Мне все равно (СИ)

Меня все еще мучает то, что я не поговорил с Лерой. Хочется сказать, именно голосом, чтобы услышала. И хочется услышать её.
День первый. Пятница. Квалификация. Я на коне, что называется. Не знаю, что помогает, злость ли, желание ли вырваться из этого всего. Не знаю. Хотя чувствую, лучше бы мне не гнать, наоборот, придержать, слиться. Я не буду представлять интерес для команды и со мной без проблем расстанутся.
Но я не был бы Тором, если бы так поступил. Наоборот. Я всем покажу, как я могу! Я сделаю!
А потом… потом возьму и переиграю всех. Заберу сюда моего мышонка. Просто… украду. Скоро ей восемнадцать. Мы можем пожениться. Она может сама решать куда ей ехать. Будет со мной и всё!
День второй. Спринт. Я лихо начинаю. Мне катит. Всё катит. Тут нельзя сослаться на то, что у кого-то круче машина, круче резина, конструкторы постарались. Тут Болиды у всех одинаковые. Тут важно не какой мотор под капотом, а что за прокладка между рулём и сидением. То есть кто пилот.
А пилот я. Лучший сегодня я.
Миха поздравляет – он запасной. Мика тоже. Смешно, Мика и Миха. Нормальные пацаны, но я рядом с ними вдруг ощущаю как безумно, дико я скучаю по Коршуну, по безумному мачо Коршуну. Злому парню, который любого за меня порвет. И по Да Винчи. По обаяшке Да Винчи, который видит мир так, как не видит его никто, который одной фотографией уделал меня в хлам. Сфоткал одну малышку, и я пропал.
Звоню ей после гонки, еще не переоделся, в душ е сходил. Потный, горячий. Так хочу услышать голос. Абонент снова не алё.
Да твою ж! Хочется разбить телефон. Сломать что-нибудь. Орать.
«Если я тебе не нужен просто напиши. Я выпилюсь. Исчезну».
Не знаю какого хрена я это пишу. Не знаю! Но!!!
Иду в душ. Тарабаню по плитке, ору. Ледяная вода ни фига не охлаждает.
Выхожу, натыкаясь на взгляд Мишки.
- Что, Ром?
- Хрен его знает. Фигово всё. Просто.
- Остынь. Не кипиши. Всё бывает.
Всё бывает, это точно.
Но такой боли не может быть. Не может просто. Не может…
Она прочитала. Молчит. Молчит!
К хренам.
От телефона остаются ошмётки. Пускай. Всё. Аллес.
День третий.
Я спокоен. Всё нормально. Всё очень хорошо.
До старта всего ничего, скоро пойдем в боксы.
Что потом? Если победа, что потом? Сразу брать билет и лететь к ней? Или…
Она промолчала. Значит – нет? Но как же…
Лера, как же? Почему? За что, блин? Ты же все понимала, малышка, ты же…
Чёрт. Соберись, Тор! Соберись! Нельзя! Нельзя…
Да пофигу. Отчего-то в груди давит. Сильно давит. Как-то тоскливо. Все вокруг чему-то радуются. Все на адреналине. Показывают на меня, делая знаки, мол, чувак, смотри, мы тебя сегодня сделаем! Хрен вы угадали, парни! Я сегодня всё тот же я. Я Тор. Я буду первым.
Таша ходит кругами, бледная. С той ночи мы ни слова друг другу. Не подпускаю. Не надо.
И сегодня делаю знак – держись подальше. Но…
- Ром, прости я не могу. Тут… Ты знаешь, что Лера в больнице?
Лечу в пропасть. Как? Почему? Когда?
Мне что-то говорят, кажется нужно идти к болиду, кажется… зачем? Ах да. Гонка. А Лера? Лера?
- Что с ней? – ору Таше, надеясь, что услышит. Она качает головой. Сука. Просто головой качает!
Я занимаю место. Я не соображаю ничего. Ничего не вижу. На автомате делаю движения. Всё на автомате. Мысли там. С ней. С моей девочкой. Что? ЧТО?
Так. Стоп. Тор, так нельзя! Ты должен или сейчас сняться на хрен, и лишить команду очков или собраться. Ты Тор! Они все хотели тебя уделать. А вот ни фига! Ты будешь первый! Для своей Лерки ты это сделаешь. Сделаешь!
Старт. Полёт нормальный. Зубы скрежещут. Отлично всё, Ром. Отлично! Лерка в больнице? Что ж… я ей сделаю подарок. Привезу победу. Сейчас, приеду… всего-то 170 километров проехать, чуть меньше часа.
Всего час и я свободен как ветер.
Час. И вся жизнь.
  
