Лик Ветра. Том 3 (СИ)

В тот самый момент, когда корявый коготь уже должен был пройти сквозь иллюзию, эльфийка ловко вскочила на ноги и ударила чудовище по покрытой перьями спине. Разъяренная полуптица обернулась и заразным свистом, направленным в сторону обидчицы, заставила ту опускаться на колени и рыдать. Я закрыл уши. Хоть странная магия и пыталась схватить меня за слух, я держался. Иллюзия вашего покорного слуги изображала эмоции изнемогающей полубогини, чтобы соловей-разбойник не заподозрил не ладного.
Монстр перестал свистеть, схватил обессиленное прекрасное тело Дианны, взял подмышку, подошел к столу и бросил ее на него.
Сейчас будет резать, подумал я. Отрезать кусочки от тела охотницы и бросать их в кипящую в котелке воду, заправляя все это пряностями и овощами. Однако, быстро сообразив, что монстр вряд ли пользуется инструментами, я перевел дыхание и пообещал себе не предпринимать никаких действий, пока полубогине не будет грозить настоящая опасность.
Не знаю какое чувство заставило меня бросить взгляд в сторону окна, на карнизе которого расхаживал ворон и клевал щедро разбросанные своим повелителем крупицы зерна.
– Заклюет! – шепотом пробубнил я себе по нос.
Если не предпринять ничего сейчас, то своим острым клювом, соловей-разбойник заклюет мою спутницу, а следующим непременно окажусь я.
Моя иллюзия тотчас подскочила на ноги и привлекла к себе внимание чудовища, глаза которого по-птичьему смотрели в разные стороны. Монстр завизжал на чудесно сотворенный мною образ, но мой двойник, в отличие от меня, должен был быть смелым, храбрым и готовым умереть. Ронар Инстад, на которого я украдкой все это время смотрел из-за печи, сорвался с места и выбежал в открытую дверь. Соловей-разбойник направил в его сторону свист, а через несколько мгновений, предварительно удостоверившись в том, что эльфийка лежит без сознания, выбежал следом за иллюзией.
Я вышел из укрытия и снял с крючка колчан Дианны, набитый стрелами. Вынул одну, попытался согнуть, чтобы удостовериться, что она не сломается в самый ответственный момент. Потом дотронулся до железного наконечника – из пальца засочилась кровь, острие было острее осиного жала. Пора. Пойти за чудовищем, застать его врасплох и пронзить нутро врага насквозь. Подумать было легче, чем, возможно, смотреть как чудовище бьется в предсмертной агонии.
Я медленно ступал в сторону открытой двери, зная, что иллюзия моего собственного облика уже исчезла и возможно прямо сейчас соловей метается по лесу и без единого шанса на успех пытается ее настигнуть.
На удивление, после того как я вышел в открытую дверь, то попал в сени. Там стояло несколько самодельных детских кроваток.
– Вот же чудище проклятое! – злобно прорычал я себе под нос. – Эта тварь еще и детей похищает!
Я заглянул в одну из кроваток. В ней неподвижно лежал младенец, укутанный в покрывало. Я отодвинул кусок ткани с личика и мое лицо застыло в ужасе. Тот же монстр, только еще совсем юный и безобидный смотрел на меня своими птичьими глазами и водил крохотным птичьим клювом.
В этот момент дверь, теперь уже с улицы, со скрипом отворилась, а на пороге появился соловей-разбойник. Он не успел понять, что происходит, как стрела вылетела у меня из-за плеча и вонзилась в его пернатую грудь.
– Нет! – Вскричал я и подбежал к чудовищу.
Соловей насвистывал печальную мелодию, а его глаза были уже наполовину закрыты.
– Что ты делаешь?! – выбежала Дианна, закидывая лук за спину.
– Мы не поняли! – взревел я, а из моих глаз потекли слезы. – Что мы наделали!
– Я не понимаю, о чем ты, циркач. Чем вызвано чувство сострадания к тому, кто когда-то чуть не убил полубогиню, в которую ты так свято веришь?
– Он безобиден.
– Что?
– Не он та тварь, которая всех в Серковье перемучила!
Эльфийка смотрела на меня настолько недоумевающим взглядом, что в какой-то момент я начал сомневаться в ее божественных и умственных способностях.
– Погляди сюда, – я показал крохотного получеловека-полуптицу, лежащего в кроватке. – Этот не убил нас до сих пор, хотя мог запросто это сделать. Скорее всего он отпрыск настоящего чудовища, такой же как этот птенец, продолжающий род того, которого ты без разбора лишила жизни.
