Убить до заката
Я медленно побрела к своей машине.
При входе в каменоломню была натянута длинная красная лента, привязанная к двум переносным опорам. Я уже пролезла под ней, когда ко мне поспешил полицейский в форме, чтобы меня остановить. Я успела заговорить первой:
— Пожалуйста, сообщите старшему инспектору Чарлзу, что здесь миссис Шеклтон.
Он с удовольствием приказал бы мне вернуться по ту сторону ленты, но ограничился официальным:
— Пожалуйста, подождите здесь, мадам.
Над каменоломней висела зловещая тишина. Навес каменщика огородили — поздновато, на мой взгляд. Я напрягала зрение, желая разглядеть, лежат ли все еще кучей обломки солнечных часов, но ничего не увидела из-за рельефа почвы.
За хибаркой бригадира констебль подошел к двум мужчинам, стоявшим ко мне спиной. Я узнала непринужденную осанку Маркуса и его широкие плечи. Он повернулся ко мне и приветственно поднял руку. Когда он направился ко мне, я заметила, что другой мужчина держит на поводке бладхаунда.
Маркус подошел ближе, ища глазами мой взгляд, пытаясь говорить без слов. Хотел ли он выразить сочувствие?
Он взял меня за руку и держал ее с потрясающей нежностью.
— Кейт. Спасибо, что приехала. Надо было послать за тобой машину. Ты хорошо себя чувствуешь?
— Маркус, что происходит?
Как будто и так не ясно, как будто я не знала.
— Я объясню. — Он за руку повел меня к домику бригадира. — Внутри будет теплее. Я отправлю кого-нибудь с тобой на станцию, чтобы ты выпила чаю.
— Нет, Маркус. Я хочу видеть. Я хочу видеть, что вы делаете.
Он колебался.
— Мы только приступаем. Это заняло больше времени, чем я думал, потому что пришлось ждать, пока привезут мистера Макснаута. Проводник повел его на прогулку на пустошь, и мы не сразу нашли их там.
— Мистера Мак кого?
— Макснаут — бладхаунд номер один, а Макманус — его проводник.
Я проследила за его взглядом. Мужчина, с которым минуту назад стоял Маркус, показывал что-то собаке. Это была кепка Этана, та, которую Гарриет нашла под лавкой под навесом у каменщиков и которую давала понюхать овчарке, пытаясь заставить ее взять след. Гарриет правильно сообразила, когда приспособила Билли для слежки, но только взяла неподходящую собаку и не туда с ней пошла.
Бладхаунд завилял хвостом. Уткнувшись носом в землю, пес быстро побежал к навесу, проводник следовал за ним, держа ищейку на длинном поводке.
Из домика бригадира вышли две фигуры, наблюдая.
Маркус глянул на них.
— Мы отправили рабочих каменоломни домой, всех, кроме бригадира и его сына.
— Джосайи Тернбулла и Рэймонда.
— Ты с ними познакомилась? — Удивления в его голосе я не услышала.
— В понедельник. — Сейчас был неподходящий момент, чтобы говорить о неприязни между Тернбуллом и Этаном Армстронгом или о том, что к Рэймонду перейдут дом Этана и его работа. Возможно, Маркус это уже выяснил. — У них есть свой интерес в этом деле, — только и сказала я.
Мы наблюдали за собакой. Она добежала до навеса каменщика.
— Да, — сказал Маркус, неправильно истолковав мое замечание об интересе Тернбуллов. — Тот, что постарше, ужасно расстроен ситуацией. Они с Этаном были противниками в том, что касается политики, но уважали друг друга. Нам может понадобиться его помощь, если мистер Макснаут найдет что-нибудь заслуживающее внимания.
Кого-нибудь, подразумевал он, а не что-нибудь. Тело Этана Армстронга, имел он в виду.
Тернбулл выглядел гораздо более подавленным, чем при нашей с ним последней встрече. Он сделал вид, что не замечает меня, и смотрел на карьер. Рэймонд стоял рядом с отцом. Он поздоровался со мной с присущей йоркширцам сдержанностью — больше чем опущенные веки, если ты достаточно близко, чтобы это заметить, но меньше чем полный кивок. Я кивнула в ответ.
Пес не побежал, как я ожидала, к пруду, но повел проводника в глубь каменоломни, за поворот, и скрылся из виду.
