Фол последней надежды (СИ)

И в это время тихо себя ненавижу. Я знаю, что Серега в меня влюблен. У нас уже был однажды неприятный разговор, где я попыталась четко обозначить, что у нас ничего не получится. С тех пор мы об этом больше не заговаривали, но его отношение ко мне не изменилось, а я не знаю, как выбраться из этой странной трясины наших взаимоотношений. Не хочется грубить ему, но и справиться со своим раздражением не всегда выходит. Вот мы и болтаемся в этой странной френдзоне.
Тяжелее всего воспринимать то, что я в таком же положении, как и он. Разница только в том, что я старательно прячу свой собачий взгляд, вечно направленный на Громова. А Серега такой человек, который не скрывается. И, почуяв слабину, вцепляется в тебя намертво. Я бы никогда так не сделала. С другой стороны, так ли это важно?
  
Глава 7
 
— Анж? — Акостин понижает голос, и я прекрасно знаю этот тон.
Он заставляет мою волну раздражения всколыхнуться еще сильнее.
— А?
— У тебя плохое настроение?
Я знаю, что он пытается показать, что все обо мне знает, но настроение у меня действительное хреновое. Утром я забыла, что Громов уедет на игру пораньше. А я рассчитывала на два урока в соседних кабинетах. Вот же дура.
— Нет, все нормально с настроением. Спасибо, Серег, — добавляю извиняющимся тоном.
Утыкаюсь в телефон и бездумно листаю приложения. Кроме Арины писать мне больше некому.
— Домашку по химии сделала? — он чуть наваливается на мое плечо, заглядывая в телефон.
Господи, угомонится он уже или нет?! Такое нарушение личных границ не может не бесить!
— Сделала, — максимально спокойно отвечаю я, — дать списать?
— Давай.
Я достаю тетрадь, протягиваю Акостину. Он забирает ее и наконец отстраняется, а я облегченно выдыхаю. Наверное, что-то я все же делаю неправильно. Или веду себя как-то не так, что даю надежду. Или ему нужен еще один серьезный разговор? Когда становишься подростком, сложность взаимоотношений между людьми просто убивает. Наверное, будь у меня мама, она бы помогла разобраться. Но у меня только папа футбольный тренер. Он любит рыбалку, баню и нас с Бо, конечно. Он сильно старается, но… Короче, разговоры по душам о мальчиках, любви и устройстве мира — это вообще не его конек.
— Чего задумалась? — Серега переписывает из одной тетради в другую, но не забывает косить в мою сторону внимательным взглядом.
Я же в этот момент не нахожу в себе сил и на раздражение. Продолжая пялиться в смартфон, безучастно отвечаю:
— О тайнах мироздания, Коса.
— И как?
— И никак. Пиши быстрее, химичка идет.
Остальные уроки отсиживаю по инерции. Грущу, что рядом нет ни Богдана, ни Арины, ни Громова. Без последнего школа становится какой-то совсем уж пустой. Краски меркнут, эмоции притупляются, внимание рассредотачивается. Что ж, я и к этому привыкла. Так что стараюсь улыбаться, шутить, болтать с одноклассниками, как обычно. И изо всех сил заставляю мозг работать на уроках. Я хорошо учусь, когда внимательна. Но стоит мне отлететь куда-то мыслями, все, пиши пропало. А расстраивать папу плохими оценками мне совсем не хочется. Трояка по алгебре вполне достаточно.
Хоть ребята утром и называли нас звездочками, я прекрасно понимаю, что без Богдана я обычная девчонка. Это он у нас яркий и смешной. Душа компании. А я всегда лечу следом на его тяге. Без поддержки я сдуваюсь, как скучный воздушный шарик, который забыли в углу после праздника.
Остаток дня я стараюсь держаться подальше от Сереги, и вижу в этом какое-то малодушие. Таким тупым игнором ничего не решить.
Но тем не менее я интуитивно прилипаю к Виталику, своему соседу по парте. Высокий, угрюмый и широкоплечий, он одновременно отпугивает и притягивает к себе людей. Коса не исключение. Так что под прикрытием Сорокина я проживаю этот странный тягучий день. После последнего урока стремглав несусь в раздевалку, забираю свою кожанку и бегу на автобус, который отследила по карте. Он идет прямиком до стадиона, и мой спринтерский забег до остановки гарантирует мне поездку в одиночестве. А это именно то, что мне нужно.
 
