Коллекционер душ. Книга 5 (СИ)
— Бред! — я схватился за голову.
— Иди скорее на собрание! Может еще не опоздал.
Я закинул рюкзак на плечо и поспешил к актовому залу. Изнутри уже доносился голос Мирославы Игоревны. Детей же слышно не было. Словно там вообще, кроме завуча никого нет.
Я постучал в дверь и тут же открыл ее.
— Мирослава Игоревна, здравствуйте! Можно?
Женщина в строгой юбке и очках кивнула. Я зашел внутрь, но меня оставил суровый голос.
— Нельзя!
Я нашел глазами источник звука. Беременная женщина лет сорока сидела на первом ряду среди других учителей и смотрела на меня суровым взглядом.
Повисла неловкая пауза. Для многих второсменщиков я звезда. Завуч тоже в курсе всех моих заслуг. Возможно, новости о том, что я спас Глобуса уже тоже видели многие из присутствующих. Но похоже этой тете плевать.
— Мне уйти? — я указал в сторону выхода.
— Стоять! — гаркнула она и с трудом поднялась с места.
Взошла на сцену. Мирослава Игоревна отступила от трибуны, и теперь новенькая тетя наваливалась на нее.
— Ученики! Одаренные! — начала она. — Эта школа до сегодняшнего дня по всем показателям была одной из самых худших в городе. Успеваемость, дисциплина, качество обучения. Все это оставляет желать лучшего. А кульминацией этого всего стала смерть ученика, который сбросился с крыши. Вот результат управления вашего прошлого директора. Но с сегодняшнего дня все поменяется. Потому что я новый директор вашей школы.
Для многих эта новость оказалась неожиданной. Но большинству все равно, поэтому они не издали ни звука.
— Меня зовут Валентина Рудольфовна. И я сделаю так, чтобы на выпускных экзаменах вы не позорили школу, а становились ее гордостью!
Она сделал паузу, кажется, ожидая аплодисментов, но никто не хлопал.
— А начнем мы с дисциплины, — тетка взглянула на меня. — Со всеми, кто нарушит правила будет тоже самое. Какими бы героями вы не были. Поднимись! — приказала она.
Не послушаться значит вылететь из школы для одаренных в первый ее рабочий день. С такими последствиями бороться будет трудно. Посмотрим, что она хочет предложить.
Я поднялся на сцену и махнул Клаус. Та растеряно отвела глаза, видимо, переживая за меня.
— Извинись перед всеми за опоздание, — приказала директриса.
Я осмотрел учеников. Все с интересом глядели на меня. Один Кипяток прикусывал губу от злости.
Был бы я сопляком на самом деле, то сейчас бы заупрямился. А извиниться за то, в чем виноват на самом деле, вовсе не сложно.
— Приношу свои извинения, — сказал я. — Мне действительно жаль, что я прервал, в первую очередь вас, Мирослава Игоревна.
Я взглянул на завуча. Та с пониманием кивнула.
— Каждое опоздание! — рявкнула Валентина Рудольфовна. — Будет строго караться. Одним извинением вы больше не отделаетесь!
Я насупился и посмотрел на директрису.
Глава 22. Театр оперы и балета
В актовом зале висела полнейшая тишина. Женщина, которой пристало бы сидеть дома, вязать пинетки для младенца и подготавливаться к родам, сейчас затеяла что-то нездоровое. И каждый присутствующий в зале, включая завуча, с нетерпением ждал, что же такое я еще должен сделать, чтобы меня простили за опоздание.
— Каждый нарушивший хоть одно правило, — наконец разбила тишину Валентина Рудольфовна. — Отстраняется от занятий в этот день!
Никто не проронил ни слова.
— Сразу после собрания Ракицкий пойдет домой и подумает над тем, хочет ли, чтобы его перевели в среднюю школу? Несколько таких пропусков и средний балл, необходимый для продолжения учебы в лицее, будет не наверстать. Кто знает, что бывает с теми одаренными, которые проваливают вступительные экзамены?
Все молчали. А вот Маша — одна из близняшек из моего класса, — руку подняла. Директриса кивнула.
