Наследница чужой жизни (СИ)

Алла подпёрла щёку рукой. Отчего сейчас этот разговор пришёл в голову? Не хотелось думать об этом, но Алиса вновь могла явиться за своим телом вместе со своим верным Стасом, которого ей так и не удалось соблазнить. Да и Мефисто тоже занял чужое тело, за которым мог прийти хозяин. И, возможно, ситуация с Сорокиным говорит о том, что пора исчезнуть в альтернативной вселенной? Только вот как оставить тело в целости и сохранности для Алисы?
Алла, улыбнувшись официанту, взмахнула карточкой над аппаратом и вышла. Закуталась в шубку, спрятав руки в карманы. Всё ещё, искрясь в свете розовых фонарей, шёл снег. Москва стала удивительно красивой. У Аллы появилась возможность сравнить. Москву восьмидесятых и двухтысячных. Это сумасшедшее освещение, эти ухоженные, выложенные плиткой дорожки и приглаженные бульвары. И всё это она увидела благодаря Алисе, которая поскользнулась на дороге и попала под машину. Она и сама обожает высокие каблуки. Может, это единственное, что у них общее. Если они когда-нибудь встретятся, Алла расскажет Алисе, как нужно использовать красоту и пользоваться мужчинами. Алла остановилась у дома собрания и вновь полюбовалась собором. Ах, какая же прекрасная архитектура. К церкви подошла молодая девушка, натянула платок, перекрестилась и вошла. Алла последовала за ней, но остановилась, упёршись в слово «исповедь». О, если бы она могла исповедоваться батюшке в том, что совершила самоубийство, заняла чужое тело, опустилась до мести и… Достаточно уже одного самоубийства. Батюшка бы грохнулся в обморок или бы начал неистово молиться.
Нет уж. Всё это не для неё. 
Для неё теперь другие миры и, возможно, другая вселенная. Да, она пользовалась чужим телом, но она оставит Алле чудесную квартиру в высотке и все папины сбережения. Только вот ещё надо придумать, как всё это передать.
Нужно разобраться. Она, конечно, не претендует называться физиком, но она дочь величайшего учёного.
Итак, мой план, бормотала Алла:
Выполнить папину волю и передать информацию, кому нужно.
Вернуть тело Алисе вместе с оплаченным долгом. Алла улыбнулась воздушному, упирающемуся в тёмное небо шпилем, величественному зданию. Тебе понравится здесь жить, Алиса. Будьте счастливы со Стасом, нарожайте детишек. И никогда не вставай на подоконник. Что бы ни случилось в жизни, оно того не стоит.
И последнее – Мефисто. Он пытался расплатиться с Сорокиным и пожертвовал своей любимой работой. Самое правильное было бы разобраться с его братом. Но как? И не получится ли у неё, как у него? Месть, даже если судить по художественным произведениям, никому счастья не приносила. И всё же, что бы я могла сделать? Влюбить в себя его брата?
И вдруг, словно ответ на вопрос, раздался звон колоколов в Серебряническом переулке. Алла остановилась, глядя на церковь. Это знак? Колокол всегда звонит по тебе. Старушка, проходящая мимо, остановилась и начала неистово креститься, бормоча «Прости, Господи!». Её взгляд упал на Аллу, и она схватила её за руку, да так сильно, что Алла, не удержавшись, грохнулась на колени рядом с ней.
– Молись, несчастная. Время твоё пришло!
– Что?! – Алла пыталась встать, чтобы потереть ушибленные коленки, но старушка, отбивая поклоны, принуждала кланяться и Аллу.
Наконец, Алле удалось вырвать руку.
– Да не верю я, бабушка, в твоего Бога.
Старуха повернула к ней голову и затряслась.
– Две тебя вижу. Две тебя вижу. Верни всё, что себе присвоила. Верни и уходи!
Алле, наконец, удалось встать на ноги. Колокола звонили, как сумасшедшие. Колготки оказались порваны, из коленок сочилась кровь, но чувство огромной благодарности переполняло девушку. Наконец, хоть кто-то увидел, кто она есть и указал, что делать.
Алла открыла сумочку и, опустившись на корточки, отдала старушке свой модный кошелёк Prada.
– Возьми, бабушка. Поставь за меня свечку, чтобы мне дали время.
Старушка проворно сунула кошелёк в карман. Её взгляд стал добрее.
– На добрые дела всегда время дают. Иди себе с Богом!
Алла, не оглядываясь, почувствовала, что старушка перекрестила её. 
   