Прищуриваюсь от солнца, бьющего прямо в глаза, и пристраиваю бутылку с водой на коленях. Потом передумываю и опускаю ее вниз, около своего правого кроссовка. Главное не забыться и не сбить, а то укатится, потом не поймаешь под другими сидениями стадиона. Снова оглядываюсь. Нет ни Арины, ни наших одноклассников, которые частенько посещают матчи. Бо и Громов в одной футбольной команде — лучшая замануха для девочек нашей школы. Трибуны всегда заполнены, несмотря на то что это матчи «девяносто девятого дивизиона», как любит шутить Богдан.
Снова беру бутылку и делаю маленький глоток воды, только чтобы чем-то занять руки. Где же Абрикосова, черт бы ее побрал? Гипс сняли, какие дела ее могут задержать, кроме выбора наряда?
— Суббота! — раздается радостный крик издалека.
Поворачиваюсь и засекаю подругу, которая машет мне так активно, что аж подпрыгивает. Я улыбаюсь. Ее энергия почти такая же яркая, как у Богдана. Может, поэтому мы и подружились, что она чем-то очень похожа на моего брата.
Вскидываю руку в ответном жесте и с облегчением выдыхаю. Она была права, без нее я бы действительно не справилась.
— Как ты? А команды еще не вышли? Боялась, что опоздаю, а они даже не разминаются! — тараторит Абрикосова, звонко целуя меня в щеку.
— Начало сдвинули, что-то там с арендой поля, — я наконец расслабляюсь и откидываюсь на неудобную пластиковую спинку сидения.
— И ты меня не предупредила?
Я прищуриваюсь:
— Просто хотела, чтобы ты пришла вовремя. Хоть раз.
— Ой, Геля, не душни ради Бога. Пришла же! Давай рассказывай, как день?
— Коса достал сегодня. Прикопался к моему настроению, типа я грустная, не знала, куда деться от него.
— Спряталась за Виталей? — сразу сечет Аринка.
— Как обычно.
— Поговорила бы ты с ним.
— Да как говорить? Отвали, не подходи? Не хочу быть грубой.
— Ты удивишься, но между грубостью и избеганием есть средний вариант, — Арина роется в маленькой сумке и достает бальзам для губ. — О! Выходят.
Я перевожу взгляд на поле и сразу ловлю в фокус темно-русую голову. Ванечка. Высокий, широкоплечий, преступно привлекательный. Смотрю, как он разминается, и радуюсь тому, что тут, на трибунах, могу смотреть на него, сколько угодно. Рядом только лучшая подруга, она не осудит, а остальные не заметят. Самое классное время.
Я знаю, что оцениваю его не совсем объективно, но он ведь движется, как дикий кот. Мягко, точно, быстро, мощно. Неужели этого не замечают те, кто должен? Как усердно он работает, как прицельно играет, как просчитывает свои ходы на поле. Его место не здесь, а в команде гораздо выше уровнем.
Подруга тем временем прыскает сквозь зубы.
Я недоуменно оборачиваюсь к ней, и Арина поясняет, запуская руку в свою кудрявую гриву:
— Богдан идиот. Ты видела, как он рисуется?
Я киваю и улыбаюсь. Искоса смотрю на нее чуть внимательнее. А сама думаю — конечно, не видела. Я же не смотрела. А ты, Абрикосова, почему это заметила?
  
Глава 8
 
Щурюсь и пытливо изучаю зеленые глаза подруги. Она смотрит на поле, так что я подаюсь чуть вперед, чтобы заглянуть ей в лицо.
— Что? — нетерпеливо спрашивает она.
— Ничего.
— Тогда почему так пялишься?
— Подумаю и потом скажу.
— Совсем с ума съехала? — она закатывает глаза и снова поправляет пышные волосы.
— Считай, что так.
С улыбкой отворачиваюсь и прилипаю взглядом к Громову. Просто смотреть — тоже хорошо. Нет ничего плохого в любви, верно? Какая бы она ни была. Даже без ответа она тоже прекрасна, она меня греет.
Я позволяю себе прикрыть веки и подставить лицо майскому солнцу, которое уже вполне ощутимо печет. Если вы когда-нибудь попадали в ловушку многолетнего безответного чувства, то знаете, что эмоции движутся волнообразно. От депрессии и «он никогда меня не полюбит» до радостной легкости и «даже если не полюбит, это не так уж важно». Как будто ангел и демон ведут непрерывную борьбу за твое моральное состояние. Нетрудно догадаться, на какой стадии я сейчас.