Все молчали — и Маркус, и я, и Тернбуллы, и констебль на карауле, и сержант Шарп, который откуда-то появился и держался на почтительном, в несколько шагов, расстоянии от Маркуса.
Воздух был неподвижен. В небе пронеслось легкое кучерявое облачко, словно хотело оказаться как можно дальше от этой меланхоличной сцены. Наступила звенящая тишина.
Прошла, казалось, вечность, когда показался проводник собаки. Он поднял руки над головой и трижды скрестил их. Маркус взял меня за руку и тихонько сжал. Сделал знак полицейскому фотографу, появившемуся в дверях бригадирской хибары. Мистер Тернбулл откашлялся и сплюнул дугой. Фотограф глубоко затянулся напоследок сигаретой, бросил окурок и раздавил его каблуком.
Я тяжело дышала. Мне не хватало воздуха. Я стояла совсем неподвижно, дыша ртом, как только что пойманная рыба.
Маркус дал сигнал Тернбуллам и фотографу. Мистер Тернбулл прошагал мимо меня, за ним катил тачку Рэймонд. В тачке лежали кирки и лопаты. Рэймонд повернулся ко мне:
— Мы осторожно поднимем камни, инструменты просто на всякий случай.
Переговорив с проводником собаки, Маркс вернулся ко мне.
— Что такое?
— В дальнем конце обвалились камни. Я не велел ничего трогать, пока не подойду. Сначала поработает фотограф.
— Я хочу видеть.
— Нет, Кейт. Это не для твоих глаз.
— Если бы Мэри Джейн не пришла ко мне, никто не искал бы Этана Армстронга. — Я невольно повернулась к сержанту Шарпу, который робко топтался, дожидаясь указаний. — Маркус, зачем ты за мной послал, если я не буду в этом участвовать?
— Потому, Кейт, что я имею основания полагать — Мэри Джейн придется ответить на несколько неудобных вопросов, и я хочу, чтобы ты была рядом с ней, когда я их задам. Ты знаешь ее лучше меня. Ты поймешь, правду ли она говорит. И я хочу, чтобы ты знала: я обращаюсь с ней вежливо и беспристрастно.
Смотрел он не на меня, а на пыль на своих туфлях. Ты хочешь, чтобы я знала, что ты обращаешься с ней вежливо и беспристрастно, потому что, если я подумаю, что это не так, я всегда буду это тебе припоминать. Что ж, да, в этом ты прав.
— Если я здесь ради Мэри Джейн, тогда позволь мне увидеть то, что нашел Макснаут. Этан Армстронг был моим зятем. Мэри Джейн захочет узнать правду. И пожалуйста, не считай, что ты должен меня оберегать. Ты же знаешь, что во время войны я была во Франции. В этой каменоломне не может быть ничего хуже того, что я видела там. Ужас сидит в воображении и дожидается.
Маркус кивнул:
— Очень хорошо. — Он позвал сержанта: — Шарп, проследите, чтобы приготовили носилки, и приведите врача, как только он приедет.
Сержант козырнул и пошел ко входу в каменоломню.
Я догнала Маркуса, который шел по пыльной дорожке, ведущей мимо камнедробилок в дальний конец карьера, где стояли проводник и Макснаут. Волоча уши по земле, ищейка обнюхивала камни. Маркус перекинулся несколькими словами с проводником, и я услышала, как Макманус сказал:
— Мак никогда еще не ошибался.
— Вы искали здесь в субботу вечером? — обратился к мистеру Тернбуллу Маркус.
На шее Тернбулла был повязан красный платок. Бригадир коснулся его пальцами, словно узел был слишком тугой и грозил задушить его.
— Да, сэр. Мы с фонарями обошли всю каменоломню после того, что сказала девчонка Этана. Его и следа не было.
— А этот обвал был точно такой же в субботу, как и сейчас?
— Нет. Упало еще несколько камней, сэр, но не так чтоб очень много.
— Вы сделали снимки? — спросил Маркус у фотографа.
— Сделал, сэр.
Это был сообразительный на вид молодой парень со светлыми усами. Он бережно держал зеркальную камеру «Торнтон-Пикард». Маркус повернулся к Тернбуллам:
— Тогда приступайте, ребята. С осторожностью.
Отец и сын принялись отодвигать камни. Они откатили большой камень, отодвинули его в сторону. Пес и его проводник пошли прочь от этого места, в больших карих глазах бладхаунда застыло сожаление.
— Простите, мистер Макманус.
Проводник остановился.