Одержимый ею (СИ)
— Алло, — Дольский как всегда резок и строг.
— З-здравсвуйте, — бормочу я, — Олег Константинович, я…Я не смогу заведовать галереей…
— Что стряслось? Вам угрожали?
— Нет… просто… просто я выхожу замуж…
— Вы же вроде были там. Недавно, — Дольский немного ехидничает.
— Я-яя… ещё раз…
Он тихо матерится:
— Ну и молодежь пошла!
А я наоборот чащу, чтобы не растерять окончательно смелость:
— Ну вы же понимаете… сейчас замуж… потом декрет… потом дети…болезни…
Дольский соглашается:
— Верно! — и добавляет: — Ну что ж, Инга Юрьевна. Совет вам до любовь. Детишек побольше и чтоб не болели. И вы правы — назначу-ка я на эту должность мужика. Семейного. Всё меньше хлопот… — и отдаёт секретарю распоряжение подобрать кандидатуры.
А я отбиваю звонок.
— Жалеешь? — интересуется Валерий, молчавший всю мою беседу с главой департамента. Лишь поддерживал тем, что переплёл наши пальцы и нежно пожимал.
— Нет, — честно признаюсь я, — хоть ты и говорил «не принижать твою Ингу», но я бы не справилась, правда. Не моё это — управлять.
— Я рад, — говорит он, — что ты приняла такое решение. Серьёзное и взрослое. Чем теперь намерена заниматься?
— Готовиться к свадьбе, — признаюсь. — Две недели — это катастрофически мало…
— Правильное решение, — соглашается он. — А уже подумала, что скажем родителям? Как объясним им, что Валерий вдруг стал Артёмом, когда Артём будет рядом, но на костылях?
Сглатываю.
Нет, не подумала.
Хотела отложить это на сильно «попозже», но по строгому взгляду Валерия понимаю: не выйдет. Надо решать здесь и сейчас.
И тяжко вздыхаю…
ВАЛЕРИЙ
Впереди маячит свадьба! С Ингой! Скажи мне кто об этом месяц назад — я бы заржал ему в морду. Какая, на хер, свадьба?
А теперь… Теперь я ждал, считал дни и…волновался, как подросток. До дрожи в пальцах и потных ладоней. Блядь, я так не трясся, когда мне ствол ко лбу приставляли! А тут всего-то — вручить паршивое кольцо и задать один-единственный вопрос женщине, которая стала мне ценнее жизни. Одним своим «нет» она способна меня умертвить мгновенно и без всякого оружия. Сердце просто перестанет биться, потому что не нужно ей. Но не смерть меня страшит. До ужаса меня пугает долгая жизнь без нее!
На хуй!
Надо это сделать и быть уже уверенным. Или «да», и мы будем жить счастливо, или «нет» — и я окунусь в персональный Ад.
Последние дни я смотрел на Ингу и не мог насмотреться. Словно пред смертью, перед долгим расставанием. Старался запомнить все: искорки смеха и туман страсти в любимых фиалковых глазах; расслабленную, пресыщенную полуулыбку после любовного марафона уже на грани сна; белые зубки и очаровательные ямочки на щечках, когда она смеялась. Смотрел и понимал, что я могу прожить с ней и сто лет, но мне всегда ее будет мало.
Моя жизнь в эти две недели до свадьбы — я будто во сне… Урывками просыпаюсь, что-то делаю, что-то кому-то говорю, и опять проваливаюсь. Должно быть, из-за нервного перенапряжения последних месяцев башка отказывается логично что-то воспринимать. Только вот так — полусонная муть-вспышка-муть…
… вспышка…
… мы сидим на софе в моей спальне в сгущающихся сумерках и молчим. С Ингой даже молчание не обременительно, не давит и не оглушает свистящей тишиной, а какое-то домашнее, уютное что ли.
Я греюсь в лучах ее любви, которая светится в ее бездонных фиалковых глазах, и надеюсь, что в ответ одариваю ее не меньше, мою любимую девочку!
Любимую, Пахомыч? Ты не охуел, часом? У тебя вместо души драная, вонючая тряпка помойная. Ты ничего не можешь предложить Инге! И от осознания этого горечь разливается во рту, становится тошно.
Инга бледнеет и смотрит уже испуганно мне на губы. Поднимаю ладонь и оттираю с губ кровь — сам себе губину прокусил, лошара!
