Порочный союз (ЛП)

— Я надеялась сегодня позаниматься, но думаю, что могу выкроить несколько часов сегодня.
Я улыбнулась с намеком на застенчивость, глядя на него сквозь ресницы.
Стетсон был симпатичным парнем. Его светло-коричневые волосы были уложены короткими локонами, а в его золотисто-карих глазах горел озорной блеск, который я находила приятным. Высокий и худой, он был удивительно атлетичен для своего роста. После того как все четыре года средней школы он был в команде старшеклассников, теперь он играл в хоккей на траве за клубную команду. Однако больше всего со Стетсоном было удобно. Легко. Мы оба знали, чего ожидать друг от друга, и, похоже, нам это нравилось.
— Ты всегда проваливаешь свои занятия, — поддразнивал он. — Одна ночь отдыха ничему не повредит.
Он сжал меня в последний раз, а затем отпустил, чтобы я пошла по коридору.
— Пойдем, Дюк скоро будет играть. Предсезонка начинается сегодня вечером, — сказал он мне.
Я замерла на секунду и посмотрела вниз на наряд, на выбор которого потратила слишком много времени. Лесно-зеленый кашемировый свитер, подчеркивающий мои лесные глаза, укороченный, с намеком на открытое декольте, поверх джинсов-скинни, которые были чертовски обтягивающие. Стетсон даже не заметил.
Секс не был краеугольным камнем наших отношений, но прошла уже неделя, и я, по крайней мере, надеялась привлечь его внимание. После стычки с Кейром накануне вечером я была так странно возбуждена, что не могла уснуть, пока не утолила ноющую потребность, пульсирующую между бедер.
Адреналин творил забавные вещи с телом, или так я говорила себе. Это было единственное логическое объяснение.
Я отмахнулась от воспоминаний и последовала за Стетсоном в шикарную телевизионную комнату. Трехэтажный дом, плюс подвал, был роскошным во всех отношениях. Дом моих родителей был таким же старым, как и этот, но они сделали современный дизайн, светлый, открытый и привлекательный. Отец Стетсона настаивал на сохранении строгого традиционного декора в своем доме. Черно-белые мраморные полы с шашечной плиткой тянулись по всему основному уровню, а стены были обшиты панелями, темным деревом или тканью насыщенного цвета. Вычурные вставки, светильники из золота, а обстановка — прямо из дворца. Не совсем мое представление о домашнем уюте.
По крайней мере, второй этаж был немного более обновленным, так как это были владения Стетсона. У него была вся западная часть второго этажа, поэтому он часто приходил домой. Его квартира была неплохой, но он определенно предпочитал пышный Верхний Ист-Сайд кампусу.
Я удивилась, увидев на журнальном столике несколько банок из-под газировки, а вместо них — обычно аккуратно сложенное одеяло, свернутое в клубок. Дом всегда был безупречно чист, поэтому даже несколько предметов не на своем месте казались странными.
Стетсон увидел, как я смотрю на нехарактерный беспорядок.
— Папа сказал Ханне, чтобы она не трогала мое крыло. Что-то насчет того, что она становится старше, а я слишком избалован.
— Ты сделал что-то, чтобы разозлить его? — Поддразнила я.
— Кто его знает, — игриво проворчал он, устраиваясь на большом сером диване.
Мы смотрели начало предсезонного баскетбола в течение получаса, прежде чем мне пришлось встать и развеять скуку походом в ванную.
— Раз уж ты встала, не могла бы ты принести мне пива? — Спросил Стетсон, устремив взгляд на телевизор.
Я нахмурила губы.
— Да, конечно.
Не так я представляла себе свой вечер. По крайней мере, скоро будет ужин, и тогда мы сможем провести немного времени вместе.
— Подожди, — позвал Стетсон. — Я забыл, что у нас тут проблемы с ванной. Пользуйся моей или той, что в комнате для гостей.
