Избранные циклы фантастических романов. Компиляция. Книги 1-20 (СИ)

Однако всему на свете приходит конец, пришел он и путешествию Спичека. Дня через три его выдернули из помещения гауптвахты и перевели на огромную, непривычного дизайна станцию, служившую базой имперских кораблей. Там опять был короткий, формальный допрос и такой же короткий суд. Правда, как оказалось, судили не только Рика, но и еще несколько сотен человек, вывезенных из той же системы, что и он. И судили их, как Рик с удивлением узнал, за пиратство. Получалось, что и его самого, и всех его товарищей послали защищать пиратов? В общем, Спичек впал в задумчивость и едва не пропустил собственный приговор. На удивление мягкий, кстати: судья учел, что Рик в общем-то всего лишь выполнял приказ. Поэтому четыре года заключения - и ни днем больше. По сравнению с другими это и впрямь было мягко, потому что там шкала начиналась с десяти лет рудников и заканчивалась смертной казнью, для некоторых преступлений вполне оправданной. Вот так Рик и превратился из подающего надежды офицера в заключенного.
Надо сказать, с преступниками в Империи не церемонились. Приговор зачитали, выдали робу, запихали в транспортный корабль - и уже через неделю Рик с тоской осматривал незнакомые пейзажи какой-то окраинной планеты, где ему предстояло жить ближайшие четыре года. Жить и работать, разумеется, - имперцы были рациональны, и тюрем у них не имелось в принципе. Заключенных отправляли на отсидку туда, где не хватало рабочих рук, да и делу конец. Вот и сейчас они пахали, осваивая планету, которую Империя планировала в ближайшее время колонизировать. А раз так, надо было строить для будущих поселенцев жилье, инфраструктуру, производственные мощности, в конце концов, чтобы колония сразу же могла включаться в производственный цикл Империи, а ее население имело необходимый уровень жизни.
Однако, что удивительно, адом это место не было. Имперцы к рабочей силе тоже относились достаточно рационально, а значит, минимально комфортные условия суще­ствования и вполне приличное медицинское обслуживание им обеспечивали. Плюс хорошая техническая оснащенность делала труд не столь уж и обременительным. Это, конечно, относилось именно к тем, кто сидел в первый раз и имел небольшие сроки, то есть таким, как Спичек. Ну, на этой планете других и не было, работали здесь исключительно те, кто нарушил законы Империи, но сам при этом не был ее гражданином, за этим следили строго, не допуская смешения. Охраны, кстати, тоже не было - все равно никуда с планеты не улетишь и за тобой не прилетят. На орбите болталась станция контроля пространства с де­сятком истребителей, и это, пожалуй, было все. А учитывая, что за ударный труд платили, так и вовсе неплохо. Конечно, это были гроши, но то по имперским меркам! Когда Спичек с трудом перевел получаемые им суммы на кредо-центы, к собственному удивлению, обнаружил, что здесь ему на счет капает едва ли не столько же, как во время службы пилотом.
Однако пробыть заключенным Рику было суждено чуть более месяца. Как это часто бывает, его судьбу перевернул случай. Экс-пилот, а ныне машинист лесорасчищаюшего агрегата как раз закончил расчистку очередного участка и сел, чтобы перекусить. Дерево, под которым он расположился, гигант двухметрового диаметра и полусотни метров высотой, был по меркам этой планеты самым обычным, а плотная, удивительно прочная древесина оказалась великолепным строительным материалом, поэтому лесозаготовки шли масштабные. Спичек же, легко освоивший агрегат, регулярно перевыполнял норму, что давало ощутимую прибавку к зарплате. За ударный труд его, кстати памятуя о том, что сегодняшний рекорд - это завтрашняя норма, не любили другие заключенные, но трогать боялись - здесь высокий рост и мощные кулаки давали парню возможность жить так, как он считал нужным. Конечно, от толпы можно и не отбиться, но администрация лагеря, заинтересованная в сохранении рабочей силы, наверняка в такой ситуации быстро выяснит, что к чему, и переведет виновных в другое место, куда более суровое. Еще и срок добавит, прецеденты бывали. В результате Спичека оставили в покое, чего ему, собственно, и хотелось. Сейчас, приноровившись, он выдал суточную норму за полдня и теперь мог позволить себе отдохнуть.
