В оковах бездны (СИ)

— Тань… — начал Ларин, а я подняла руку, призывая его к молчанию.
— Ничего не хочу слышать. Ты сделал свой выбор, надеюсь, что будешь счастлив, — сухо ответила.
Как же хорошо, что медсестра дала мне убийственные успокоительные, иначе не совладала бы с эмоциями, а так тишина внутри и спокойствие. Чудо средство!
Игорь бросил на меня недоверчивый взгляд, явно не веря моим словам. Мы подъехали к дому, любимый вытащил из багажника мои вещи и помог поднять в квартиру. Замер в коридоре, нервно теребя ключи от машины.
— Пройдешь на чай? — спокойно поинтересовалась, а внутри душа плавилась заживо, чувствуя, что это конец, что пропасть между нами уже настолько огромная, что мне не перепрыгнуть.
Мы словно чужие стали друг для друга.
— Тань, с тобой точно все нормально? — насторожился Игорь. — Глупостей не натворишь?
— Разве по мне не видно, что я самый счастливый человек на планете? — съерничала, скривив губы в подобие улыбки. — Игорь, если торопишься, то уходи. За меня не беспокойся, я девочка взрослая, покушение пережила, визит «вежливости» тоже, так что умею выживать.
— Я позвоню, — сказал муж, открыв дверь, а я горько усмехнулась.
— Не утруждайся, Ларин. Думаешь, только ты можешь вычеркивать людей из жизни? Ошибаешься, я тоже так умею, — проговорила, прищурившись.
Как же он меня бесил в тот момент, до дрожи. Это же надо быть таким упертым! Может, я не хочу, чтобы меня спасали, может, меня устраивает такая жизнь, главное, что он рядом. Да пусть все огнем горит, плевать, только бы он не уходил.
— Тань, ты достойна лучшего, надеюсь, когда-нибудь поймешь меня, — сказал Ларин и вышел за порог.
— Ты тоже достоин лучшей жизни, Игорь! — крикнула ему вслед. — Ты тоже… — прошептала в пустоту, когда дверь захлопнулась.
Гробовая тишина пугала. Вот и все. Пнула ногой пакет с вещами, вошла на кухню, открыла потайной ящик, скрытый под подоконником и вытащила оттуда пачку сигарет. Когда-то отобрала ее у Ларина, чтобы он меньше дымил. Зажав губами сигарету, подожгла и втянула едкий дым в легкие. Прислонившись лбом к прохладному стеклу, с тоской смотрела на отъезжающую машину Ларина и выть хотелось. Вот только слез не было, чудо успокоительное отлично действовало. Смотрела, как тлеет сигарета и думала, как дальше жить? К черту все! Решила уволиться. Я же собиралась работать следователем? Значит, устроюсь по профессии. Меня затопило жгучее желание поймать всех преступников и упрятать их в тюрьму, превратить их жизнь в ад, как они растоптали мою семью, так и я мечтала уничтожить каждого отморозка, гуляющего по этой грешной земле. Гнев — он всегда придает людям сил, и я цеплялась за эту эмоцию, чтобы не утянуло на дно самобичевания. Запретила себе думать о случившемся, иначе невыносимая боль окутывала душу.
— Извини, Игорек, но не позволю тебе бороться в одиночку, тоже встану на стражу порядка, — проговорила в пустоту, постукивая пальцами по столу.
Осталось лишь позвонить папе и попросить устроить меня куда-нибудь следователем. Я знала, что отец мне не откажет. Представляла, как психанет Ларин, но если он хочет, чтобы я работала в тихом месте, значит, ему придется вернуться ко мне. Я тоже умею быть упрямой и решительной…
Глава 16
Моя жизнь превратилась в череду сменяющих друг друга безликих дней. Как будто кто-то случайно нажал кнопку автоповтора. Мой персональный "День Сурка". Дом, работа и снова дом. Отец похлопотал, и я получила должность следователя. Конечно, мне не давали заниматься какими-то сложными заданиями, сначала вводили в курс дела, объясняли все нюансы, приставили меня стажером к опытному человеку, чтобы подучилась. Я очень старалась, была на удивление собрана и внимательна, из кожи вон лезла, чтобы доказать наставнику — я справлюсь с этой должностью. Практически всегда задерживалась допоздна, домой не спешила. Зачем? Ведь там меня никто не ждал, там меня настигало отчаяние, а потом уже и полная апатия. Порой казалось, что у меня отключились все эмоции. Словно робот, который запрограммирован на выполнение определенных функций и не более того. И если днем я была в силах переключиться на дела, то вечерами все было гораздо сложнее.
