Истории замка Айюэбао

Сколько раз он заглядывал в карту, уже не счесть. Он пометил все деревни и посёлки, которые лежали на его пути, — их получилось восемнадцать. Ему предстояло миновать все эти места и идти бесконечно долго. Было бы здорово доехать, но ему было жалко денег, и он решил проехать на повозке лишь часть пути. Один раз он даже проехался на тракторе, за рулём которого сидела женщина в синей спецодежде — она и пригласила его сесть в кузов. На полпути она купила кое-что из еды и, вернувшись, предложила:
— Садись в кабину, там сзади трясёт.
Он впервые оказался в таком удивительном месте, как кабина трактора, и был несколько скован. Женщина болтала с ним всю дорогу. Он рассказал ей, что направляется в Циндао к родственнику.
— Я могу тебя подвезти сорок ли, но всё равно до Циндао будет ещё далеко.
— Сколько?
— Ещё двести ли.
Время от времени она взглядывала на него искоса и расспрашивала:
— Сколько тебе лет?
— Семнадцать… А, нет, девятнадцать.
Он и сам не знал, зачем накинул себе ещё два года — может, для храбрости. Женщина улыбнулась:
— Почти мой ровесник.
Только теперь он внимательнее смог её рассмотреть и увидел, что она действительно примерно одного возраста с ним, круглолицая, с вздёрнутым носом и очень крупными руками. Одной рукой она сжимала руль, другой извлекла откуда-то яблоко и, откусив от него, отдала своему пассажиру. Тот покачал головой, но на душе у него потеплело. Девушка надавила на педаль газа, трактор взревел и рванул вперёд. Баоцэ восхитился тем, как она сумела приручить такую своенравную махину.
Наступали сумерки, сорок ли пути подошли к концу.
— Где ты остановишься на ночлег? — спросила она.
— Я… Я не знаю, — промямлил Баоцэ, словно не понял вопроса.
Девушка приветливо предложила:
— В нашей коммуне есть постоялый двор, недалеко от нас, отдохни там.
— Я…
Она отвернулась и, глядя прямо перед собой, проговорила:
— Здоровенный парень, а такой мямля. Скукотища!
И замолчала. Видневшаяся впереди деревня становилась всё ближе, юноше хотелось выпрыгнуть из кабины. Девушка остановила трактор у какого-то широкого двора и уставилась на юношу. Он не знал, как благодарить её. Спрыгнув вниз, он сказал:
— Ты очень хорошая.
После этого он, не оборачиваясь, зашагал вперёд; ему хотелось как можно скорее исчезнуть. Когда он уже собирался свернуть на узкую деревенскую тропку, трактор снова с шумом поравнялся с ним, и девушка за рулём, склонив голову, крикнула:
— Залезай! Я отвезу тебя в одно местечко, на сегодня моя смена закончена, у нас там есть свободные койки, как-нибудь уляжемся!
Больше ни о чём не думая, он сразу же залез в трактор.
Во дворе, где находилась стоянка тракторов, девушка отвела его в какую-то грязную комнатёнку и, указав на кровать, ушла. Становилось всё темнее. Юноша на ощупь достал из рюкзака таро и перекусил, а затем вышел, чтобы поискать воду, и столкнулся с водительницей трактора, утирающей губы. Словно только сейчас вспомнив о еде, она сказала:
— В столовой кое-что осталось, стой здесь, никуда не уходи.
Она пустилась бегом и вскоре вернулась, неся перед собой пиалу. В пиале оказались чёрный хлебец, маринованное яйцо и немного солёных овощей. Запах еды был настолько соблазнителен, что юноша не удержался, схватил угощение и принялся уплетать. Девушка наблюдала за ним с довольным видом. Когда он прикончил ужин, она принесла ему термос. Пока он пил, девушка сказала:
— Меня зовут Сяо Гоули, а тебя?
— Меня зовут Лю Сяосян, — скромно ответил он, — я из деревни Саньдаоган.
— Я тоже из деревни, потом поступила сюда, на станцию сельхозтехники.
Он хотел было похвастаться, что раньше работал на школьном заводе и разбирается в сельскохозяйственной технике, но вовремя одёрнул себя: «Идиот! Об этом ни в коем случае нельзя рассказывать…»
Наутро, когда он уходил, Сяо Гоули долго провожала его взглядом, а потом крикнула вслед:
— Давай я тебя ещё немного подвезу!
Его с громыханием нагнал трактор, и юноша влез в кабину. Девушка сунула ему в руки горячий батат.
 
— Всё равно я сегодня выходная, — сказала она, вертя баранку, — почему бы тебя не проводить? Я подвезу тебя на восток ещё двадцать ли, а уж дальше ты сам как-нибудь. Когда вернёшься домой, будешь вспоминать о нашей станции?
