грудь заполнилась жгучим кислородом. Не забывай дышать" — вспомнил он слова тренера и, казалось, выжал все соки из своего тела.
Однако его соперница отказывалась сдавать. Она бежала ещё быстрее, чем тот мог себе позволить. Осознание проигрыша едва вызвало сожаление, как они уже пробежали финишную черту.
Обида перемешалась со жгучим кислородом в груди. Второй. Она обогнала его на доли секунды, что самое несправедливое.
— Все молодцы, — похвалил их тренер, — Лена тринадцать и две, Паша тринадцать и пять…
Парню было важно только своё время. После он уже не стал слушать.
Тяжело дыша, он переводил дыхание. Щёки горели, а ноги только начали болеть, но тем не менее по всему телу прошла волна бодрости, перегоняя кровь к голове.
— Что, ты второй? — спросил его товарищ, хлопнув по спине.
— Ага, — всё ещё тяжело дыша, ответил он, — а ты?
— Четвёртый.
— Ну, ничего. Ерунда. Вчера же ты со мной вровень бежал.
— Да и фиг с ним, я не расстраиваюсь.
Он похлопал себя по карманам, будто вспоминая, куда что положил.
— На лавочке, — напомнил ему друг, уже переведя дыхание, — тебе принести?
— Не. Сам найду.
Парнишка дошёл до лавочки и взял с неё оставленные ранее очки. Машинально поправив их у носа, он заметил, как тренер жестом зовёт к себе.
— Слушайте, ребят. У меня дела, так что я с вами не останусь сегодня. Вы все хорошо постарались, молодцы. Перед тем как уйдёте, не забудьте про заминку и растяжку.
— Михаил Владимирович, — подняла руку девочка, прибежавшая третьей, — а завтра что будет?
— Завтра рукопашка, но вы всё равно можете приходить. Лена, вот, бывает иногда.
Паша смотрел на неё исподлобья опухшими глазами, один из которых красовался треугольным синяком над скулой. В голове у него была злоба, намешанная с обидой. Мало того что она в лёгкой атлетике его обходит, так ещё и на рукопашный бой записалась. Нигде ему нет покоя от неё.
— Что вылупился? — ехидно спросила Лена, — сейчас и второй глаз тебе разукрашу.
— Больно ты можешь будто.
— Думаешь, я не смогу?
Она подалась, было вперёд, но Михаил пресёк конфликт:
— Всё, тихо. Успокоились. Свою энергию приберегите для спаррингов.
— А Вы поставите меня с ним? — поинтересовалась девушка.
— Нет. У вас разные категории.
— Жалко, — раздосадовалась девушка, — я бы не прочь ему по голове наступать.
— Я что сказал? — рявкнул тренер, — соперничество допустимо, но вражды я не допущу. Можете сколько угодно препираться, но только если это касается показателей. За драку можно и вылететь отсюда, поняла?
— Да, Михаил Владимирович, — робко согласилась Лена, опустив голову, — простите.
— В общем, я всё уже сказал. Отдохните нормально. Завтра будет тяжело.
На том тренер попрощался с учениками и вышел из зала, даже не сменив одежды. Как глава бункера он давно снял ограничения на униформу и даже охрана свободно передвигалась в гражданском.
Дети же разбрелись по разным углам спортзала. Каждый занимался тем, что было интересно ему самому. Лена направилась к подругам у шведских стенок, где висели скакалки. Ей было интереснее пообщаться, но указания тренера она исполняла.
 
Паша с Шуриком пошли к друзьям, что собрались вокруг штанги. Сменяясь по очереди, они пробовали тягать железо. Дойдя до своих пределов вполовину центнера, парни закончили со снарядом, оставив его более заинтересованным, что тут же накинули ещё блинов на стальной гриф. Не торопясь, они переоделись и вышли из зала.