Мой снежный король (СИ)

Что-то меняется в эту секунду. Запах принцессы. И вместе с тем она вдруг вцепляется в решетку пальцами, буквально рыча на пленника, изменившимся голосом:
— И после этого ты продолжаешь уверять себя, что любил её? Да ты без раздумий ей пожертвовал. И дело было не в ребёнке. Дело было просто в том, что она не перед тобой, как ты выразился, ноги раздвинула.
Вельма чуть ли не срывается на крик. На какое-то мгновение мне даже кажется, что это говорит не она… Я пытаюсь приобнять ее сзади, чтобы успокоить и наконец увести отсюда, но меня будто что-то отталкивает, неясная, невидимая магия, мягко, но все же ощутимо. А потому — мне приходится дать ей закончить. 
— Думаешь твои дни сочтены? Думаешь, из-за того, что в этой темнице старятся и эльфы, и альвы, ты скоро сможешь, наконец, освободиться и отправиться на тот свет? Ничего подобного. Тебя ждёт вечность здесь, в темноте и одиночестве, наедине с собственными мыслями и воспоминаниями. И уверениями себя в том, что это все было из-за любви к ней. И пусть хоть мир рушится, тебе от себя никуда уже не деться.
Мысли путаются из-за всего происходящего. Но одно я знаю точно — нужно попытаться помочь Вельме прийти в себя. Она вздрагивает, когда я снова приобнимаю ее за плечи, и я спешу ее увести к выходу, пока еще есть такая возможность. К тому же, сам пленник вдруг снова вцепляется в решетку, словно бы желая нас остановить:
— Я единственный, кто понимал, что нужно делать! Единственный, кто был достоит охранять камень! Вы никогда не поймете, что творите! Пусть будут прокляты эти альвы!...
Совершенно ясно, что он не в себе. Я предпочитаю вообще его больше не слушать, переключая все свое внимание на невесту. Я даже останавливаюсь на какое-то мгновение, уже наверху, вновь прижимая Вельму к себе:
— Все будет хорошо. Не слушай его, — тихо, но твердо говорю ей я, прикасаясь своими губами к ее лбу, — Зря мы спускались туда.
Я и впрямь так считаю. Потому как мне до сих пор все, что говорил этот эльф, кажется каким-то безумием. Девушка все еще ощутимо дрожит… Но поднимает на меня взгляд, полный решимости, говоря твердым и уверенным голосом:
— Пойдем, мне нужно поговорить с Айвой. Она всегда была рядом с Карей, и уж всяко побольше слышала о планах твоего отца.
Пришлось выполнить просьбу Вельмы. В конце концов, раз уж мы взялись за дело, его нужно довести до конца. Бесполезно просить ее отложить разговор с няней, очевидно, нелегкий, до поры до времени. Перечить принцессе, пока она в таком состоянии, не стоит. Лучше сразу сделать так, как она хочет. Я чувствую, как сильно она переживает в эту секунду. И, как всегда бывает, когда она испытывает слишком сильные эмоции, и они пробиваются сквозь ее естественный запах, я чувствую ее смятение и боль.
Но я хотя бы настаиваю на том, чтобы мы отправились в наши покои, а страже приказываю привести старую эльфийку к нам. Улучить хотя бы несколько минут, чтобы убедить Вельму прилечь и выпить отвар из трав, что рекомендовал ей пить лекарь — уже что-то.
Впрочем, стоит ее няне появиться на пороге, как девушка тут же снова вскакивает на ноги.
— Ты знала про ребёнка предыдущего короля альвов? — ее голос звучит резко, властно, безжалостно.
Айва лишь поджимает губы и опускает голову, не проронив ни слова. Я до сих пор не верю, что из этого разговора выйдет толк. С этой женщиной пытались говорить много раз, и она каждый раз говорила, что ничего не знает. Абсолютно ничего. Я, честно сказать, уже и сам стал ей верить. С эльфами ужасно сложно — каждый из них воняет так, что невозможно разобрать, врет он или нет. И с этой Айвой было так же.
— Ну конечно ты знала, — вдруг говорит Вельма, словно бы что-то поняла по лицу старой женщины, — Ты знаешь обо всех детях, что появляются в этом замке. И ты знала, почему умерла предыдущая хранительница. От чьей руки!
