Плохой Ангел (ЛП)

В отличие от последнего пробуждения, Дэгс не паниковал из-за необходимости выбраться оттуда. Он не чувствовал, что ему грозит неминуемая опасность, или что его вот-вот убьют, или что он вот-вот разобьёт стеклянную стену своими крыльями. Он не возражал против тишины. Он, возможно, также не возражал бы против неподвижности, если бы другая его часть не была, чёрт возьми, полностью одержима ощущением её босой ступни, обхватившей внутреннюю поверхность его бедра.
Он уставился в потолок, пытаясь прояснить свои мысли.
Одна его рука покоилась под головой, мышцы напряглись.
Другая его рука по-прежнему обнимала её за спину, а ладонь крепко лежала на её талии. Его рука напряглась до предела, как и всё остальное тело, но он не осмеливался пошевелиться, главным образом потому, что был уверен, что разбудит её.
Дэгс был уверен, что если он пошевелит какой-либо частью своего тела, то определённо разбудит её.
Он не помнил, как попал сюда.
Он не собирался паниковать из-за этого аспекта ситуации. Пока что нет.
Он знал, что наверняка прилетел сюда, в её дом в Малибу.
Это означало, что они не одни.
Здесь жили другие люди. У неё были люди из службы безопасности. У неё была соседка по комнате. К настоящему времени у неё, скорее всего, появилась новая экономка. Другие наверняка заметили, как Дэгс прибыл сюда. Они, должно быть, видели, как он появился у её входной двери, в каком бы беспорядочном состоянии он ни был, и что его одежда наполовину разорвана в клочья. Они увидели, как он выглядел, заметили всё, что с ним было не так.
Все эти нечеловеческие вещи, которые были не в порядке.
Они наверняка видели крылья.
Как минимум намёк на тот сияющий ангельский свет.
Но он не паниковал об этом. Пока что нет.
По крайней мере, пока он не будет абсолютно уверен, какая часть его воспоминаний о предыдущей ночи была сном, а какая произошла на самом деле.
А до тех пор он не станет думать об этом.
До тех пор он будет просто лежать и притворяться, будто вообще ни о чём не думает.
Дэгс сосредоточился на её стопе, которая теперь потирала внутреннюю сторону его бедра.
Она пошевелилась.
Он затаил дыхание, наблюдая, как она просыпается.
Он в равной мере ощутил это и увидел, почувствовал, как изменилось её дыхание; что-то в том, как она лежала на нём, стало менее тяжёлым, более активным.
Она начала медленно разминать отдельные мышцы.
Каждое движение и трение о его тело было ещё одной деталью, на которой сосредотачивалась каждая клеточка его существа, ещё одной деталью, на которой он зацикливался, ещё одним действием, которое он хотел бы встретить на полпути.
Медленно оторвав голову от его груди, она моргнула, потирая глаза, и Дэгс обнаружил, что наблюдает за её лицом, вглядываясь в каждое микро-выражение, промелькнувшее на её коже и мышцах лица. Он пристально смотрел на всё это, наблюдая за каждой эмоцией, мыслью и рябью в её сознании, следя за мельчайшими подробностями происходящего в каком-то растерянном замешательстве.
Дело не только в том, что её лицо выглядело по-другому, хотя это привлекло его внимание в первую очередь.
Его поразило, что всё выглядело по-другому.
Дэгс всё ещё не мог видеть её ауру, но свет вокруг неё искрился по-другому, создавая впечатление, будто свечение исходило от её кожи, глаз, даже от волос. Золотые крапинки в её зелёных радужках резко выделялись, наполняясь мириадами тонких, ещё более шокирующих цветов. Вокруг её губ витал свет, слабый, золотисто-зелёный, как и её глаза, его струйки вились и рассеивались, как аромат.
Дэгс моргнул, пытаясь привести зрение в порядок и будучи уверенным, что это игра света.
Но это было не так.
Феникс выглядела так же странно, как и раньше.
Он всё ещё видел тот слабый отблеск света на её коже.
Тот был ярче в её глазах, заполняя радужки.
Боже, что бы это ни было, это заводило его ещё сильнее.
Он почувствовал, как его член затвердел от одного взгляда на это.
Теперь она заметила его пристальное наблюдение.
