Истории замка Айюэбао

— Не ищи, расскажи своими словами. На каком этапе сейчас дело, только коротко.
Подтяжкин поднял голову и, тяжело дыша, ответил:
— Дело такое: с главами тех двух деревень вопрос решён, всё как по маслу. Они говорят, нельзя, чтобы это как-то отразилось на населении, но на самом деле больше переживают за собственную шкуру. Каждому жителю деревни выдадим материальную компенсацию, землю изымем, отныне это часть корпорации. Это как чистый лист бумаги: мы можем рисовать на нём что захотим. Как думаете?
Чуньюй Баоцэ слушал его, но мыслями был уже далеко; в ушах у него звучали рыбацкие запевки. Взгляд его был устремлён куда-то вдаль, будто он разглядел там залив с нескончаемыми песчаными берегами. Наконец Подтяжкин заметил, что начальник отвлёкся, и замолчал. Но тот сразу же повернулся к нему:
— Ну, а дальше? Продолжай!
— О, продолжаю. Так вот, может, мы первым делом подпишем все документы по этим двум деревням? Процедура сложная, так что можно заняться ею пораньше. Поддержка местных руководителей нам обеспечена, сейчас они действуют даже активнее, чем мы!
— Ясненько… — Чуньюй Баоцэ холодно усмехнулся. — Хм, ну ты подожди, не суетись. Наша стратегическая цель — Цзитаньцзяо, которой руководит У Шаюань. Не расколем этот крепкий орешек — остальные две деревни нам ни к чему.
Подтяжкина бросило в пот:
— Это… Это, конечно, так. Однако этот очкастый У много размышлял и задал нам кое-какие вопросы.
— Что за вопросы?
— К примеру, кому будет принадлежать право распоряжаться землёй после слияния деревень? За кем останется право выбора местожительства и рабочих мест для жителей? Такие права, сякие права, он меня своими вопросами в тупик загнал. Наверное, он не очень доволен тем, что Цзитаньцзяо потеряет статус лидера…
Словно оказавшись лицом к лицу с противником, Чуньюй Баоцэ, уперев руки в колени, переспросил:
— Кто там что потеряет?
Подтяжкин, прикрыв голову, ответил:
— Это как маленький земляной холм размывает паводком, раз — и нет его!
— Тогда я смою с лица земли этот маленький холм! — воскликнул Чуньюй Баоцэ, хлопнув себя по ляжкам.
— Но… но он твёрд, как скала!
Чуньюй Баоцэ захлебнулся воздухом:
— Это уже не моя забота! Всё зависит от тебя! Мой внук уж точно найдёт выход, я верю в него!
Больше Подтяжкин не произнёс ни слова и лишь про себя застонал. Он предчувствовал, что всё будет непросто, как настоящая боевая операция, полная невиданных прежде трудностей и опасностей. Да, вместе со своим кучерявым дедом он прошёл огонь, воду и медные трубы, но это не значит, что сейчас у него сложилось ясное представление о том, как решить задачу. Вспомнив глаза У Шаюаня за линзами очков, он содрогнулся от ужаса. «Мать его, — мысленно пробормотал он, — на каждую силу найдётся противосила, мне не управиться с этим прибрежным очкариком!» Однако он не собирался давать волю своему малодушию. Уперев руки в широкий кожаный ремень, он приосанился, как настоящий генерал:
— Хм, пожалуй, я всё устрою… Ай, едва мы всё уладили с золотыми рудниками, как произошло несчастье в угольных шахтах и на химзаводе. Мне надо спешить, кхе, кхе-кхе.
Чуньюй Баоцэ, больше не обращая на него внимания, вышел из джакузи, всей своей неуклюжей фигурой как бы говоря: «Я доверяю своему внуку!»
Всё это время Куколка ждала во внутренней комнате. Выйдя, она стала вытирать хозяина, бормоча себе под нос: «До чего ж любит поплескаться!»
Тщательно обсушив его с головы до ног, она облачила его в пижаму из мягкого шёлка и переобула из сланцев в пушистые тапочки в форме кошачьей головы. Чуньюй Баоцэ, лёжа на боку на диване, тяжело вздохнул:
— Стоило состариться, как обижать начали.
Всмотревшись в его лицо, Куколка не заметила ничего необычного.
— Вы ничуть не постарели. А когда вы действительно состаритесь, вас будут почитать, как настоящее божество.