Глава 55
 
«Прости меня. Я тебя люблю. Всё хорошо».
Так просто. Смотрю на медленно стекающие капли.
Капельница. Еще капельница. Еще. Моя жизнь состоит из капельниц. Из наблюдения за совершенным творением природы – жидкостью.
 
Как там говорят? Можно бесконечно смотреть на огонь? О, нет. Бесконечно можно смотреть на то, как опустошается капельница.
По идее эти капли должны наполнять меня. Капельница опустошается, а я наполняюсь. Только это не работает. Увы.
«Прости меня. Я тебя люблю. Всё хорошо».
Все хорошо. Я рада, что всё хорошо. Я даже что-то отвечаю. Но мне пусто. Почему-то очень пусто.
Я не взяла верблюжонка, и теперь думаю, что ему очень одиноко и холодно там, на кухне. Бабуля любит раскрыть окно, говорит, что нужен свежий воздух. А он ведь привык к теплу. Как же он там?
Нужно попросить ба, чтобы она мне его привезла.
- Лера, Лерочка, дочка…
- Мама…
Не реветь не получается. Хотя в меня пихнули столько успокоительного, что слез не должно быть лет десять. Наверное.
Но они катятся. Чуть быстрее чем капли в капельнице.
- Как ты, Халёха? – папка улыбается, но я вижу его глаза. Уставшие очень глаза. Тяжелые. Халёхой он меня называл с детства – это я так говорила вместо «я хорошая» - «я халёха». И Соня меня тоже так называла…
- Нормально всё. Просто… перезанималась математикой.
- Да уж. Заметно. Синус с косинусом не сходятся.
- И тангенс, с котангенсом.
Они садятся рядом. На стулья. Я тут как королева. Меня привезли в клинику Товия. Так получилось.
Когда я упала бабуля позвонила в «скорую», машину увидел Коршун, случайно, и меня, которую выводили под белы рученьки. Позвонил дяде. Я отнекивалась, потому что дорого. Но он так посмотрел на меня.
- С ума сошла, Щепкина?
Да. Я сошла с ума. Точно. С катушек съехала. От любви.
Попросила его ничего не говорить Тору. У него там гонка, опасно. Коршун сказал, что он и сам не дурак. Ну-ну… После его истории с Селеной – конечно. Не дурак. Правда, не знаю, как бы я поступила на его месте, когда узнала…
Всё сложно.
Почему жизнь такая сложная-то? И почему нас никто не предупредил?
Жить – больно. Любить…
Не хочу об этом. Какой-то блок внутри стоит. Забыть. Вычеркнуть. Проехать мимо.
«Прости меня. Я тебя люблю. Всё хорошо»
Я тебя люблю. Эти три слова хоть что-нибудь значат? Это хоть иногда бывает правдой?
Вот мама и папа. Они любили. А потом раз и… развалились на две половинки. И если бы не я - неизвестно, склеились бы.
Анфиса и Сашка. Тоже любовь, любовь, и… Нет, сейчас вроде всё хорошо. Но где гарантия?
И вообще.
Рановато любить. Это мне так фельдшер «скорой» сказала. Рановато.
Молодая я еще. Да. Это точно.
Только все забывают, что молодость, это недостаток, который очень быстро проходит…
Рановато.
Мама с папой о чём-то спрашивают, а у меня в голове крутится, словно Ромкин рэп, рановато любить – поздновато, рановато любить – поздновато. Рановато-поздновато.
- Малышка, мы решили, что заберем тебя.
- Куда, домой? Сегодня? Но… доктор сказал…
- Нет, пока не домой, не сегодня. Поедешь с нами в Хайфу. Да, с учебой надо что-то решить. До ЕГЭ еще два месяца. Позанимаешься удаленно. Потом приедешь и сдашь всё.
- В Хайфу?
Я не понимаю сначала о чём они говорят. А потом понимаю. Это… Это ближе к Ромке. И дальше. Хотя я прочитала, что в Эмиратах спокойно относятся к тому, что человек был в Израиле. Если что – меня пустят. Важно ли это теперь? Уже не знаю.
Надо ли мне будет в Эмираты?
- Лера, ты должна поехать. Тебе нужно поехать.
- Да… я поняла. Хорошо.
Я не сказала, что хорошо. Хорошо я поеду или хорошо, что вы предложили. Или просто хорошо. Потому что ничего мне не хорошо. Плохо мне.
И капельница не спасает.
Потому что…
«Если я тебе не нужен просто напиши. Я выпилюсь. Исчезну».
Мой телефон был выключен. Я спала. Мама с папой ушли. Я спала. Вечер. Ночь. Утро.