Моя анимежизнь. Пенталогия (СИ)

В гостиной я увидел, что отец усадил гостей на диван, а себя и Чико на стулья по другую сторону стола. Еще один стул был приготовлен для меня. Отец как раз благодарил Аоки‑сенсея за сочувственные слова.
Ринтаро все еще держал в руках цветочек. Хэруки увидела меня, ткнула деда локтем.
– Деда!.. – требовательно произнесла она. Дед игранул желваками, поднялся с дивана, вышел мне навстречу. Внезапно глубоко поклонился и сказал:
– Прости, что отнесся к тебе предвзято, Одзава‑сан. Пожалуйста, прими это в знак моего раскаяния, – протянул он мне цветочек. Офигеть! Глубоко поклонился в ответ, аккуратно принял горшок из его рук. Надо что‑то ответить. «Ладно, прощаю!» тут не прокатит.
– Это мне нужно извиняться, Аоки‑сама. Я прекрасно понимаю, что ваши опасения были продиктованы исключительно заботой о внучке. Еще раз прошу прощения за мои манеры. Этот цветок прекрасен, я буду дорожить им.
Отец вроде доволен, значит мой ответ неплох. Дед сел на место, я на стул, поставил горшок на журнальный столик.
– Это – гортензия, – пояснила Хэруки. Знает же, что я в цветах дуб дубом, – По легенде, букет таких цветов Император отправил семье своей возлюбленной, чтобы извиниться перед ними. Поэтому его значение – глубокое раскаяние.
Дед покраснел, я же с трудом сдерживал рвущийся наружу смех.
– Спасибо, что объяснила, Хэруки, – поблагодарил я девушку.
– Я приготовлю чай, – поднялся со стула отец, – Сын, поможешь мне?
Я кивнул и вышел на кухню вслед за ним.
– Не позорь меня! – прошипел он, возясь с чайником.
– Постараюсь, – кивнул я.
– Твой десерт готов? – так же тихо спросил отец.
– Должен пропитаться хотя бы пару часов, иначе невкусно, – обломал я его.
– Тогда придется что‑то заказать, – задумчиво почесал подбородок отец. Потом всучил мне тарелку с печеньками, – Неси в гостиную. И веди себя прилично! Ками, какие люди пришли в мой дом!
Хе, батя‑то тоже богов упоминает. Получается, это у нас семейное.
Я кивнул и понес тарелку в гостиную.
– Отец сейчас сделает чай. Извините, что не можем оказать вам должный прием, – поклонился я гостям.
– Все хорошо, Иоши, – улыбнулась Хэруки, – Это ведь мы пришли без предупреждения.
Как же я по ней соскучился. Может, мы еще успеем сходить на свидание до конца Золотой Недели?
– Надо будет пересадить гортензию, Иоши. Она прекрасно растет и в доме, но цветам лучше в саду, – сказала Хэруки.
– Боюсь, пока не получится, – покачал я головой, – Теперь с нами живет Чико, поэтому придется переехать в дом побольше. Тогда и пересадим, – улыбнулся я Хэруки.
– Хо! Вот видишь, деда, как хорошо, что я отговорила тебя дарить бонсай! Пришлось бы нести его обратно!
Дед опять залился краской. Видимо, представил, как уныло несет не пригодившийся подарок обратно. Не выдержав, я хрюкнул. Хэруки тоже хихикнула.
Отец принес в гостиную поднос с чаем и тут же извинился, сказав, что заказал еду в ресторане. Хо, так в этом времени тоже существует доставка еды на дом? В моей голове пронеслась куча флешбеков из старых фильмов, где персонажи заказывают пиццу. Блин, почему я решил, что доставка еды на дом появилась лишь с развитием интернета?! Мог бы не сидеть на лапше быстрого приготовления, а заказывать что‑то повкуснее.
Дед аккуратно отпил чай, похвалил умения отца, потом обратился ко мне:
– Одзава‑сан, я не против, чтобы ты был другом моей внучки. Но твоя склонность к насилию… – многозначительным тоном произнес он. Твою мать, дед! Мог бы поговорить со мной об этом тэт‑а‑тэт.
Отец ошарашенно посмотрел на меня. Придется объяснять.
– Никакой склонности к насилию у меня нет, Аоки‑сама. Я просто защищал то, что мне дорого, – спокойно ответил я.
Дед недоуменно поднял бровь.
– Сын, я не могу оставить такое без внимания. Объяснись! – строго сказал отец.
