Спаси меня от себя (СИ)
Модная постройка с пультом охраны на въезде, но меня все тут знают, еще бы — так часто бывать. Мне можно даже не открывать рот, чтобы уточнять, к кому именно я иду. Плавно заезжаю в знакомый кармашек возле огромного сада и паркуюсь. Выдыхаю. Соберись, Андрей.
И только когда останавливаюсь у знакомой бронированной двери, шок достигает окончательно. Как будто топором отрубили руку, а я иду весь окровавленный, заливая белый пол своей жидкостью. Нет. Нет, нет, нет. Сука. 25 квартира. Флешбек откидывает меня на год назад
— Нужны деньги, Андрей, много. Сможешь помочь? Я тут влип не по-детски, а папке лучше не знать, — раскромсанное лицо словно его приласкала Росомаха забавлял меня тогда. Я рассмеялся, заливисто так.
— Обрюхатил кого, что ли? Ну и боевой раскрас.
— Да, можно и так сказать, — глаза забегали, но оставались холодными. Уверенными. В своей несокрушимости.
— Конечно, дам. Вернешь, когда сможешь.
И он вернул с процентами. С процентами. Тварь, как я мог так облажаться, как?!
Звонок, стук, но мне уже и не надо даже этого, дверь распахивается и с порога вламываю твари прямо по роже.
А дальше меня не остановить. Не может быть, нет, нет! Вот, для чего тебе нужны были деньги. И как так, что я не знал, какая у тебя фамилия. Невнимательный чурбан. Сука!
Не лицо, а месиво, адреналин в крови зашкаливает, и только спустя пару минут до меня доходит, что кто-то цепляется в шею и пытается оторвать меня от него. Я словно на своем личном поле битвы, и кажется, прямо сейчас представляю, что бью самого себя. За непрошибаемую глупость, за абсолютный пофигизм ко всему. За то, что я в принципе живу. И за то, что ко всему причастен.
— Придурок, ты убьешь его! — противный писклявый голос Леры режет без ножа. Связался на свою голову, помог непутевому брату подружки, помог нахуй! Своими руками отмазал недонасильника Еси.
Может я и хочу его убить, а заодно и себя. Быть причастным к такому стоит того, чтобы разорвать себе глотку самостоятельно тупым ножом.
Глава 22
ЕСЕНИЯ
Гомон наполненных студентами коридоров не погружает меня в рабочую атмосферу, потому что все мысли так или иначе витают где-то очень высоко и далеко. Каждый раз ловлю себя на мысли, что в конечном итоге смогу сорваться, не выдержав напора.
Я же просто дышу им и боюсь своих чувств. Это совсем не то, что было до, здесь меня просто поглощает, накрывает с головой. Чем может закончиться подобное? Или величайшей любовью, или такой же по соразмерности болью.
Страх быть обманутой никуда не ушел, я подсознательно спрашиваю себя, а зачем я ему? Секса у нас нет. Мы встречаемся как подростки, да, пусть он и зажимает меня в каждом углу, но для здорового мужчины это все не то.
А если у него есть для этого другая? Закрываю глаза от отвращения. Нет. Нет. Нет.
Горю в огне всякий раз, когда рука невольно касается его тела, когда просто обнимаю при встрече или целую на прощание. А уж когда он сам слетает с катушек, тело плавится и поддается только навстречу. Но есть и свой оглушающий шлепок по лицу. Или оплеуха, чтобы сильно не радовалась, чтобы не летала высоко.
Не знаю, смогу ли переступить эту черту. Я боюсь себя, ситуации в целом или последствий. Не знаю, как это даже выразить. Страх холодными щупальцами сковывает тело, стоит мне только подумать, но в его руках я не думаю, забываюсь. И кажется мне, если бы он однажды не остановился, я бы не оттолкнула, просто увязла бы по уши в нем и дело с концом. А дальше…дальше было бы потом уже.
На все мои неуверенные мысли относительно себя приходит вполне логичный ответ — он тормозит первый. Пусть голод вырывается наружу так, что видно даже слепому, пусть хриплый рык звучит как крик отчаяния, но он останавливается и не переходит грань. Значит, ему важнее я.
Пусть хоть так буду тешить свою накрученную до беспредела нервную систему.