 
Против воли меня окутывали воспоминания, накатывала разъедающая тоска. Убеждала себя, что именно завтра все изменится, что Игорь одумается и вернется, но он этого не делал. Как я проводила свободное время? В основном сидела на подоконнике и курила, наблюдая за прохожими, за соседями. Безразличие ко всему, меня больше ничего не радовало. Почему у других все так просто в жизни, а у меня вечный кавардак? Почему притягиваю к себе одни неприятности?
Я медленно умирала от тоски. Три месяца прошло с тех пор, как мы с Игорем расстались. Он звонил каждый день, сухо узнавал, как у меня дела, хотя ему итак это было известно, ведь он приставил ко мне людей. За мной присматривали, охраняли, но делали это так четко и профессионально, что я ни разу не заметила слежки. Если бы кто-то напал на меня, обидчиков бы сразу вычислили. Однако Добровольский не дурак, он притаился, отступил, а вернее сказать, выжидал подходящего случая. Он мог атаковать в любой момент: через год или три, а может и через пять лет, тогда, когда мы не будем к этому готовы. Всю жизнь находиться под охраной — это нереально. Настанет время, когда Игорь отзовет своих ребят. И что тогда? Как же он не поймет, что нельзя обезопасить себя на сто процентов? Но любимый у меня упертый, если что-то решил, не переубедить.
Я потихоньку расспрашивала других следователей в отделе насчет Льва Владимировича. Все кривились при упоминании этого имени. Это и неудивительно, как успела выяснить, он был родственником главы города, поэтому ему все сходило с рук. У него был могущественный покровитель. Добровольский умел проворачивать незаконные дела так, что выходил сухим из воды, не подкопаешься. Я уверена, что все люди рано или поздно ошибаются, и стоит ему допустить оплошность, как попадет в руки закона. Вот только у этого гада все было четко. Если и ловили его шестерок, они никогда не раскалывались и босса своего не сдавали. Как он добился от них такой преданности? У меня было два варианта: заплатил огромные деньги, или же этих людей сдерживал страх за своих родных и близких.
Игорь, узнав о том, что я сменила работу, очень разозлился. Вот только изменить моего решения не мог. Я все ждала, когда же придут бумаги на развод, но их не было. Любимый не спешил разрывать невидимую связь между нами. За все это время он ко мне ни разу не приехал, держался на расстоянии. Скорее всего, он боялся, что стоит приблизиться и уже не сможет уйти, не хватит сил отпустить меня.
Знала, что ему было так же плохо и одиноко, как и мне. Однако страх, который сковал Ларина, не позволял любимому трезво мыслить. Если меня захотят убить, то достанут из-под земли, и убийцам неважно: в разводе мы с Лариным или нет. Ведь и по моей вине Ярослав угодил за решетку. Поэтому Добровольский мог отыграться на мне вновь. Кто знает, что творилось у него в голове? Я не собиралась жить в постоянном страхе, так ведь и с ума сойти можно. По этой же причине не собиралась уезжать в другой город.
Вот только мой муж слепо верил в то, что от меня отстанет Добровольский, если мы не будем вместе. Бред! Но разве Игорю это объяснишь? Он ведь упрямый, невыносимый, но до боли родной и любимый. Часто не отвечала на его звонки, просто не могла. Мне душу выворачивало наизнанку, хотелось прижаться к любимому, быть рядом, делить с ним и радость, и горе, но он не позволял этого. Слышать его голос, но не иметь возможности прикоснуться — это было для меня адом. Поэтому, чтобы не трепать себе нервы, просто не брала трубку.
В выходной день не знала чем занять себя, никого видеть не хотела, но и сидеть на одном месте наскучило. Натянула бордовое платье, собрала волосы в тугой хвост, подхватила с комода ключи от машины и выпорхнула из дома. Села в автомобиль, включила музыку очень громко, чтобы не слышать своих мыслей. Звук отдавался где-то на уровне диафрагмы и звучал настолько мощно, что заглушил крик души. То, что нужно! Бабушки, сидящие на скамейке возле подъезда, покачали головой, наблюдая за мной. Дала им повод для новых сплетен и бурных фантазий.