– Придется немного подождать, хорошо? – попросил я и ушел в свою комнату. Там нашел фотку «акта насилия над патлачом» и его записку с шантажом, вернулся в гостиную, сел на стул, выложил «улики» на стол. Все дружно склонились над ними. Батя побледнел, Хэруки удивленно посмотрела на меня. Дед, проигнорировав фотографию, задумчиво смотрел на записку. Чико, похоже, не особо поняла, что происходит.
 
– Дочь соседки почему‑то ненавидит меня. Я ничего ей не сделал. Более того, изо всех сил старался с ней подружиться. Видимо, у нее какие‑то проблемы с головой, – дед вздрогнул. Не переживай, дед, у твоей внучки скорее не «проблемы», а «особенности», – Она заметила, что мы с Хэруки проводим много времени вместе, ее это взбесило, и она решила натравить на меня своего парня. В один из дней мы с Хэруки зашли в теплицу, я увидел там сломанный стебель помидора и это, – указал я на записку, – Хэруки очень расстроилась – она ведь вложила в эти растения усилий не меньше, чем я. Скрыв от нее записку, я решил разобраться с проблемой сам.
– Почему ты не обратился к кому‑то из взрослых? – спросил отец.
Я пожал плечами:
– А как бы это помогло? Мне бы либо не поверили, либо не придали значения. Кого волнует сломанный куст помидора?
– Иоши, так это… – сказала Хэруки.
– Да, чтобы защитить то, что мне дорого, я, как и должно мужчине, решил проблему раз и навсегда. Я не люблю насилие, но тогда у меня просто не осталось выбора.
Хэруки встала с дивана, подошла ко мне и крепко обняла. Чтобы ей было удобнее, я поднялся со стула, обнял ее в ответ. Душа пела и ликовала. Пока мы обнимались, дед и отец снова обменивались взаимными извинениями и разговорами про манеры. Как же я хочу жить в своём доме с Хэроки! И чтобы никаких поклонов, постоянных извинений. Может я и залип на эту зеленоволосую красавицу, потому что она всегда говорит то, что думает, не обращая внимания на окружающих?
Хэруки отпустила меня, согрела светящимся взглядом, взяла за руку и потащила к дивану.
– Дедушка, подвинься пожалуйста. Я хочу сидеть рядом со своим парнем! – заявила она. Дед покраснел, но подчинился. Хэруки усадила меня рядом с собой, продолжая держать за руку. Это же сколько поведенческих норм мы нарушили?
Отец откашлялся, строго сказал:
– Сын, я уважаю твои принципы, но, если что‑то подобное произойдет еще раз, обязательно сообщи мне!
– Конечно, отец. Прости, что все время доставляю тебе неприятности, – поклонился я.
Раздался звонок в дверь, и отец пошел открывать. Послышались обрывки разговоров, потом он вернулся, держа в руках большой пакет с логотипом KFC. А? Ты уверен, что легендарного бонсайщика можно кормить вот этим ? Но пожилой японец не выказал недовольства. Он с явным удовольствием выудил из коробки кусок курицы, полил соевым соусом, обмакнул в чесночный и захрустел, наслаждаясь едой. Как и все мы. Неужели для японцев KFC считается вполне приемлемой для угощения гостей едой? Япония удивительна.
Отдавая должное угощению, отец вставил в видеомагнитофон кассету с записью моей "мусорной эпопеи" и они от души посмеялись над политиком‑неудачником. Оказывается, дед тоже собирался голосовать за переизбрание Такерады и сейчас вместе с батей от души поливал грязью социалистов. Спелись мужики, это радует. Чем лучше отношения у взрослых – тем меньше преград для моих отношений с Хэруки. Надоели проблемы, хочу тихую и спокойную анимежизнь!
– Кстати, Одзава‑доно, твой сын сказал, что вы собираетесь переезжать?
– Да. Боюсь, для троих этот дом слишком мал.
– Для четверых! – подала голос до этого воспитанно молчавшая Чико, – Сакамото‑сан тоже член семьи!
Мы с Хэруки хохотнули.
– Спасибо, что поправила, Чико, – улыбнулся ей отец.
– Собираетесь переехать в другой район? – забросил удочку дед.
Но отец покачал головой:
– Нет, хотелось бы найти что‑нибудь неподалеку. Ведь школы недалеко. Да и сын настаивает, чтобы мы переехали на ту сторону реки.
Дед сразу оживился.
– Вот как? Извините меня, если лезу не в своё дело, но пожилая пара через дом от нас думает переезжать поближе к дочери в Хоккайдо. В доме четыре спальни, есть гараж. В саду растут шесть фруктовых деревьев, есть пруд с карпами и печь для гриля. Насколько я понял, к агентам по продаже они хотят обратиться после окончания Золотой Недели. Вы – хорошая семья, и я был бы очень рад видеть вас соседями.