Я направилась в коридор, закатив глаза, когда Стетсон закричал на телевизор. Комната для гостей была ближе всего, поэтому я вошла внутрь. Из-за задернутых штор и декора в морской тематике комната казалась жутко торжественной, как в одном из старых фильмов викторианской эпохи, когда комнату закрывали на замок после того, как ее обитатель умирал от какой-то заразной болезни. Я не могла представить, почему его отец не обновил обстановку, разве что это место как бы соответствовало его характеру. Я никогда не чувствовала себя комфортно рядом с Лоуренсом Веллингтоном. Я не знала, в чем дело, но моя кожа зудела от желания сбежать, когда он был рядом.
 
Именно так я должна была себя чувствовать, когда Кейр приставил нож к моему горлу.
Интуиция подсказывала тебе, что он не причинит вреда, и он не причинил. Это не так уж странно.
Я закатила глаза. Верно. И ты ничуть не предвзята.
Перейдя через комнату в ванную, я включила свет и остановилась перед позолоченным зеркалом на полсекунды — всего лишь короткий взгляд. Это было все, что я себе позволяла. Достаточно, чтобы убедиться в том, что моя тяжелая подводка для глаз на месте, черная тушь полностью покрыла мои светлые ресницы, а безупречный слой тонального крема сделал невидимыми все веснушки. Я мигом проверила макияж, но в остальном избегала зеркал, когда сталкивалась с ними. Мне не нравилось видеть, что смотрит на меня. Кто смотрит на меня.
Хотя я не могла полностью избежать правды, я могла избежать вызываемых мрачных эмоций, исключив зеркала из уравнения. Я вообще не любила эмоции. Я всегда умела держать себя в руках, и именно поэтому моя реакция на Кейра была такой тревожной. Какого человека возбуждает мужчина, приставивший нож к его горлу? Это был вопрос, на который я не хотела отвечать.
Я потрясла головой, чтобы избавиться от навязчивых мыслей, и закончила свои дела. Вымыв руки, я потянулась к двери, но тут до моего слуха донесся странный звук. Это был… плач?
Я подняла глаза и изучила старинную вентиляционную крышку на потолке, когда до меня донесся еще один женский плач, который невозможно было перепутать. Ни одно животное или неодушевленный предмет не издавали звуков, столь насыщенных эмоциями. Душераздирающее отчаяние проникало в мою грудь и сжимало сердце с бешеным отчаянием, пока я с трудом могла дышать.
От кого могли исходить эти звуки? Родители Стетсона были в разводе. В доме не жила другая женщина, хотя экономка Ханна работала в доме полный рабочий день. Старые дома были построены без промежутков между ними, но я не думала, что можно услышать соседей. Может быть, это телевизор?
Я прислушивалась еще целую минуту. Всхлипывания продолжались без перерыва, и мое чутье подсказывало мне, что это реальность. Кто-то был в ужасной беде, и каждое мое существо болело от необходимости помочь.
Я вышла из ванной и вернулась к Стетсону, по пути захватив пиво из мини-холодильника.
— Спасибо, детка.
Он откупорил бокал и продолжил смотреть игру.
— Домработница твоего отца не живет в доме, не так ли?
— Нет, а что?
— Она работает по выходным?
Ханна была бы самым логичным ответом, хотя я не могла представить, чтобы пожилая женщина издавала такие звуки.
— Нет.
Он наконец-то повернулся, чтобы посмотреть на меня.
— В чем дело?
— Я знаю, что это звучит странно, но я могу поклясться, что слышала плач сверху.
Он нахмурил брови.
— Плач? Как плач ребенка?
— Нет, это была женщина.
— Это странно.
Он пожал плечами.
— Здесь никого нет, кроме папы и нас. Последний раз я видел, что он был в своем кабинете, но в последнее время он часто бывает на третьем этаже, работает над каким-то проектом. Это может быть он, или просто старые трубы ноют, или что-то еще. Ты же знаешь, какое это древнее место.
Я подумала об отце Стетсона и внутренне содрогнулась. Может быть, я и спорю со своими эмоциями, но этот человек был машиной. Могла ли у него быть женщина там, наверху? Возможно, у него было свидание, которое прошло неудачно. Но почему она должна быть наверху? Все это не укладывалось в голове, но мне было неловко давить на Стетсона по этому поводу. Его отец был чувствительной темой. Я могу понять. Если бы Лоуренс Веллингтон был моим отцом, у меня бы тоже были проблемы.