Моя анимежизнь. Пенталогия (СИ)

– Папа, поиграем в «Дженгу»? – подала голосочек заскучавшая Чико.
– С радостью! – согласился отец.
– Тогда идите играть, а я помою посуду и буду делать торт, – выставил я родственников из кухни. С ними же ушел Сакамото‑сан. Вот предатель.
Нацепив свой любимый цветочный фартук, перемыл посуду, нашел кастрюлю. Разбил туда пару яиц, добавил сахара, сливочного масла, капнул пару ложек меда из маленькой баночки. Поставил на огонь, помешивая, подождал пока сахар растворится, после этого сыпанул ложечку соды. Пошла пена, значит все делаю правильно. Помешал еще с полминутки и снял с огня. Помешивая, начал потихоньку сыпать муку. Постепенно масса загустела и остыла достаточно, чтобы можно было мять ее руками. Сыпанул на стол муки, чтобы тесто не прилипало, помял тесто. Довольно приятные ощущения.
В кухню заглянула любопытная Чико, отщипнул ей маленький кусочек, дал попробовать, ей понравилось, и она убежала обратно к отцу продолжать играть в «Дженгу». Поделил тесто на равные части – получилось 8 кусочков – скатал из них шарики. Обсыпал мукой, сложил на тарелку, накрыл пленкой, поставил в холодильник.
Теперь крем. Смешал муку, сахар и яйца, добавил ваниль, тщательно перемешал. Полез в холодильник за молоком, не нашел. Что за?.. Обыскал шкафчики. Понятно, молоко батя купил сухое. Ладно, в торт пойдет и такое. Развел водой из чайника, добавил в смесь, перемешал в однородную массу. Нагрел на плите, как только начало закипать, снял, добавил сливочного масла и сгущенки из тюбика. Из тюбика, не из банки. Такая вот в Японии особенность. Накрыл кастрюльку пленкой, оставил остывать на столе.
Включил рыбный гриль, присел на стул, устало выдохнул. Нафиг я выбрал такой геморный торт? В следующий раз испеку что‑нибудь попроще.
Тесто уже должно было остыть, так что достал его из холодильника, раскатал шарик в лепешку, положил на покрытый бумагой для выпечки противень, сунул в гриль. Надеюсь, тесто не будет попахивать рыбой? Надо будет развести отца на нормальную гайдзинскую духовку. Пока коржик пекся, раскатал следующий шарик. Извлек готовый корж, заменив его сырым, при помощи тарелки и ножика придал форму круга, положил на блюдо. Обрезки кинул в отдельную тарелку. Повторял процедуру до полного исчерпания теста.
В процессе меня снова посетила Чико, откупился от нее одним из обрезков, еще один она попросила для отца. Умилился. Какой хороший ребенок.
Пока коржи остывали, раскрошил обрезки.
Раздался звон телефона. Отец снял трубку, что‑то пробубнил, крикнул мне: «Сын, это тебя». Ополоснув руки, вышел в коридор. Отец прикрыл трубку рукой и с ехидной улыбкой сказал мне:
– Какая‑то девочка.
Сердце пропустило удар. Мог ли дед Хэруки смотреть вчера новости? Может, это она?
Нетерпеливо выхватил у отца трубку.
– Алло!
– Одзава‑сан, это Такерада Сакура.
Облом! Разочарованно ответил:
– А, это ты, Такерада‑семпай. Добрый день.
– Что это за разочарованный тон? Вообще‑то обидно! – расстроилась президент литературного клуба.
– Извини, просто ждал одного важного звонка. Как твои дела?
– Все хорошо, – заверила она меня и перешла к делу, – Как твои книги?
Блин, а ведь последние дни я совсем ничего не писал. Это нехорошо, надо наверстывать.
– Боюсь, совсем ничего не написал. Это не оправдание, но у меня были некоторые семейные проблемы.
– Точно! Одзава Дэйчи‑сан это ведь… – она замолчала.
– Мой отец, да, – помог я ей.
– Одзава‑сан, мне очень жаль, что эта женщина встретилась на твоем жизненном пути, – высокопарно посочувствовала мне Такерада‑семпай, – Ее дочь теперь живет с вами, да? Бедная девочка. Хорошо, что теперь ее воспитанием займется такой достойный человек, как твой отец.
– Спасибо, Такерада‑семпай. Хорошо, что ты позвонила. Постараюсь в ближайшие дни что‑нибудь написать.
– «Биочервя»! – выпалила она.
– И его тоже, – улыбнулся я.
– Буду ждать с нетерпением! Увидимся в школе Одзава‑сан!
– До встречи! – ответил я и положил трубку.
Отец вышел из гостиной и спросил:
– Так кто это был?