— Тот, кого почитают, становится божеством, а кого не почитают, превращается в простого истукана… — Он пригубил чаю и застыл; судя по выражению лица, его мысли блуждали где-то далеко.
 
Она терпеливо ждала. Последовавший далее вопрос удивил её:
— Ты же окончила факультет искусств?
— Да, правильно, а что?
— А ты умеешь петь рыбацкие запевки?
Она улыбнулась, наморщив носик. Эта рожица умилила его, и он щёлкнул её пальцем по лбу:
— Ну ладно, я шучу. Но, возможно, когда-нибудь мы с тобой вместе встретимся с рыбаками, они отлично умеют их исполнять. Говорят, «горный властитель возвышается над пиратами», но на самом деле нам, людям гор, никогда не побороть жителей приморья. Они с детства едят свежую рыбу и дышат морским бризом, обладают живым и гибким разумом; с их диким и необузданным нравом обычный человек ни за что не справится… О, эти книги! — И он начал копаться в громоздившейся рядом с ним стопке книг, переворачивая их и читая названия. Все они были на тему рыболовства в открытом море и об океане, никакой связи ни с фольклором, ни с запевками. Их принёс секретарь Платина.
— По-моему, этот Платина — настоящий идиот! — Чуньюй Баоцэ отодвинул от себя книги.
Не понимая, что к чему, Куколка отнесла эту беспорядочную груду книг в сторонку, а вместо них поднесла поближе чай.
Букет цветов на столике источал соблазнительный аромат. Мысли этого человека, казалось, неслись так быстро и неуловимо, что их невозможно было разгадать. Как и раньше, она постеснялась расспрашивать. Хоть и окружённый всё время огромной толпой, он был очень одинок: его супруга и сын в другой стране, и ему, возможно, никогда не найти утешения. Уход его жены, Комиссара, особенно больно ударил по нему. Эта диковинная женщина казалась Куколке совершенно загадочной; ни в характере, ни во внешности между ними не было ни капельки общего. Она никак не могла вообразить себе женщину с почерневшими зубами и в сапогах с высокими голенищами, не могла представить, каким образом в Комиссаре зародилась привязанность к председателю. Возможно, эти тайны скоро будут раскрыты в какой-нибудь длинной истории, нужно только набраться терпения. Те годы, когда происходили события, уже недосягаемы, но действующие лица прямо перед ней.
4
Итак, у юного Баоцэ были книги и скрипка — для тех лет прямо-таки роскошный набор. Наверное, поэтому они были хрупки, как стеклянный сосуд. Листая страницы, Куколка ощущала тревогу, и вот грянула беда: в Циндао в тюрьму попал отец Ли Иня… Ли Инь сразу же потерял свою директорскую должность, уволился из школы и поступил на школьную фабрику. Чуть ранее Баоцэ, у которого не было возможности перейти в класс школы следующей ступени, благодаря протекции учителя тоже получил возможность остаться на фабрике. Теперь они могли ещё больше времени проводить вместе. Они продолжили работу над своим драгоценным журналом. Кто бы мог подумать, что из-за этого возникнет ещё больше бед: на журнал донесли, Ли Иня отстранили, а Баоцэ угодил в руки Цяньцзы… Тяжелее всего Куколке далось чтение дальнейших воспоминаний: о последовавшей за этим кровавой ночи, о комнате с мельничным жёрновом.
Баоцэ заперли в заброшенной мельнице на окраине деревни и привязали к жёрнову.
Этот огромный жёрнов занимал две трети помещения, а в дальнем тёмном углу восседал Цяньцзы. Один из его людей, подняв фонарь, сообщил:
— Этот мальчишка упрям, как осёл!
Цяньцзы приблизил лицо к плечу Баоцэ, тот повернул голову и получил затрещину. Из носа полилась кровь. Цяньцзы ткнул острыми, как шила, пальцами ему в рёбра, а затем, схватив его за волосы, несколько раз саданул головой о жёрнов.
— Бей его, бей до смерти, пока не заскулит от боли!
— Нам здесь даже за убийство ничего не будет, нас тут главными назначили!
Затрещины и удары сыпались без остановки, воздух наполнился запахом крови.
— Мать его, умер что ли? Точно умер? — Один из молодчиков остановился и протянул руку к носу Баоцэ, проверяя дыхание.