Пары тянутся безумно долго, так долго, что нет сил больше терпеть даже любимую химию. На вирусологии я клюю носом, потому что не спала нормально уже неделю точно. Бесконечные курсовые меня доведут, а то, как я вырываю все свободное время для Андрея, делает невозможным нормально спать ночью.
То и дело поглядываю на замерший телефон. Прошло 4 часа, а Андрей не ответил ни на одно сообщение, а ведь даже в самые загруженные дни он отвечал быстрее.
«Сегодня все в силе?» пишу напоследок. Ну точно же ответит.
Пусть это все смотрится как отчаяние или навязывание себя, но я начинаю волноваться. А что… если он поехал к отцу…и они уже поговорили? Что если все закончилось плохо? Мгновенно бросает в холодный пот. Руки перестают слушаться, я то и дело сжимаю телефон в похолодевших ладошках и закусываю до боли губы.
В голове уже ясно вырисовывается картина, где папа с Андреем подрались, после чего двоих отправили в больницу. Одному Богу известно, с какими травмами.
Внимание рассеивается, и я даже не замечаю, как меня дергают за руку:
— Хьюстон, у нас проблемы! Еся не выходит на связь. Прием! Прием!
Выныриваю из пучины шока и отстраненно поглядываю на Марусю. Как она тут очутилась? Оглядываюсь по сторонам и понимаю, что пара давно закончилась, а я все так же сижу в пустой аудитории. С Марусей. Голова болит так, словно меня приложили кувалдой.
— Привет. Я задумалась, прости, — судорожно смотрю в телефон и натыкаюсь на такую же пустую заставку, что и на протяжении всего дня. Спазмом сдавливает горло.
— Эй, ты куда, подруга? — перехватывает меня, не давая сорваться на бег.
Позвонить. Просто позвонить и все узнать.
— Потом, Марусь, потом, — срываюсь вниз по амфитеатру и вылетаю в коридор, на ходу вбивая нужное имя в строку поиска номеров. Жар здания давит, мне и без того было плохо, а в душном коридоре отвратительно втройне.
Вся покрываюсь потом, противные волосы липнут к телу. Паника нарастает все сильнее и сильнее.
Гудки…напряжение сковывает мышцы, я даже не дышу в ожидании ответа, но вот минута проходит, а воз и ныне там. Меня перенаправляют на голосовую почту и от отчаяния хочется вопить.
Словно в мясорубке побывала.
Не размышляя больше ни о чем, набираю номер отца и после третьего гудка он отвечает довольно бодро и весело:
— Есенька, привет, я сейчас на операцию иду, что-то срочное? — спокойный, он спокойный, а я сейчас взлечу в космос от эмоционального взрыва внутри.
Шар напряжения сдувается, стоит мне проанализировать его бодрую и добродушную интонацию, и меня чуток отпускает. Тесемка на шее распускается ровно на столько, чтобы кислород поступал в тело.
— Пап…я просто позвонить хотела, узнать, как ты…
— Да? Я думал, что ты сегодня с Марусей в кино чешешь. Как раз же сеанс у вас через 10 минут. Передумали?
Кино? Мысли скачут табуном и перескакивают с одной на одну. Ах, да. Я же снова соврала. Гаденько соврала, чтобы провести время с Андреем, а он, похоже, просто решил сегодня продинамить меня без пояснений причины. Не отвечая ни на сообщения, ни на звонки.
Кино так кино.
— Нас задержали на парах, так что мы с Марусей на этот сеанс не попадем, но в любом случае посмотрим, куда еще сможем сходить.
— Оторве привет, ну я пошел. Люблю тебя, дочь.
— И я тебя, пап.
Вешаю трубку и запрещаю себе больше смотреть в телефон. Все. Хватит. 12 сообщений и звонок. Вполне себе нормальная активность с моей стороны.
— Что он сделал? — грозный голос заставляет подскочить на месте. Я оборачиваюсь на подругу и непонимающе осматриваю ее напряженное лицо. — Вот только давай без этих загадочных взоров. Что сделал твой Андрей, что ты сорвалась, как угорелая?
— Ничего, просто …пойдем в кино?
— Я все слышала, подруга. Кино, говоришь? Ладно, расскажешь по ходу, — хватает меня за ледяную и потную ладошку и тянет к выходу, на ходу причитая что-то про козлов-мужиков, но мой воспаленный мозг уже перестал придумывать страшные картины.