Доктор-хулиган (ЛП)
Хожу по коридору достаточно долго, чтобы успокоиться, затем отправляюсь к рентгенологу. Через ее плечо рассматриваю изображение и ругаюсь себе под нос.
У него кровоизлияние в мозг. Маленькое, но заметное. Острая субдуральная гематома левой лобной доли.
Наклонившись, нажимаю кнопку интеркома.
— Отлично справляешься, приятель.
Он слегка улыбается в камеру. Его глаза остаются закрытыми.
Рентгенолог связывается с бригадой неврологов, и не пройдет много времени, как будет принято решение о немедленном хирургическом вмешательстве.
На этом моя роль заканчивается, по крайней мере, временно. Мне нужно вернуться к себе в кабинет. Закончить оценку. Но когда Итан появляется из аппарата МРТ, садится, и двоим взрослым приходится поддерживать его, потому что, он не может двигаться…
Я понимаю, что мне не сойти с места.
Я не могу его оставить.
Пишу Блэру, сообщая, что направляюсь в операционную. Даже если буду простым наблюдателем, я не оставлю Итана одного. После операции его переведут в детское отделение интенсивной терапии. Я там не дежурю, и буду только путаться под ногами, если заявлюсь туда.
И посмотрев через комнату на его родителей, меня пронзает чувство вины. Понятия не имею, что с ними. Поссорились ли они сегодня утром? Может, разругались из-за того, что Итан пошел в школу, прихватив теплые штаны. Может, кто-то из них хотел, чтобы он не выходил во двор на перемене. Столько причин, которыми я мог бы оправдать их поведение, а не настраивать себя против них.
Я хороший врач. Иногда это здорово, потому что я неутомим и умен, и я не позволяю многому ускользнуть от моего внимания.
Но та часть меня, которая должна быть чуткой к родителям, сломана. Я стараюсь удвоить усилия и компенсировать это своим пациентам другими способами, но в такие дни, как сегодня, это настоящая борьба.
*****
Я так редко ношу хирургический халат, что в этой больнице у меня его нет. Сжалившись, старший ординатор выдает мне новый комплект. Я переодеваюсь в комнате отдыха, а затем направляюсь в операционную, где готовят Итана. Позволяю бригаде нейрохирургов рассказать Болтонам о том, что произойдет.
Но останавливаюсь в приемной, чтобы сказать им, что все время буду находиться в операционной. Однако не могу смотреть в глаза отцу.
Поэтому компенсирую это ему тем, — по крайней мере, мысленно, — что наблюдаю за каждым шагом операции.
Хирург тщательно изучает источник кровотечения, восстанавливает разрыв, затем помещает катетер и отступает, чтобы ординатор мог завершить процедуру.
Я не осознаю, что задерживаю дыхание, пока анестезиолог не перечисляет перечень жизненно важных показателей Итана, завершив словами:
— Стабилен. Крепкий малыш.
Нужно сделать еще пару вещей, пока медсестры готовят его к переводу в реанимацию, а затем к тому, что, как мы надеемся, будет спокойной ночью в детском отделении интенсивной терапии, прежде чем завтра вернуть его в наше отделение.
Но на данный момент моя работа здесь закончена. Я снова могу дышать.
Снимаю халат и переодеваюсь, затем направляюсь в комнату ожидания, чтобы побыть с родителями Итана. Но по дороге останавливаюсь в нише и достаю телефон.
Мне все равно, что сейчас середина недели. Середина дня. Сегодня я не хочу быть один.
Глава 34
ВАЙОЛЕТ
М: Ты нужна мне сегодня вечером.
Я должна ответить Максу и напомнить ему о правилах, но я не в офисе, а даже если бы и была, сообщение довольно личное.
И, честно говоря, он мне тоже нужен. Трудно прожить рабочую неделю, не видя друг друга, хотя меня настигла расплата за веселые выходные.
На этой неделе я ужасно устала, и если поеду к нему сегодня вечером, то прихвачу сумку с вещами, чтобы переночевать и поехать на работу от него.
В любом случае, я буду лучше спать в его объятиях.
Я так устала, что позвонила своему доктору, и она велела мне спуститься для быстрого осмотра.