Глава 54
 
Простившись со Стасом, Алиса бросилась прямо к Михалычу. Слёзы застилали глаза, но она яростно протёрла их руками. Не время хныкать. Она не оставит Стаса. Несмотря на то, что во время их свидания он несколько раз повторил, что рад, что она остаётся в безопасном месте.
Михалыч пил крепкий чай с чёрным хлебом и с салом. В другое время Алиса, конечно, бы не стала его беспокоить, но тут плюхнулась на стул напротив.
– Пожалуйста! – комок подступил к горлу, и она не могла говорить.
Михалыч прожевал сало. Нахмурился.
– Успокойся! Что случилось? – Он налил ей воды из графина и подвинул стакан. – Выпей! – приказал он.
Алиса сделала один глоток и отодвинула стакан.
– Они выступают! И Стас с ними. Мне нужно туда. Пожалуйста. Отправьте меня туда. Только, чтобы он не знал.
Михалыч посмотрел на неё.
– Послушай, девонька. Ты молодец, что приехала за мужем, – Михалыч поднял указательный палец. – Именно за мужем! Не испугалась трудностей, которые таит в себе война. Но воевать – удел мужчин, а не женщин.
– Я не собираюсь воевать. Я сестра милосердия и всего лишь хочу быть рядом с мужем. Вынести его с поля боя, если понадобится. Я не хочу, чтобы он умер от того, что мы не пришли на помощь. Будет бой не на жизнь, а на смерть. И мы должны быть там! – Алиса вдруг вспомнила, как она пыталась уговорить декабристов не выступать неподготовленными. Как она была тогда убедительна. Но этот момент ещё более важный. Она чувствовала всем сердцем грозящую Стасу опасность. Погибнуть вместе, как тогда или вместе выжить! Иначе зачем она здесь?!
Михалыч помешал чай и сделал глоток. Внимательно посмотрел на Алису.
– Я – военный врач и подчиняюсь приказам. Приказа выступать вместе с отрядом Гурко не было. У нас ещё остались раненые, которые не переживут, если их тронуть с места.
– Но у нас будут ещё раненые, не так ли?! В госпитале может остаться Наташа, а мы с вами отправимся туда.
Алиса говорила так горячо, что при других обстоятельствах Михалыч бы улыбнулся. Вот ведь любовь. Никакая война не может разлучить их. И бесполезно говорить этой графинюшке, если уж она что решила. И как тут не вспомнить про декабристов. Некоторые из их жён последовали за ними в Сибирь, даже оставив детей.
– Ну ты словно жена декабриста, – сказал врач вслух.
Алиса подняла брови. Это что, так мысли передаются?! И она ведь только что об этом думала?!
– Трубецкой, – продолжал между тем Михалыч. – Наш дальний родственник. Его жена, Катюша, была одной из первых, кто, уговорив царя, отправилась в Сибирь. Может, слышали?
Слышала ли она об этом предателе?! Алиса с другом сдержалась, чтобы не сказать что-нибудь грубое. Бедная Катрин. Вот уж из-за кого не стоило терпеть лишений.
– Трубецкой, если знаете, спрятался в день восстания. Отказался быть там, где его восставшие полки. Из-за него погибли люди! Я, конечно, не стану утверждать, что только он был причиной поражения восстания декабристов, но он предатель, – Алиса покачала головой. – Вы должны знать. Трубецкой скрывался в доме у родных. Он… – Алиса махнула рукой, вдруг вспомнив, как пробиралась через толпы людей у дворца. Как ни побоялась говорить с самим императором. Как пыталась вытащить Стаса из полыньи.
Девушка посмотрела на хирурга.
– Трубецкой отсиживался, пока его товарищи гибли ужасной смертью. Новоиспечённый император приказал стрелять по льду, когда восставшие войска переходили к Петропавловской крепости.
Михалыч оглаживал рыженькую бородёнку, думая, что нужно было бы остановить эту наглую девицу, но огонь в её глазах завораживал. В её голубых глазах сверкали искры.
– Откуда вы всё это знаете?
У Алисы чуть не вырвалось, что была там. Вовремя спохватилась.
– Княгиня Мария Репнина была там.
– Мари? – доктор воззрился на Алису, вытаращив глаза. – Вы знали Мари? Нет, вы не могли её знать, вы слишком молоды. Наверно, она ваша родственница?! Или тогда, наверно, вы слышали эту легенду?!