— О чем задумался? — взволнованно спрашивает она, поднимая на меня глаза, я залипаю на краткий миг, лечу в аметистовую бездну…
— Да думаю, как Тёмке сказать, что корону ему отдаю, — признаюсь я, небрежно пожимая плечами. Пусть Инга думает, что дело плевое. Мне важен спокойный сон моей девочки.
— А ты корону ему игрушечную подари, как бы с намеком! — предлагает Инга, и я усмехаюсь. Интересный вариант. А как должна выглядеть корона криминального авторитета? На мой взгляд, как шипастый венок. Нет, я не мученик, но по опыту ношения, это очень неудобная и даже болезненная цацка! Но Инга не соглашается, утверждает, что она, как у короля Артура — золотой обруч с зубцами кверху.
И мы лезем в интернет, и целый час дурачимся, подбирая корону.
… муть…
… вспышка…
Подсматриваю, как Инга гуляет с Тёмой по саду. И подслушиваю. Я напичкал сад и дом следилками и сейчас играю в шпиона — учусь им быть. Особенно насторожился, когда их разговор плавно вырулил на передачу Тёмке короны.
— Нельзя! Ну, нельзя же ему корону снимать! — с каким-то отчаянием скулит брат, буквально хватаясь за голову.
— Почему? — настораживается Инга.
— Потому что у него много врагов, которые только и ждут, что он оступится. Сейчас корона его защищает, но стоит ему ее снять. Его же просто убьют! Хорошо, если просто убьют, а не затащат в комнатку со звукоизоляцией и не начнут пытать! — Тёмка уже чуть не плачет от самим же надуманных ужасов.
Даже н знал, что брат так ко мне относится!
… муть…
…вспышка…
…Тёмка смотрит на меня, как ребенок на плохого дядю, который приманивает его конфеткой.
— Брат, ты уверен, что готов отдать мне корону? А как же ты? Валера, они же убьют тебя! — мне даже кажется, что малой сейчас расплачется. Это теплым шарфиком мажет по исстрадавшемуся сердцу. Я уж и не чаял получить ответные чувства от брата.
— Спокойно, Тёмыч, зубы у них мелковаты, чтобы меня грызануть. Мы с Ингой уедем… Далеко… — успокаиваю его, и брат сникает.
Да, это решение уже давно вызрело у меня. Хотел, было, остаться, продолжить работать с Егоровым. А потом понял, сообразил: в рай-то грехи не пускают. Пусть у нас и краевой центр, но всё равно город маленький и все, особенно в нашем мире, друг друга знают. А значит, жизни не дадут. И не простят, что с ментами связался. Поэтому надо уехать туда, где никто меня не знает. И начать с нуля. С чистого листа. С Ингой. Егоров пообещал протекцию на новом месте.
Вот только братец мой новостям совершенно не рад.
— Я останусь один? — совершенно убитым голосом спрашивает он.
— Нет, братишка! Я оставлю тебе одну хитренькую мобилочку с зашифрованным каналом связи. Будем общаться. Я тебе советы давать буду! Но встречаться придется на нейтральной территории, — успокаиваю Тёмку, и он даже немного оживляется.
… муть…
… вспышка…
Любимый город мог бы спать спокойно. Но отсечённые головы у гидры врастают быстрее, чем мы их рубим. И доказательство тому — появление Колумбийца.
Он приехал из соседнего региона для заключения сделки по поставке запрещенных законом психотропных веществ в нашем городе. Так как его некому было встретить из договоренных лиц, «деды» подослали меня.
Перед встречей я настучал на вредных «дедов» Егорову. Полковник очень заинтересовался гостем и его миссией. Ведь это сулило распространением на улице новой заразы.
Для подстраховки своей сделки «деды» выделили мне своего переводчика. Пришлось его убрать. К счастью, я — не Тёмка, совершенно не баклан, надеюсь. Когда-то мне нравилась певичка Шакира, и я выучил испанский язык, а так как она — колумбийка, то и испанский я учил с колумбийским акцентом.
Хорошо быть умным! Еще и брата впечатлил — он тогда нанял себе прехорошенькую репетиторшу по испанскому языку Аллочку. Правда, репетировались они больше не по испанскому, а по аховскому — такие ахи-охи доносились из комнаты, где шли занятия…