 
И надо же было такому случиться, что именно в этот момент неподалеку от него начал заход на посадку коптер лагерной администрации. Ничего страшного в этом не было, единственно, при приближении начальства следовало встать, но это мелочи. Вот только ни начальство не успело вылезти из машины, ни Спичек подняться - слишком стремительно развивался процесс.
Из левой турбины коптера, находящегося в полуметре от грунта, вдруг алыми искрами вырвался гейзер огня. Машина встала на дыбы, ее подбросило вперед и вверх, крутануло... В следующий миг потерявший управление коптер врезался в дерево. Полетели в разные стороны обломки лопастей, легкую, практически не имеющую силового каркаса стеклянную кабину смяло, и объятая пламенем машина рухнула на землю. Как она не взорвалась мгновенно, было неясно, как неясным осталось, почему не сработала система пожароту­шения, но все это были уже мелочи.
Спичек, наверное, поставил рекорд по бегу, оказавшись у разбитого коптера прежде, чем взорвались баки. Жар обжигал еще в нескольких метрах, но Рик все же бросился вперед и, не обращая внимания на трещащие в огне волосы, добрался до кабины. Обжигая руки, одним рывком выломал колпак и, как морковку из грядки, выдернул пилота и бросился прочь. Отбежал на несколько метров и покатился по земле, сбивая с него и с себя пламя. Потом раздался взрыв, и дальше он уже ничего не помнил.
Придя в себя, Спичек обнаружил, что находится в госпитале, причем не том, который полагался заключенным, а в госпитале административном, намного более комфортном и лучше оснащенном. А потом начались чудеса. Для начала его посетил врач, поинтересовавшийся не только самочувствием, но и тем, какое меню хотел бы Спичек на период выздоровления, а также предупредивший, что операция по сведению шрамов с лица будет только после полной регенерации ожогов. Потом заявился сам начальник колонии -просто поговорить, уточнить пожелания. Потом... В общем, причину лого Спичек узнал только к вечеру - и несколько прибалдел.
Как оказалось, то, что он совершил, то есть спасение гражданина Империи с риском для жизни и здоровья, было делом ни много ни мало награждаемым. Причем награждаемым всерьез. Это, правда, имперцы, во избежание эксцессов, не афишировали, но соблюдали правило всегда и неукоснительно.
В общем, Рик с удивлением узнал, что, во-первых, он уже не заключенный. То есть вообще - срок ему скостили полностью, и судимость тоже сняли. Однако это были еще мелочи, поскольку к этому прилагалось имперское гражданство. Не полное, конечно, а второго класса, как для эмигранта, но, в отличие от тех же эмигрантов, сразу, без всяких испытательных сроков. А имперское гражданство, пусть даже и немного урезанное (разве что нельзя избирать и избираться в органы самоуправления), - это о-го-го! Полный доступ к бесплатному образованию, бесплатной медицине, нормальной зарплате... В общем, выйдя из госпиталя. Спичек в колонию уже не вернулся, хотя и улетать не захотел. А зачем, спрашивается? В лагерной администрации людей вечная нехватка, зарплата тут большая даже по имперским меркам, местные условия он знал хорошо. В Конфедерацию возвращаться? А что он там будет делать? На складе грузчиком работать или с голоду подыхать? Имперское гражданство автоматически закрывало Спичеку путь в армию, да и в других областях имперцев там не жаловали. А ведь ему еще сестер и племянниц поднимать. К тому же бабушка постоянно на суставы жаловалась...
Кстати, он с удивлением узнал, что у имперцев человек с судимостью не считался парией. Это в Конфедерации очень многие двери перед ним закрылись бы навсегда, здесь же отношение к отсидевшим было ровным. Совершил проступок, отсидел - значит, искупил. Все, наказание закончено. Никаких тебе ограничений, кроме разве что периодических дополнительных проверок. Очень жестких, но именно проверок. Как ему рассказали, один широко известный в узких кругах и невероятно засекреченный конструктор, осужденный на десять лет за нецелевое использование, сиречь растрату, выделенных на разработку чего-то очень важного средств, выйдя из заключения, буквально через полгода был назначен генеральным конструктором какого-то очень серьезного КБ. А еще через год за особые заслуги удостоен государственной премии. И случаи, подобные этому, были неоднократными, хотя и достаточно редкими. А вот помельче - сплошь и рядом, вон Спичек и сам живой пример.