— Мне велели молчать, — с достоинством отвечает Айва, нисколько не дрожа и не отступая, — Обо всём. И о ребёнке в том числе. Но его след в мире потерялся после того, как альвы истребили эльфов.
 
Самое важное, что я слышу в эту секунду — то, что по всей видимости, ребенок выжил.
Ребенок моего отца. 
Я и предположить подобного не мог, более того — до сегодняшнего дня даже не знал о его существовании, а теперь — черт возьми! — где-то в этом мире у меня есть брат. 
У которого есть все шансы до сих пор оставаться живым.
— …Конечно нас истребят! — голос Вельмы снова срывается на крик, и я спешу приобнять ее за плечи, привлекая к себе, — Мы сами на это напросились! Что вообще ожидали советники, убивая хранительницу?!..
Девушка не успевает договорить — слабеет моих руках и поникает, грозя упасть на пол, благо, я успеваю подхватить ее.
— За лекарем! Живо! — рявкнув приказ пожилой эльфийке, я поднимаю Вельму на руки и несу к кровати. 
Уложив ее на постель, обхватываю руки принцессы ладонями и подношу к губам.
— Все будет хорошо, — шепчу я ей, надеясь, что она меня слышит. — Мы обязательно во всем разберемся.
17 
Секунда сменяется секундой… Каждое мгновение, когда я смотрю в лицо Вельмы, бледное, покрытое испариной, каждый раз, когда она борется с дурнотой и может потерять сознание в любой миг — для меня время словно бы останавливается, превращаясь в бесконечную череду мучений.
— Знаешь, по итогу получается, что твой отец не такой уж и монстр, — слабым голосом произносит девушка, сжимая мою руку в ответ. — Это так нечестно, Кай… Все могло сложиться иначе, если бы совет тогда не вмешался. Мне бы и камень тогда не достался…
Я сейчас, честно говоря, и думать не могу ни о чем, кроме наших детей. Ни о прошлом, ни о том, какие мотивы были у моего отца, ни о судьбе своего государства, хотя до появления Вельмы в моей жизни именно это было для меня самым важным, буквально основополагающим для моего существования. Но теперь для меня на первом месте лишь моя жена и мои дети. И то, о чем думает и говорит Вельма сейчас… Материи и рамзышления слишком далекие, призрачные, словно бы ненастоящие. Хотя, разумеется, после я обязательно раскопаю все, что можно будет узнать, в этом направлении.
— Все случилось так, как случилось, — вздыхаю я, вновь прикладывая пальцы Вельмы к своим губам. — Кто знает, вдруг мы не смогли бы иначе быть вместе. И наша любовь, наши дети…
Только когда я озвучиваю это вслух, я наконец понимаю. Нам никто не говорил еще о том, что у нас будет не один ребенок. И я тут же меняюсь в лице, пытаясь осознать то, что мое подсознание поняло уже давно.
— Вельма… — ошарашенно шепчу я. — Наши дети… Я чувствую два сердца. Я только сейчас это понял.
Серьезно нахмурившись, принцесса тут же приподнимается в постели, садясь и неотрывно смотря на меня.
— Двое? Я... Я не помню, чтобы у эльфов рождались близнецы… — ее голос звучит обеспокоенно и растерянно одновременно.
Двоих детей и у альвов никогда не рождалось. По крайней мере, неизвестны случаи, чтобы и младенцы, и мать оставались живы. Организмы наших народов практически бессмертны, очень быстро регенерируют, но за это природа наградила нас сложностью с репродуктивностью. Людям, которые живут так недолго, с этим куда проще, да оно и понятно — иначе бы их народ не мог так долго существовать и попросту бы вымер. А наши могли перенаселить мир, если бы мы могли вынашивать детей так часто и просто, как это давалось людям. Так что с точки зрения природы и науки все обоснованно. Но это не умаляет моих переживаний относительно собственной беременной жены и детей.
Я отпускаю руки Вельмы, и мое лицо в этот момент становится каменно-спокойным. Мне нужна вся моя сила воли и безэмоциональность в этот момент. Чтобы произнести вслух то, что я собираюсь.
— Я хочу заключить новый договор с камнем, — тихо говорю я, кладя руку на грудь Вельмы.
Туда, где сердце. 
— Новый договор? — моргнув, эльфийка пытается понять, что я имею ввиду. — Не думаю, что…
— Он в этом заинтересован. Потому как способ заключить его в вечную тюрьму камня Смерти мне теперь известен.