— Одаренных, серьезно нарушивших правила отправляют на Казачью Заставу. Аристократов, не состоящих в клане и не перешедших в среднюю школу, лишают статуса. Тех, кто является членами городских кланов переводят на домашнее обучение с возможностью подготовиться к вступительным экзаменам. Если он проваливает их, то ученика принудительно исключают из клана. А дальше мы возвращаемся к первому и второму варианту.
— Именно! — директриса бросила на меня короткий взгляд и продолжила вещать. — Если вы имеете титул аристократа — вас его лишат. Ступив на эту скользкую дорожку, рано или поздно, вы окажетесь в местах отдаленных. Так кто из вас хочет лишиться будущего?
Все молчали. Я тоже не выступал.
— Вот и славно. Сегодня Ракицкий приблизился на шаг к тому, чтобы потерять все, — она откашлялась. — Но раз уж мы заговорили о нарушении правил, будет правильно, если я оглашу дополнение к действующему своду.
Валентина Рудольфовна подошла к завучу и с пианино, стоящего позади той, взяла брошюру с правилами школы. Такую же я когда-то получил от Глеба Ростиславовича.
— Все, что написано здесь продолжает действовать, — сказала она и потрясла буклет в руке. — Но добавляются новые правила. Первое! Все ученики с завтрашнего дня обязаны посещать школу только в установленной регламентом форме. Девочки одеваются в черные юбки, мальчики в черные брюки. Рубашки. Аристократы ходят в белых рубашках, бастарды — в черных. Кто придет не в форме, до занятий не допускается. Оправдания не принимаются. Вам лучше сразу отказаться от учебы, чтобы не тратить время преподавателей. Отныне мы одеваемся по регламенту московских школ. Второе!
Новых правил оказалось множество. Наша школа из лицея превращалась в настоящий концлагерь. Нельзя опаздывать, нельзя ходить в обычной одежде, нельзя оставлять в тарелке еду. Какие-то нововведения казались настолько абсурдными, что у меня в голове не укладывалось, как можно вообще пытаться все это реализовать. Но одно я понял точно. Теперь все школьники с ностальгией будут вспоминать времена, когда директором был Глеб Ростиславович.
— Драки, порча школьного имущества и остальное, также послужит причиной для исключения вас из школы. Одна девочка из первой смены сегодня уже стала хорошим примером для остальных. Она любит рисовать на стенах, и я предоставила ей возможность нарисовать на самой большой стене в Империи. И ей хорошо и в школе теперь будет порядок.
— Фрося? — обронил я шепотом, понимая, что со своим спесивым характером и баллончиком для граффити она одна из главных кандидатур на исключение.
Меня никто не расслышал.
Собрание продолжалось весь первый урок, а после мы с Клаус и Яблоньским встретились в столовой.
— Ну и стерва эта новая директриса, — Яблоньский давился щами, которые сегодня обязательно нужно съесть.
— Жизнь никогда не будет прежней, — поддакнула Клаус. — Ракицкий, что с тобой? Ты из-за того, что тебя до занятий не допустили так расстроился?
— У-у, — я отрицательно покачал головой. — Как думаете, она реально хочет лишить герба девочку, которая рисовала граффити в школе?
— Если она аристо, то реально, — Яблоньский запихнул в рот очередную ложку. — А если нет, то поедет сам знаешь куда.
— Какой-то беспредел, — я схватился за голову.
— Почему? — Клаус заговорила как будто с ноткой ревности. — Порча имущества школы — это серьезный проступок. Но, конечно, не настолько, чтобы сразу отправлять на север.
— Ей нужен был козел отпущения, — добавил аристократ. — Точнее, коза. Чтобы остальные боялись.
— Да я не про это, — перебил я одноклассников. — Фрося хамелеон. Как этой стерве удалось поймать ее?
— Для одаренной с ее родовой способностью это не сложно, — подметила Клаус.
— Что за способность? — встрепенулся я.
— Нейтрализатор.
— Нейтрализатор?
— Она может полностью высасывать Силу из одаренного, — пояснила Клаус.
— При этом ей даже необязательно активировать дар, — добавил Яблоньский, выпив остатки супа прямо из тарелки. — Она просто находится рядом, и ты-дыщ! Ты уже не можешь применять магию. Наверное, твоя подружка так и попалась.