Быть или казаться (СИ)

— А вот так, — новый руководитель поднялся и выехал в коляске на свободное место. — Пако, топай сюда. Бей меня вот так, — он указал взглядом на правую руку. — На уровне виска бей! Это я его так ударил, а он просто прыгнул вот так, как я отъехал…
_______
Там же, через некоторое время.
— В общем, надо очень серьёзно думать, что делать с такой личностью на нашей территории, — подвёл итог недавний бригадир. — С одной стороны, меня он спас. Но есть ещё столько других сторон…
— Голосуем за новое кресло? — отстраненно подал голос бригадир финансистов. — Диего, ты сейчас чего-то так руководить взялся, как будто Уркидес тебе своё кресло имеет право вручную передать.
— Согласен. — Ровно кивнул Моралес и переехал на колёсиках к длинной стороне стола. — Давайте проголосуем, кто сейчас номер один.
* * *
Бог помогает тем, кто помогает себе сам.
Диего уже полчаса сидел в пустом зале. Мысли не слушались и прыгали, словно белки. Что ни говори, но эйфория — приятная вещь.
Конечно, эти хитрожопые в полиции решили, что поимели его: если не вколоть какие-то лекарства, будет очень плохо…
Рассказывайте кому другому.
Руки на месте, ноги на месте.
Никаким новомодным диагностом Моралес не верил, вместо этого полагаясь на личные ощущения. А они говорили, что суставы, кости и мышцы на месте. Просто пользоваться пока ими нельзя.
— Хорошо, коляска с нейро-вводом, — буркнул бывший бригадир вслух.
Затем слегка поежился, стараясь не тревожить места ранений: его почему-то знобило.
  
Глава 17
 
— Какие дальше планы? — Хван, на всякий случай оглянувшись, заговорил только после того, как двери участка за ним автоматически и плотно закрылись.
Копируя Лоу, он даже покачался на носках.
Абсолютно легальный (теперь) робот в контейнере за спиной приятно грел его душу.
— Зависит от того, как мы с тобой на двоих оцениваем ситуацию, — тут же отозвался Щукин и зачем-то заозирался по сторонам. — Тебя разве не учили, что перед планированием нужно оценить клиническую картину?
— Да я сейчас не сильно способен на трезвые оценки, — откровенно сознался кореец.
— Почему?
— Не могу поверить, что всё это правда, — ДжоЧже похлопал по боку контейнер за своей спиной. — Какие-то несколько часов геморроя, но на выходе такой результат… Спасибо, — добавил он неожиданно для себя. — С тобой можно иметь дело.
— А что, были сомнения? — флегматично поинтересовался русский.
— Да. — Азиат решил вообще ничего не скрывать. — Я и сейчас не шибко верю, что из ваших лесов сюда прислали настоящего доктора. Мозгами понимаю, что так и есть — но сердце сомневается. А уж на старте, когда мы с тобой и знакомы-то толком не были… Так какие у нас планы?
— Вначале пожрать, — твёрдо заявил Виктор. — Можешь придумать, где организовать? Реально актуально.
Хван ненадолго задумался:
— А ты бы как хотел? Какое-нибудь место с обстановкой? Или просто брюхо набить?
— Да я даже и не знаю, — теперь резко затормозил медик. — Но учти ещё, что я совсем пустой, пара десятков монет на счёте.
— За легализацию с меня причитается, — не стал мелочиться ДжоЧже, с любовью оглядываясь за спину. — Если не полезем в Плазу, место среднего пошиба потяну. Или, если хочешь, давай на дому всё организуем? — он с надеждой стрельнул взглядом в сторону нового товарища.
— Нет уж, — решительно пресек последний пункт Щукин. — Я нифига не видел здесь, ну или всё равно что не видел. Выбирай такое место, чтобы можно было и людей посмотреть, и себя показать. Давай, веди меня по злачным местам. Нехрен на мне экономить! Но только без громкой музыки: нам очень многое обсудить надо.
— А изоляция вокруг столика на что, даже если есть музыка? — пожал плечами азиат, решительно разворачиваясь в сторону центральной пешеходной улицы города.
Он уже не удивлялся дремучести своего необычного знакомого.
— Щукин, у меня к тебе один серьёзный вопрос, — поколебавшись, кореец всё же через пару шагов решился.
 