Её губы слегка хмуро поджались, изогнувшись по краям. Он обнаружил, что потерялся в тонких изменениях на её лице, едва заметных, но служивших почти картой эмоций и мыслей. Теперь ему хотелось прикоснуться к ней, исследовать кончиками пальцев её кожу, посмотреть, сможет ли он почувствовать эти крошечные изменения так, как их видят его глаза.
 
— Что? — спросила Феникс, и её хмурое выражение стало ещё заметнее. — Что означает этот взгляд?
Дэгс покачал головой, не отрывая глаз.
Посмотрев на него в ответ, она нахмурилась.
Когда это не помешало ему продолжать пялиться на неё, она разразилась смехом, как будто не могла с собой ничего поделать.
— Твоё лицо, — произнесла она, улыбаясь.
От этой улыбки его член заболел ещё сильнее.
— …Я никогда не встречала такого громкого молчаливого человека, — сказала она. — Мне лишь хотелось бы знать, что, чёрт подери, ты говоришь.
— Прости, — выдавил он. — Я не хотел пялиться.
— Что ты видишь, если это заставляет тебя смотреть на меня, как на инопланетянина?
— Ты… другая, — признался он.
— Другая? — Феникс снова нахмурилась. — В смысле другая? Ну то есть, я знаю, что не накрашена, но я бы никогда не подумала, что из всех людей именно ты…
— Нет, — он покачал головой. — Нет, нет. Я не про это.
Воцарилось молчание.
Дэгс протянул руку, шевельнувшись раньше, чем сам понял, что намеревался это сделать.
Его пальцы мягко ласкали её щёку, осторожно касаясь кожи, а его глаза следили за тем, как свет вокруг её кожи реагировал на его пальцы. Он наблюдал, как там, где он прикасался к ней, она искрилась и светилась ярче, словно фосфор в океане, словно кожа какой-нибудь амфибии, которая меняла цвет в зависимости от уровня стресса или фона.
Его взгляд сощурился, когда он провёл пальцами по её шее, следя за лёгкой рябью под его указательным пальцем.
Он почувствовал, как его коже стало необъяснимо жарко, просто от наблюдения за этим.
— Бл*дь, — пробормотал Дэгс.
Когда он снова посмотрел ей в глаза, Феникс изучала его лицо. В её бледно-зелёных и золотистых радужках жила непонимающая смесь беспокойства, замешательства и напряжённого взгляда, который он вообще не мог истолковать.
Глядя на неё, Дэгс сообразил, что прикасался к ней, по сути, без её разрешения. Конечно, он проснулся, когда она наполовину обнимала его, так что, возможно, они уже прошли этот этап, но это действие внезапно показалось ему навязчивым и, возможно, нежеланным.
— Прости, — он убрал руку, и его голос прозвучал хрипло. — Мои глаза… Я имею в виду. Я не знаю, из-за моих ли это глаз. Сейчас всё выглядит по-другому.
— Ты имеешь в виду меня? — Феникс приподняла бровь. — Я выгляжу по-другому?
— Не только ты, — он обвёл взглядом комнату, покосился на частички солнечного света, которые, казалось, состояли из золотых крупинок, как и её глаза. — Но да, — он снова посмотрел на неё. — Ты — определённо. Ты выглядишь по-другому.
— Как именно по-другому?
Дэгс нахмурился. Открыл рот, снова закрыл.
Она ждала, и в её глазах тоже жило ожидание.
Когда он больше ничего не сказал, она рассмеялась.
— Ты не хочешь мне говорить?
Поколебавшись, он покачал головой.
— Нет.
Феникс кивнула, но на её полных губах снова появилась слегка нахмуренное выражение.
Изменив позу, она приподнялась на кровати, прислонившись спиной к стене за несколькими рядами белоснежных подушек. Закрыв глаза, она пальцами убрала свои длинные чёрные волосы с глаз, подставив лицо солнечному свету, проникающему через огромное эркерное окно.
Дэгс сел рядом с ней, глядя в окно, которое практически занимало всё его поле зрения за невысокой стеной на одной стороне комнаты.
Они находились на втором этаже, который фактически был лофтом, по крайней мере, с этой стороны здания. Окно наполовину заслонялось невысокой стеной, служившей единственной перегородкой между этим этажом и тем, что ниже.