 
– Но ведь он…
– Что? Защищал свое потомство от чужаков? Не убил тебя своим свистом, хотя запросто мог сделать это? О, Дианна! Ты оставила бедное дитя сиротой! – я понимал, что сетовать не самое лучшее время, но не мог ничего поделать.
Лучница медленно опустилась на нечто, похожее на табурет.
– Бурлящая бездна… – полубогиня спрятала свое лицо в ладонях, а через некоторое время воспряла духом, словно птица феникс после смерти. – В таком случае, настоящее чудовище еще живее всех живых! Мы должны покончить с ним, пока он не спрятался, почувствовав опасность.
– А как же малютка? – я не намеревался двигаться с места, пока беззащитное существо не будет знать своего будущего.
– Мы используем его как приманку.
– Что? – не поверил я своим ушам.
– Дай мла…монстра сюда.
Я был настолько обескуражен, что даже не смог помешать эльфийке взять его из кровати.
Дианна вышла наружу. Она даже не сбавляла шаг, слыша мои мольбы за спиной, оставить дитя в покое. Наконец она повернулась ко мне, закрыла рот и шипя, словно змея, произнесла:
– Замолчи, циркач! Или, клянусь, следующее слово, которое ты скажешь, окажется последним в твоей жизни!
Истину говорю вам, настоящее адское пламя проснулось в ее глубоких глазницах в тот момент. Как я не желал защитить бедное создание или уйти прочь, чтобы не принимать участия в том, в чем мне в итоге пришлось участвовать, страх все же завладел мной и заставил повиноваться той, в которую я непременно верю, но отныне не почитаю.
Мы зашли глубоко в лес и Дианна, обнажив младенца, положила его на один пень, а сама спряталась в кустах и принялась наблюдать. Дитя того, кого мы беспощадно убили, долгое время бесшумно ворочалось на щепках, которые впивались в нежное тело младенца и спустя некоторое время принялось реветь. Но ревело оно не так, как принято это делать у человеческих, эльфийских или даже гномьих детей, а свитом. Соловьиным трагичным пением, зовом о помощи. Мое сердце разрывалось от этой песни. Но я ничего не мог поделать. Клянусь, я желал всем сердцем. Но если бы я сделал хотя бы шаг, Дианна убила бы меня на месте.
Наступила глубокая ночь. Мольбы малыша о помощи усиливались. И вот в свете полной луны на опушку вышло чудовище. Оно было точь-в-точь похоже на того, которого мы лишили жизни днем, разве что перья, цвета воронового крыла, вместо лазурных. Чудовище мелодично засвистело отчего малыш притих. Эльфийка натянула тетиву. Острый наконечник смотрел в чёрную пернатую спину. Шелест листьев. Соловей-разбойник обернулся, но увидел лишь, как коварный снаряд впивается в его грудь.
Истошный визг пробудил остальных птиц в лесу и все они в один миг оказались в небе и принялись кружить вокруг места, где погибал их вожак.
Дианна первая подбежала к умирающему. Я, постоянно озираясь, плелся следом. Еще одна стрела впилась в голову монстру. Он перестал мучиться. Быть может она все-таки полубогиня, раз помогла чудовищу избежать мучений?
– Уходим, – сказала она, как только отрезала голову получеловеку и запихнула в мешок.
– А как же младенец? – ошарашенный ее малодушием, спросил я.
Охотница не стала тратить время на объяснения. Она развернулась и выпустила в бедное дитя еще одну стрелу. Мое сердце замерло.
– Проблема решена, циркач. Ты идешь со мной?
Я покачал головой.
– Пойми. Монстры — это паразиты на теле Неймерии, – сказала она. – Они пугают народ, убивают, уродуют и все это только ради того, чтобы утолить собственную жажду. Крови. Насилия. Неважно. Рано или поздно они достигнут таких масштабов, что бороться с ними будет просто невозможно. В итоге мы с тобой будем теми, на кого станут охотиться они, считая нас Злом. Ты хочешь этого? Молчишь. Значит нет. И я тоже. Хочешь знать насколько сложно мне было убить первого детеныша монстра, которого я встретила? Также, как и тебе сейчас. Я терзала себя изнутри, пыталась найти хоть малейшее оправдание тому поступку, который должна была совершить. И знаешь что? Тогда у меня не получилась. Я решила, что просто должна сделать это. И лишь потом, спустя долгие годы смогла найти ответ.