— Мисс Робертс? — зовет меня медсестра с другого конца приемной. — Следуйте за мной. Доктор немного задержится, так что вам, возможно, придется некоторое время подождать в палате.
Я пожимаю плечами.
— Спасибо, что приняли меня.
Она жестом показывает мне встать на весы, затем измеряет кровяное давление.
— Какова причина вашего сегодняшнего визита?
— Усталость. Я недавно начала кое с кем встречаться, и не знаю, показывает ли это, насколько печальна моя прежняя социальная жизнь, но на работе я еле ноги волочу. Когда я только пришла сюда работать, мне несколько раз делали укол В12, и я хотела снова обсудить это с доктором.
Медсестра кивает и берет стерильную баночку с оранжевой крышкой, наклеивает на нее мой идентификационный номер пациента, затем передает мне.
— Хорошо. Пописайте сюда. Можете оставить ее в туалетной комнате.
Закатываю глаза. Каждое посещение начинается с просьбы пописать в баночку. Конечно, я должна пройти тест на ответственного взрослого, который знает о такой вещи, как контроль над рождаемостью, ведь так?
*****
Я во все глаза смотрю на доктора, потому что, несомненно, здесь какая-то ошибка.
— Нет.
Она деловито кивает.
— Да.
На этот раз я качаю головой более энергично.
— Нет. Здесь какая-то ошибка.
— Я сама проводила анализ мочи, Вайолет. Результат — однозначно положительный. Если нужно, мы можем сделать анализ крови или назначить УЗИ, чтобы попытаться получить более точные данные, но… вы беременны.
— Мы всегда пользовались презервативами, — шепчу я, отрицание превращается в нечто другое, не совсем признание, но нечто близкое.
Она кивает.
— Они защищают, но не на сто процентов. Может просочиться небольшая капля. Или была вероятность генитального контакта. Если это не желанная беременность, то есть варианты, которые можно обсудить.
Я моргаю, разглядывая свои руки, лежащие на коленях. Безымянный палец без кольца. На протяжении двух лет я носила обручальное кольцо и гадала, когда у меня может родиться ребенок.
Потом я развелась и признала, что ребенок не был частью моего ближайшего будущего.
Но варианты?
Я беременна.
От Макса.
Есть только один вариант.
Я начинаю плакать.
Доктор протягивает мне салфетку и ждет, пока стихнут всхлипы.
— Это не всегда хорошие новости, и в какой бы поддержке вы ни нуждались, я готова вам ее оказать. Мы можем обсудить все подробнее сейчас, или назначим другую встречу, если вам требуется немного времени.
Я качаю головой.
— Я хочу этого ребенка.
Сквозь пелену слез вижу, как она кивает.
— Тогда можем обсудить и дородовой уход. — Она делает паузу. — Вы расскажете отцу?
Неужели моя ситуация настолько очевидна? Резко киваю.
— Он… — Тоже доктор. Бл*дь. А еще он — тайна. Что же, придется это изменить.
Не все сразу.
Делаю медленный, неуверенный вдох и выдох.
Стерев с глаз слезы, поднимаю лицо к потолку, заставляя себя собраться с мыслями.
— Да. Я расскажу ему сегодня вечером. — Еще один вдох и выдох. — Честно говоря, не знаю, как все пройдет, но он хороший парень. Мы не так давно встречаемся, но…
Ловлю себя на том, что изливаю душу доктору, у которой за дверью куча пациентов, а я даже не могу сказать ей ничего конкретного. Но я делюсь с ней, чем могу, и она протягивает мне салфетки, не прерывая, пока я, наконец, не перестаю плакать, на этот раз окончательно.
— У вас все будет в порядке, — говорит она, похлопывая меня по колену, когда встает. — У ребенка потрясающая мама, а это самое главное. И у вас есть почти девять месяцев, чтобы разобраться с остальным.
Если бы все было так просто.
*****
Когда я захожу в дом Макса, он пуст. Проверяю телефон, но от него пока нет никаких сообщений. Сворачиваюсь калачиком на диване в гостиной и включаю телевизор. На экране появляется таблица результатов баскетбольного матча, который он, должно быть, смотрел вчера вечером или первым делом сегодня утром.