Ему осталось пройти ещё целых сто восемьдесят ли. Попрощавшись со своей провожатой, Баоцэ почувствовал, что никогда в жизни больше не встретит такого прекрасного человека, как Сяо Гоули. Он мысленно пообещал себе, что на обратном пути обязательно с ней повидается, а потом, когда у него появятся деньги, купит ей самый хороший подарок. Размышляя так, он спешно продолжал путь и за первый день проделал восемьдесят ли. «Учитель, я иду не останавливаясь, мне осталось всего сто ли, а на душе очень тревожно. Я не знаю, что говорить, когда встречусь с вашим отцом, и поверит ли он мне». Обращаясь к учителю, юноша чувствовал, как ноги его наливаются свинцом. Последние десять ли казались ему бесконечными, он то и дело останавливался, осматривался по сторонам, словно стараясь запомнить дорогу и запечатлеть в памяти окружающие дома и поля. Вдалеке он увидел горный хребет. А! И здесь тоже горы! По склонам были разбросаны дома. Значит, это и есть Циндао? Он приподнялся на цыпочки и посмотрел вдаль, предвкушая, как постучит в дверь, и бесконечно представляя себе, как встретится со стариком. Этот старик, угодивший в тюрьму, и сам оказался в беде, и сыну принёс несчастье.
Следуя по дороге, ведущей вверх по склону, юноша вышел на оживлённую улицу. Здесь людей было куда больше, чем в уездном центре, они сновали туда-сюда, а говор у них тоже напоминал птичье чириканье. Он попробовал говорить с ними на том птичьем наречии, которому сам недавно научился, и оказалось, что они друг друга понимают.
— Это Циндао?
— Ха! До Циндао ты ещё не дошёл, до него ещё день пути, несколько десятков ли на юго-восток!
Юноша остолбенел:
— Разве? Но по карте получается, что Циндао здесь.
— Хи-хи, только дураки карте верят! — бросил его собеседник и удалился.
Баоцэ беспомощно стоял посреди улицы и после долгого размышления принял решение: идти дальше и заночевать в какой-нибудь деревне на юго-востоке, а на рассвете двинуться к пункту назначения. Это будет волнующий день — день, который он часто видел во сне.
Самое неудобное на этом отрезке пути было то, что негде было даже сходить в туалет. Наконец в небольшом переулке возле какого-то магазина он заметил значок уборной и устремился туда. Туалет был хоть и грязный, но неплохой, он был разделён для удобства на отдельные кабинки с коричневыми дверцами. Он вошёл в одну из кабинок, но едва присел, как тут же подскочил от испуга: на дверце кривыми иероглифами были написаны страшные слова, при виде которых у него загудело в ушах! В ужасе он наспех натянул штаны и поднялся. Собравшись выйти, он как будто что-то вспомнил, протянул руку и потёр эти страшные слова. Кто-то снаружи резко толкнул дверцу, и в кабинку вошёл человек с метлой в руках; увидев Баоцэ, он издал вопль. Человек собрался схватить его, но юноша подхватил рюкзак и не оглядываясь помчался вглубь переулка. Сзади вопил осипший голос:
— Скорее, хватайте вон того парня! Атас! Хватайте его!
Прохожие в переулке испуганно шарахались в стороны, кто-то застывал как вкопанный, а затем бросался в погоню. Баоцэ слышал лишь свист ветра в ушах; ему казалось, он вот-вот взлетит. Он уже не различал звуки шагов и то и дело врезался во встречных прохожих. По раздававшимся сзади крикам он понял, что преследователей становилось всё больше.
Постепенно ему удалось оторваться от них на несколько десятков метров. На свою беду, не зная местности, он в конце концов забежал в тупик. Голоса и крики приближались, от страха юноша почти обезумел. Он судорожно искал, за что уцепиться, чтобы залезть наверх, но не нашёл. Он вспомнил о содержимом своего рюкзака: там были записная книжка в твёрдой обложке и книги. Вытряхнув их из сумки, он обернул их в мешок из-под солёных овощей и проворно спрятал в груде щебня. Съестное он положил обратно в рюкзак, спрятался за выступом стены и замер в ожидании: когда толпа приблизится, он неожиданно выскочит и пробьёт себе путь к бегству. Преследователи действительно стали протискиваться в тупик и не обратили внимания, куда он спрятался. В тот момент, когда они повернули головы, он, нагнувшись и опустив голову, пулей рванул в толпу. Он сбил двоих, остальные не успели отреагировать, а он уже прорвался и отбежал на десять с лишним метров. Выскочив из переулка, он сразу же повернул направо и, пробежав чуть больше десяти шагов, уже готов был смешаться с толпой, как вдруг на его пути выросли двое в жёлтой форме. Не успел он отреагировать, как один из этих двоих ловко скрутил ему руки, а другой подошёл и обхватил за пояс. Подавшись корпусом в сторону, юноша резко выпрямился; скрутивший ему руки ойкнул и ослабил хватку. Почти ничего не видя, беглец вырвался и стремительно влился в людской поток.