Было видно, что это ему даётся нелегко.
— Нет, — коротко ответил русский.
— Не понял! — от неожиданности ДжоЧже зацепился ногой за ногу и чуть не растянулся лицом вниз.
— Мой ответ на твой вопрос — нет, — медик скорчил скептическую гримасу.
— А о чём я хотел тебя спросить? — спокойно уточнил Хван.
— Ты хотел спросить, действительно ли у меня нет никаких интимных планов в отношении Лоу, — терпеливо вздохнул Щукин. — Как у мужика в адрес смазливой тёлки. И не собираюсь ли я воспользоваться этой неожиданной её симпатией, которой она весьма неосмотрительно ко мне прониклась… на физиологическом уровне, излучая откровенные намёки… Чтобы попользоваться ею, как женщиной, разок или пару. Чтоб вдуть, так сказать. По самые помидоры…
— Так не собираешься? — Хван, обогнав товарища, даже специально заглянул ему в лицо.
— Нет, дружище ДжоЧже, — русскому почему-то было весело. — Слушай, у тебя же тоже наверняка есть эта программа, которая определяет правду?
— Она и сейчас работает, — кореец был убийственно откровенен.
— Ну тогда вот тебе развёрнутый ответ: мои религиозные взгляды, которые я свято чту и никогда не нарушу по доброй воле, исключают категорически что угодно с ней, кроме рукопожатия. Если мы говорим о твоей зазнобе Лоу всерьёз. — Щукин насмешливо посмотрел на товарища. — И ни о каком тактильном или слизистом контакте между мной и ею, тем более с сексуальной окраской, речи быть не может. Можешь не переживать и не париться, юный ревнивец.
— Щукин, э-э-э… Щукин, а ты по ориентации кто? — Хвана неожиданно прострелила неприятная догадка. — Ты не по мужикам ли часом?!
— Не в этом теле, — почему-то заржал русский, похлопав себя левой рукой по животу. — Можешь не волноваться и здесь. О, исключительно для твоего спокойствия: на ближайшие неопределённое время я планирую полный целибат. Доволен? Такой вариант устраивает? Я сейчас убийственно серьезен и не настроен шутить.
— Да, такой вариант годится, — кореец заметно повеселел. — Хотя это всё и очень странно, но ты не врёшь. Непонятно, конечно, почему ты с таким жилблоком других женщин не водишь, но не буду лезть в твои дела.
— Может, я вообще девственник, — равнодушно заметил новый напарник. — И собираюсь им оставаться тут как можно дольше.
— А почему? — ДжоЧже почувствовал, что заинтригован.
Никакого рационального объяснения тому, что он сейчас слышал, не находилось.
— Религия, друг мой! Религия! — Щукин с силой приложился левой ладонью к плечу азиата. — Ну могут у меня быть свои жёсткие принципы и ограничения? Которые я категорически отказываюсь нарушать?
— Могут, — рассудительно кивнул Хван. — Принципы лично у тебя могут быть какие угодно, особенно после Моралеса. Хотя в адрес Лоу я их и не понимаю… — кореец помолчал какое-то время, но в итоге не сдержался. — Слушай, я полностью всем удовлетворён, но интересно же! А что это с тобой? Знаешь, вот сейчас я терзаюсь от любопытства ещё больше, чем по другому поводу минуту назад!
— Блин, ну прости. Считай, что она мне банально не нравится, — отмахнулся русский, вроде бы даже и тут не соврав.
Хм. Может, ему тогда только темнокожие нравятся? Или латинки?
Хван, вышагивая по тротуару, принялся перебирать в голове всё, что знал, о женщинах других рас. Попутно он пытался понять: интересно, и чем это новому напарнику Лоу не зашла? Классная же тётка.
Щукин, двигаясь рядом, время от времени на него насмешливо поглядывал и будто даже порывался периодически что-то сказать — но в последний момент сдерживался.
 
* * *
Виктория Абилхакимова, врач-интерн 7го курса медицинского университета имени Асфендиярова, Алматы, Республика Казахстан.
Не знаю, как тут выглядят заведения попроще, но это так называемое "нормальное", куда меня привёл Хван — из разряда "кафе "Сауле"" на Барахолке.