 
– Президент литературного клуба, Такерада Сакура‑семпай, – не стал я нагнетать интригу.
– Хм, Такерада, да? А это не?..
– Дочь главы нашей префектуры, – широко улыбнулся я.
– Не перебивай отца! – строго сказал он, потом вздохнул и начал перечислять: – Аоки Ринтаро, Мацуура Кичиро, Такерада Дзуничи и его дочь. Твои знакомства поражают.
– Я же говорил, что мне словно Богиня ворожит, – улыбнулся я, отец хмыкнул, а я пошел заканчивать торт.
Полил коржи кремом, посыпал крошками, не забыв «облепить» ими торт еще и с боков. Сил украшать уже не осталось, поэтому забил и сунул торт в холодильник. Пускай пропитывается.
Вытирая посуду, услышал звонок в дверь. Кто бы это мог быть? Не стал отвлекаться, батя откроет.
Закрыв кран, услышал из коридора знакомый голос.
– Аоки Ринтаро, приятно познакомиться. Это моя внучка – Аоки Хэруки.
А? Хэруки?
– Одзава Дэйчи, приятно познакомиться.
Я поспешил в коридор, где увидел Хэруки и ее деда. Отец как раз раскланивался с ними. Машинально отметил, что на деде какое‑то другое кимоно, мало отличающееся от стандартного, но почему‑то создающее ощущение «нарядности». На Хэруки были зеленая футболка и джинсы. На голове – мои любимые хвостики. Нарастив скорость, подбежал к Хэруки и сгреб ее в объятия. Она лишь пискнула, напряглась, потом обмякла и крепко обняла меня в ответ.
– Очень рада тебя видеть, Иоши, – тихо прошептала она.
– Я очень скучал, – так же тихо ответил я ей.
Где‑то там, в другой вселенной, батя и дед бормотали друг другу извинения и что‑то о дурном воспитании, но нам было все равно.
Голос сестры вернул меня в реальность.
– Братик, это твоя девушка?
Я отпустил Хэруки, в глазах которой стояли слёзы и мягко улыбнулся ей.
– Извини, что снова заставил тебя плакать, – аккуратно вытер ей слезинку. Обернулся к сестренке: – Да. Познакомься, Чико, это Аоки Хэруки. Моя девушка.
Затем повернулся к деду, поклонился, – Простите меня за мои отвратительные манеры, Аоки‑сама. Это моя младшая сестра, Одзава Чико.
Батя с дедом ошарашенно смотрели на меня. Да плевать. Сестренка тоже вежливо поклонилась.
– Приятно познакомиться. Аоки‑сан похожа на дерево! – выдала она. Батя покраснел. А мне хотелось петь и танцевать, настолько меня переполняло счастье.
Хэруки беззаботно рассмеялась:
– Спасибо! Это самый лучший комплимент. Ты тоже очень милая, Чико‑тян!
Отец тут же ожил и низко поклонился деду.
– Еще раз прошу прощения за неподобающее поведение моих детей, Аоки‑сенсей. Уверяю вас, я обязательно займусь их воспитанием.
Дед тоже поклонился в ответ:
– Боюсь, манеры моей внучки тоже далеки от идеала, примите мои извинения.
Ох уж эти японцы с их поклонами.
Отец представил деда Хэруки Чико.
– Чико, это Аоки Ринтаро‑сенсей. Настоящая легенда бонсая.
Чико поклонилась и деду. Наконец‑то он скупо улыбнулся. А кому не нравится, когда его хвалят? Заметил в его руках горшок с сиреневым цветком. Похож на хризантему, но форма листьев совсем другая. Это подарок?
– Одзава‑доно, вы преувеличиваете мою значимость для мира бонсая. Безусловно, у меня есть некоторые успехи, но до настоящих легенд из прошлого мне все еще далеко, – поиграл дед в скромнягу.
– Пожалуйста, пройдемте в гостиную, – с легким поклоном пригласил отец дорогих гостей и страшными глазами посмотрел на мой фартук. Намек понял. Хэруки тоже обратила на него внимание, хихикнула, и они с дедом и Чико двинулись в гостиную вслед за отцом. Я поднялся наверх, быстро переоделся в рубаху и брюки, причесался. Да уж, нормально я шаблон деду сломал. Плевать, пускай терпит. Борзеть, конечно, не стану, но позволить себе немножко больше, чем принято – почему нет?
– Примите мои искренние соболезнования, Одзава‑доно. Очень жаль, что эта женщина встретилась на вашем жизненном пути. Хорошо, что ее дочь теперь будет воспитывать такой достойный человек, – по пути услышал я слова деда из гостиной. Почти тоже самое, что мне говорила по телефону Такерада‑семпай. Это какая‑то общепринятая формула?